Остатки войск генерала Деникина бегут под ударами конармейцев.

Тухачевский отозвался сдержанно:

— Я ценю инициативу любого командарма, если она на пользу дела. Сами ведь жаловались на Шорина? Стоило ему принять неправильное решение, и едва не произошла катастрофа с вашей Конной армией.

В вагоне Буденный познакомился и с членом Реввоенсовета фронта Г. К. Орджоникидзе. Об этом он написал так: «Пока я говорил с Тухачевским, к нам подошел черноглазый и черноусый, плотно сложенный мужчина средних лет с орлиным носом и, немного послушав, добродушно улыбаясь, с заметно кавказским акцентом сказал командующему:

— Брось придираться. Нужно радоваться. Ведь противник разбит. Разбит в основном усилиями Конармии. А ты говоришь… Даже Екатерина Вторая сказала, что победителей не судят. — И он обернулся к нам: — Будем знакомы — Орджоникидзе».

После беседы о предстоящих боях по уничтожению остатков банд генерала Деникина Орджоникидзе сообщил Буденному, что на имя И. И. Смилги и его, Орджоникидзе, получена телеграмма В. И. Ленина. Ленин писал: «Крайне обеспокоен состоянием наших войск на Кавказском фронте, полным разложением у Буденного, ослаблением всех наших войск, слабостью общего командования, распрей между армиями, усилением противника. Необходимо напрячь все силы и провести ряд экстренных мер с революционной энергией. Телеграфируйте подробно шифром, что именно предпринимаете» [4].

Буденный был уверен, что кто-то из недоброжелателей выдал желаемое за действительное. С присущей ему горячностью командарм отверг всякие обвинения в адрес Конармии, потребовал от командования фронта лично проверить состояние дисциплины и организованности в армии. Орджоникидзе и Тухачевский заверили его в том, что опровергнут эти нелепые утверждения. И действительно, Реввоенсовет Кавказского фронта вскоре послал письмо В. И. Ленину и главкому С. С. Каменеву. «Со слов Лебедева (начальник штаба Реввоенсовета республики. — А. З.), — писали Орджоникидзе и Тухачевский, — нам стало известно, что в Реввоенсовете республики вследствие неточной информации создалось неправильное представление о Конной армии и об ее командарме… Конная армия в смысле боеспособности выше всяких похвал. Отличается дисциплиной в бою и чрезвычайной смелостью… Ни одна кавчасть противника, даже сильнейшая, не выдерживала стремительных атак частей Конной армии. Начдивы очень способные и смелые начальники».

В. И. Ленин об этом не забыл, и, когда в апреле 1920 года Буденный прибыл в Москву для решения вопроса о способе переброски Конармии на Западный фронт, Владимир Ильич, выслушав его доклад о Конармии, неожиданно спросил:

— Скажите, вы на меня не обиделись?

Буденный недоуменно пожал плечами:

— За что обижаться, Владимир Ильич?

— Забыли, да? А моя телеграмма?

Буденный доложил В. И. Ленину, что бойцы Конармии высоко несут честь и достоинство защитников Советской Республики. Конармия успешно громит врага. А этого можно достичь при условии высокой дисциплины и организованности.

Ленин улыбнулся:

— Верю, товарищ Буденный. А за телеграмму не сердитесь. Так надо. Красная Армия — детище народа, его страж и надежда. И нам вовсе небезразлично, как ведут себя бойцы. Надо свято дорожить именем солдата революционной армии…

Командующий Кавказским фронтом М. Н. Тухачевский поставил Конармии задачу — выйти в район Усть-Лабинская — Ладожская, форсировать реку Кубань и к 19 марта овладеть районом Белореченская — Гиагинская. Тухачевский добавил, что с овладением городами Екатеринодаром (Краснодар) и Новороссийском Кавказский фронт пере ходит к решительным действиям по овладению Грозненским районом.

Уяснив задачу, Буденный вернулся в Егорлыкскую. На следующий день сюда прибыли командующий Кавказским фронтом Тухачевский и член Реввоенсовета фронта Орджоникидзе. Они устроили строевой смотр частей армии. После смотра частей Тухачевский похвалил его:

— А вы, Семен Михайлович, не сердитесь. Мне, командующему, положено строго спрашивать за порядок и организованность. Армия сильна единством духа и дисциплины, и вы с Ворошиловым знаете это не хуже меня.

Буденный пригласил гостей пообедать вместе с Реввоенсоветом Конармии. Те согласились. За обедом зашел разговор о том, что скоро кончится война и тогда можно будет взяться за мирные дела. Однако Орджоникидзе не разделил оптимизма командарма:

— Видно, придется еще воевать с белополяками. — И он показал Буденному телеграмму В. И. Ленина. «Очень рад вашему сообщению, что скоро ожидаете полного разгрома Деникина, — писал Ленин, — но боюсь чрезмерного вашего оптимизма. Поляки, видимо, сделают войну с ними неизбежной. Поэтому главная задача сейчас не Кавтрудармия, а подготовка быстрейшей переброски максимума войск на Запфропт. На этой задаче сосредоточьте все усилия. Используйте пленных архиэнергично для того же»[5].

— Что, и Конармию пошлют на Западный фронт? — спросил Буденный.

Тухачевский ответил: указаний на этот счет пока от главкома нет. Орджоникидзе высказался более определенно: Конармия наверняка будет переброшена к западным границам республики. Обстановка там складывается тревожная. Папская Польша угрожает нам.

Так оно и произошло. 25 марта у командарма по прямому проводу состоялся разговор с Орджоникидзе. Буденного и Ворошилова срочно вызвали в Москву. Речь будет идти о переброске Первой Конной армии на Западный фронт. 29 марта Буденный и Ворошилов прибыли в Ростов, где размещался штаб Кавказского фронта. В штабе фронта их принял член Реввоенсовета фронта Г. К. Орджоникидзе.

— Ну вот и освободители Майкопа! — сказал он, подавая руку Буденному.

В это время подошел М. Н. Тухачевский и, поздоровавшись, спросил:

— Как дела на фронте, товарищи? Чем порадуете? Да вы садитесь, товарищ Буденный.

Командарм доложил, что все складывается хорошо. Разбитые и деморализованные части 2-го Кубанского корпуса и примкнувшие к нему подразделения Чеченской и Астраханской дивизий под прикрытием бронепоездов отходят в направлении станции Хадыжинской и Кабардинской.

Выслушав Буденного, Тухачевский сказал, что в Москве, вероятно, речь будет идти о способе переброски Конармии на запад.

— Мы докладывали главкому С. С. Каменеву, что считаем целесообразнее всего двигаться походным маршем, ибо в настоящее время фронт не располагает подвижным составом, чтобы в короткий срок перебросить такую массу конницы по железной дороге. Но пока решение не принято, за этим и надлежит вам ехать в Москву.

— Завидую вам. Едете в Москву. Там сегодня открывается девятый съезд партии.

— А вы, Григорий Константинович, почему не на съезде? — удивился Буденный.

Орджоникидзе сказал, что ехать ему никак нельзя. С Деникиным надо кончать, да и в Закавказье неспокойно. Меньшевики, дашнаки и мусаватисты стремятся ликвидировать там Советскую власть.

30 марта рано утром поезд особого назначения тронулся в путь. В конце состава с нефтью прицепили два вагона — один служебный, другой с мукой и сахаром — подарок Владимиру Ильичу от конармейцев.

Всю дорогу Буденный волновался.