Ростова и московского пролетариата Реввоенсовету Конармии вручили знамена. «Дорогие товарищи! — начал свою речь Буденный. — Разрешите от вашего имени заверить Коммунистическую партию и Советское правительство, трудящихся Москвы и Ростова, что конармейцы в боях с врагом оправдают высокую честь, оказанную им рабоче-крестьянским государством. Мы до конца выполним свой долг перед Родиной. Клянемся!..»

Между тем обстановка на советско-польском фронте накалялась с каждым днем. В связи с этим начальник штаба Юго-Западного фронта Н. Н. Петин от имени командующего потребовал от Буденного срочно направить 4-ю кавдивизию на станцию Лозовую, а оттуда эшелонами в район боевых действий 14-й Красной Армии. Это распоряжение Егорова огорчило командарма. Днем после обеда командующий фронтом вызвал Буденного к прямому проводу. Командарм, несмотря на суровый разговор с Егоровым, категорически возразил против переброски 4-й кавдивизии. «При создавшихся условиях на фронте можно и нужно бить только кавкулаком», — сказал Буденный. «Егоров: 1) Перевозка желдорожная отменяется. 2) Всем дивизиям армии двигаться форсированным маршем, при этом правая колонна должна следовать не севернее Павлограда с расчетом переправиться на правый берег Днепра у Кременчуга. 3) 30 апреля вам надлежит прибыть в Лозовую, куда также прибудет Реввоенсовет фронта, для решения дальнейших вопросов…» Главком также согласился с доводами командарма против раздергивания Конармии и в телеграмме Егорову сообщил: «Основная задача, для которой Конармия направляется на Юго-Западный фронт, заключается в нанесении такого удара польским войскам на Украине, которым был бы сломан весь польско-украинский фронт…» Далее главком указывал, что для выполнения этой задачи наиболее выгодно нанести всей Конармией удар по правому флангу польско-украинского фронта, занятому наиболее слабыми галицийскими войсками, и, прорвав его глубоким движением в тыл в общем направлении на Ровно, разрушить весь фронт, а для этого необходимо усилить Конармию двумя пехотными дивизиями. Рано утром 4 мая в Павлоград, где находился поезд Реввоенсовета Конармии, прибыли А. И. Егоров и С. К. Минин, назначенный членом Реввоенсовета Конармии вместо Е. А. Щаденко. Сергея Константиновича Минина, члена партии большевиков с 1905 года, Буденный узнал еще в 1918 году во время обороны Царицына. Выслушав краткий доклад командарма, Егоров сообщил, что 12-я и 14-я Красные Армии с трудом сдерживают натиск белопольской армии. Враг рвется к Киеву, там действует самая сильная на Украинском фронте 3-я польская армия генерала Рыдз-Смиглы; тяжелое положение сложилось и на Одесском направлении. На фронте Конармию ждут с нетерпением. 12 мая поезд Реввоенсовета прибыл в город Александрию: сюда вышли главные силы Конармии. Находясь в 4-й кавдивизии, Буденный с удовлетворением воспринял донесение о том, что четыре бронепоезда Конармии прибыли в Кременчуг, авиагруппа пополнилась новыми самолетами. А вот обмундирование до сих пор не получено, и когда 14 мая командующий фронтом Егоров вызвал его к прямому проводу, Буденный доложил об этом. «К вам в армию едет нарком просвещения товарищ Луначарский, прошу встретить», — прочел Буденный на телеграфной ленте. На вопрос командарма, когда будет обмундирование, Егоров обещал в ближайшее время прислать. Луначарский прибыл в Конармию 16 мая и сразу же включился в работу.

— Хочу знать, как и чем живут бойцы вашей армии, какое у них настроение, — сказал нарком просвещения. — Что вас волнует, Семен Михайлович?

Буденный доложил: не хватает винтовок, большие сложности с обмундированием. Из поезда командарма Луначарский сразу же послал телеграмму Владимиру Ильичу, в которой, в частности, писал: «Считаю делом первоклассной важности в военном и политическом отношении ускорить всемерно дело снабжения, особенно обмундированием. Это сейчас необыкновенно важно». Вскоре Первая Конная получила 10 тысяч пар белья, два эшелона овса, 1400 шашек и 1400 винтовок для 14-й кавдивизии.

Вечером в штабе армии собрались К. Е. Ворошилов, С. К. Минин, начальники и военкомы дивизий: С. Ф. Грай, С. К. Тимошенко, П. В. Вахтуров, Ф. М. Морозов и другие.

— Прошу вас, товарищ Луначарский, поужинать с нами, — сказал Буденный и подмигнул Клименту Ефремовичу. — Вот Ворошилов сетует, что мало времени у бойцов для самообразования. А я говорю ему, что сейчас главное для нас не азбука, а то, как надо бить врага.

Луначарский, сняв пенсне, возразил Буденному: да, сейчас идет война, решается судьба Советской власти — быть ей или не быть. Но и в этих условиях важно учить солдат грамоте.

— Это командарм пошутил. У нас в армии есть даже школы грамоты, — вмешался в разговор комиссар Бахтуров. — И созданы они по инициативе работника политотдела Конармии Екатерины Давыдовны Ворошиловой.

Нарком просвещения взглянул на Ворошилова.

— Она что, ваша жена?

За Ворошилова ответил командарм:

— Ему жена, а нам она работник политотдела. Кстати, хороший работник.

— Вот это здорово! — оживился Луначарский. — А учителя у вас есть?

— Кто грамотный, тот и учитель, — улыбнулся командарм. — А бумагу, карандаши и все прочее мы достали. Не стану хвалиться, по и культурно-просветительная работа в армии не стоит на месте. У нас сейчас девять партшкол, тридцать читален, сто пятнадцать библиотек, четыре клуба, одиннадцать самодеятельных театров и тридцать восемь школ грамотности. Во всех частях созданы культурно- просветительные комиссии, которые вовлекают бойцов в различные секции и кружки. Конармейцы знакомятся с искусством, литературой, разучивают новые песни, стихи, готовят спектакли…

(Много лет спустя маршал Буденный писал: «Я уверен, что именно в наших кружках и секциях получили первое вдохновение конармейцы-писатели Николай Островский, Всеволод Вишневский, Александр Листовский. Песни для самодеятельных коллективов сочиняли конармейские поэты, музыку к ним писали конармейские композиторы. В Конармии начали свой творческий путь известный композитор- песенник Дмитрий Покрасс, художник-баталист С. Зелихман».)

— Семен Михайлович, а вы книги читаете? — неожиданно спросил Луначарский.

Командарм вынул из полевой сумки томик стихов и протянул Луначарскому. На лице наркома застыло недоумение:

— Пушкин?..

— Да. Когда мы освободили Ростов, в гостинице «Палас» белогвардейские офицеры оставили много книг. Я взял себе томик Пушкина. А позднее распорядился, чтобы в каждой бригаде бойцы прочли эти стихи. Наш самодеятельный театр пропагандирует произведения русских классиков.

— Это великолепно, Семен Михайлович! — поддержал его Луначарский. — Приобщайте солдат к литературе и искусству, это очень важно для воспитания настоящих бойцов-героев, бойцов-патриотов.

Луначарский побывал во многих бригадах и полках, благодарил бойцов и командиров за «великую преданность делу революции», отвечал на вопросы, тесно увязывая борьбу на фронте с борьбой в тылу, где свободный народ «трудится горячо и вдохновенно, потому что этот народ теперь свободен от оков помещиков и капиталистов».

На прощание Луначарский попросил Буденного подарить ему какой-нибудь сувенир.

— Сувенир? Сейчас принесу. — Буденный принес подкову.

— Чудесно! — рассмеялся Луначарский. — Я буду хранить ее как символ нашей дружбы.

Переброшенная из Майкопа на Украину походным порядком, Конная армия прошла более 1200 километров. И сразу же ее полки ринулись в стык между киевской и одесской группировками противника в общем направлении на Казатин. Им ставилась задача не позднее 1 июня захватить район Казатин — Бердичев и ударить по тылам врага. С юга Конармию поддерживала 14-я армия, на Фастовском направлении — группа войск И. Э. Якира: 44-я и 45-я стрелковые дивизии, кавалерийская бригада Г. И. Котовского и 3-й отряд Днепровской военной флотилии. Первые бои показали, что белополяки построили