— Жаль, что Сталин не сможет приехать сюда, жаль. А ты-то будешь с ним говорить?..

Ворошилов подошел к аппарату. Он знал Сталина давно, вместе с ним был на Царицынском фронте и, как рассчитывал Климент Ефремович, он лучше других поймет их состояние. Он доложил Сталину обо всем, что тревожило Реввоенсовет Конармии. «Если почему-либо Ильич не согласится на ваш приезд, хотя он в интересах республики необходим, настойте, пожалуйста, на немедленном выезде в Ростов Орджоникидзе». Ворошилов просил также немедленно откомандировать в распоряжение Конармии 9-ю стрелковую дивизию, указать на срочное пополнение Конармии.

Поздно вечером Реввоенсовет Конармии по прямому проводу вновь связался со Сталиным. «Результаты таковы, — сообщил Сталин, — что я к вам пока выехать не могу — это первое; второе — мы перебрасываем в район Иловайская две лучшие дивизии, из них одна Латышская; третье — мы сегодня или завтра выбросим Шорина из Дебальцева (в Дебальцеве размещался полевой штаб Кавказского фронта. — А. З.); четвертое — я добиваюсь и, надеюсь, добьюсь отставки Сокольникова».

Сталин, обеспокоенный положением на Кавказском фронте и особенно неправильным использованием Конармии, утром 4 февраля связался по прямому проводу с Саратовом, где находился Орджоникидзе, и сообщил ему подробности своих переговоров с Реввоенсоветом Конармии. Он указал, что Шорин «ведет войну с Конармией», отобрал у нее подчиненные ей в оперативном отношении две стрелковые дивизии; командующий 8-й армией Сокольников создал вокруг Конармии атмосферу вражды и злобы. «По моему глубокому убеждению, — говорил Сталин, — ваш новый комфронт (командующим войсками Кавказского фронта был назначен М. Н. Тухачевский. — А. З.) п члены Реввоенсовета должны принять следующие меры: 1. Немедленно удалить Шорина.

2. Выехать самим на правый фланг. 3. Объединить группу Думенко с Конармией в одну мощную силу, подчинив первую последней. 4. Передать Конармии в оперативное подчинение две стрелковые дивизии для опоры на флангах. 5. Отставить командарма 8 Сокольникова без промедления…»

Орджоникидзе ответил Сталину, что «Шорин со вчерашнего дня уже не командует, приказ ему вручен в Купянске».

5 февраля Реввоенсовет Конной армии получил телеграмму от Реввоенсовета Кавказского фронта, подписанную Г. К. Орджоникидзе и М. Н. Тухачевским. Они сообщали, что «неприятно поражены сложившейся обстановкой в отношениях соседних армий и некоторых отдельных лиц с героической красной конницей. Мы глубоко убеждены, что старые дружественные отношения возобновятся и заслуги и искусство Конной армии будут оценены по достоинству. Завтра выезжаем в вашу армию».

— Ну, кажется, трудности остались позади, — облегченно вздохнул Буденный. — Но я и сейчас еще волнуюсь. Как пойдут дальше дела? Примет ли новый комфронтом Тухачевский наш план дальнейшего наступления?

— Насчет плана ты, Семен, не торопись. Дай людям время подумать, — отозвался Ворошилов.

И только 9 февраля Буденный получил директиву Реввоенсовета Кавказского фронта: план разгрома деникинских войск, предложенный Буденным, был принят, Конармия нацеливалась для удара на Тихорецкую, в стык Донской и Кубанской армий Деникина.

Передохнув и пополнившись боеприпасами и продовольствием, Конармия 11 февраля начала марш в район Платовская — Шара-Булукский. К вечеру прибыли в район станицы Платовской. Мать бы свою проведать, но не мог Буденный терять время, потому что 15 февраля была назначена переправа через Маныч.

— Может, заскочишь к своим на часок, а?

— Нет, Клим, сейчас не могу. Ты же сам знаешь. Зачем нервы щекочешь?

— Ладно, хотел как лучше…

Бои возобновились. Под ударами Конной армии белогвардейцы отступали. В ночь с 16-го на 17 февраля были освобождены станция Торговая, село Воронцово-Николаевка. Здесь сосредоточились 4-я, 6-я кавалерийские, 20, 34 и 50-я стрелковые дивизии. Буденный, собрав на короткое совещание командиров, довел до их сведения, что, по данным разведки, в тыл наших войск движется конная группа генерала Павлова. По приказу Деникина она должна была, «следуя вверх по Манычу, совместно с 1-м корпусом ударить во фланги и тыл конницы Буденного…». У Павлова было до двенадцати тысяч конников, и в районе хутора Веселый ему удалось 16 февраля опрокинуть корпус Б. М. Думенко, затем форсированным маршем продвинуться к станице Великокняжеской.

Стоял сильный мороз. Конница Павлова утопала в глубоком снегу. 18 февраля Первая Конная армия нанесла ощутимые удары по врагу. Вспоминая это сражение, Буденный писал: «Жуткую картину представляла степь, усеянная сотнями убитых и замерзших белоказаков. Среди брошенной артиллерий и пулеметов, зарядных ящиков и разбитых повозок лежали замерзшие люди и лошади. Одни замерзли, свернувшись в клубок, другие на коленях, а иные стоя, по пояс в снегу, рядом со своими застывшими лошадьми.

Впоследствии нами была организована специальная комиссия под председательством комиссара 4-й кавдивизии А. И. Детистова по обследованию поля боя. За время боевых действий в районе Торговая — Средний Егорлык согласно учету комиссии Детистова белые потеряли убитыми и замерзшими до пяти тысяч человек и две тысячи триста лошадей».

В операции по разгрому войск Деникина в Белой Глине проявилась одна из ярких черт таланта Буденного — его умение вовремя разгадать замысел врага. Деникин стремился ударить по левому флангу и тылу Конармии, для чего к югу от Конармии сосредоточил неподалеку от Белой Глины пехотные и кавалерийские корпуса Кубанской армии. Буденный разгадал этот план врага. Несмотря на то, что противник имел численное превосходство, командарм применил тактику охвата флангов, ударил по нему с запада и с юга. Для усыпления бдительности белых он приказал начальнику полевого штаба Зотову перебросить несколько частей южнее Белой Глины: пусть Деникин думает, будто он, Буденный, поведет Конармию в лобовую атаку, как это было в районе Батайска по злой воле Шорина. Убедившись, что другого, более короткого пути к разгрому врага нет, Буденный, собрав совещание начдивов и комиссаров, изложил суть своего плана. Возражений ни у кого не было. И все же Буденный еще раз предупредил, что операция по своему маневру очень сложная и требует максимальной быстроты — важно не допустить объединения сил противника и громить его по частям. Начдивам Тимошенко и Городовикову командарм приказал вывести свои части скрытно в район Среднего Егорлыка на фланг корпуса Крыжановского, перерезать железную дорогу у разъезда Горький и нанести удар белым с тыла.

Белогвардейцы были разбиты. «Дух был потерян вновь», — писал Деникин впоследствии, характеризуя состояние своих войск после поражения. В егорлыкском сражении с обеих сторон участвовало до сорока тысяч одних кавалеристов, не считая пехоты.

«Если говорить об этом сражении как испытании боевой зрелости и боевого духа Конармии, — отмечал Буденный, — то я с полным правом могу сказать, что испытание было выдержано блестяще всеми соединениями и частями нашей армии. Геройски сражались и умело руководили дивизиями начдивы 4, 6 и 11-й кавалерийских дивизий Городовиков, Тимошенко и Степной-Спижарный. Примером личной храбрости воодушевляли бойцов комиссары дивизий Бухтуров, Детистов и Хрулев. Тюленев, сменивший на посту погибшего Мироненко, раненный в бою, руководил 2-й бригадой 4-й дивизии до конца сражения. Нельзя было не восхищаться стойкостью в бою наших артиллеристов и пулеметчиков. Храбро сражались бойцы, командиры и комиссары доблестной 20-й стрелковой дивизии».

13 марта Буденный вместе с Ворошиловым прибыл в Батайск. Там они узнали от начальника станции, что здесь стоит вагон командующего Кавказским фронтом. «Надо бы нам представиться», — сказал Ворошилов. Только вошли в вагон командующего, как Тухачевский строго спросил, почему это он, Буденный, двинул Конармию не в направлении станции Мечетинской, а в район Торговой.