выстрела смоленский наместник Юрий Сологуб и горожане запросили перемирия на один день. Василий III отказал им в этом, и канонада продолжалась. Тогда под давлением смоленского черного люда наместник и воевода приняли решение о капитуляции[618]. Обстрел города прекратился. По М. Вельскому, переговоры со смольнянами вел М. Л. Глинский, который «внушил им иную мысль, говоря, что мы не отступим в течение года и не пропустим к вам никакой помощи». Он предложил смольнянам перейти на русскую сторону, пообещав, что «великий князь Московской будет платить вам лучше, чем польский король»[619] Для переговоров горожанами был выслан смоленский боярин Михаил Пивов с делегацией «мещан и черных людей». Переговоры с ним вел сын боярский Иван Юрьевич Шигона Поджогин и дьяк Иван Телешев [620] . (Еще во время второго похода Василий III посылал смольнянам «грамоты многие о добре и о зле, чтобы они задалися за великого князя»[621]. Но только в 1514 г. они приняли это предложение.) Условия в общем были довольно мягкие. Василий III согласился беспрепятственно выпустить из города тех воевод и «жолнерей» (воинов), которые не хотели оставаться на русской службе; горожанам велел «подавати грамоты свои жалованные, как им быти в граде в Смоленске». До нас дошла такая грамота, помеченная почему-то 10 июля [622]. Смольняне получали все те привилегии, которыми они пользовались еще при великом князе Литовском Александре. Город должен был управляться «по старине». Московский государь обещал «не вступаться» в вотчины бояр и монастырей. «Весчую пошлину» разрешалось взимать на городские нужды. Налог (100 руб.), который ранее шел в литовскую великокняжескую казну, теперь отменялся. Учитывая интересы посадского люда, Василий III запретил принимать в «закладчики» мещан и черных людей и запретил взимать с черных людей и мещан подводы под великокняжеских гонцов. Последнее было особенно важно, ибо Смоленск расположен на пути следования дипломатов и армии из Москвы в Вильно[623].
Льготный характер жалованной грамоты 1514 г. объясняется тем, что нужно было добиться капитуляции Смоленска до прибытия основных польско-литовских сил на театр военных действий. Но правительство Василия III смотрело и дальше. Поскольку без поддержки единоверного населения Великого княжества Литовского выиграть войну за западно-русские земли было невозможно, нужно было предоставить такие льготы этому населению, которые бы улучшали его положение сравнительно с тем, в котором они находились под литовской властью. Пример со Смоленском мог привлечь на сторону России все новые и новые круги горожан (это было особенно важно), «панов» и крестьянства.
Смоленск отворил свои ворота. Туда послан был Д. В. Щеня, который вместе с воеводами и дьяками привел город к присяге. Наместника Юрия Сологуба и прочих «латын» проводили до Орши и отпустили в Литовскую землю. Всем им было выдано по рублю денег. Позднее Юрий Сологуб был казнен в Литве как изменник, сдавший город «без единого выстрела»[624]. Сигизмунд писал брату уже 30 июля, что смоленская крепость «благодаря гнусной измене кое-кого из наемных войск и местной знати открыла свои ворота и передалась врагу»[625]. Тем «жолнерам» людям и панам, которые согласились перейти на русскую службу, Василий III распорядился выдать по 2 руб. денег и по «лунскому» (английскому) сукну. Таковых оказалось «многое множество». Те, кто захотел служить в Смоленске, получил государево жалование, у них оставлены были поместья и вотчины. Те, кто предпочел для себя спокойнее служить в Москве, получил деньги «на подъем». Наместником в Смоленске был оставлен князь В. В. Шуйский[626]. 1 августа 1514 г. в город торжественно въехал Василий III.
Так был присоединен Смоленск. Свершилось событие, имевшее громадное историческое значение. Все русские земли были воссоединены отныне в границах единого Русского государства. Создавалась хорошая перспектива для дальнейшей борьбы за Украину и Белоруссию. Расширились возможности для налаживания нормальных торговых связей не только с Прибалтикой, Украиной, Белоруссией, но и с западноевропейскими странами.
Война еще продолжалась. Необходимо было удержать Смоленск от подходивших польско-литовских войск. Сам же Василий III уже вскоре покинул Смоленск и отошел в более безопасный Дорогобуж.
Эхо первых успехов под Смоленском отозвалось радостными вестями. 7 августа к Мстиславлю были посланы войска князей М. Д. Щенятева и И. М. Воротынского. Как только они подошли к городу, князь Михаил Ижеславский (Мстиславский) «бил челом» Василию III. Его примеру последовали и «мещане и черные люди» Кричева и Дубровны, присягнувшие московскому государю 13 августа[627].
Можно было ожидать и дальнейших успехов. Поэтому к Минску, Борисову и на «Дрютские поля» отправлена была большая рать во главе с князьями Михаилом и Дмитрием Булгаковыми и И. А. Челядниным. По явно преувеличенным данным С. Герберштейна, М. Бельского и М. Стрыйковского, она насчитывала 80 тыс. человек[628]. Однако, тут произошло событие, которое изменило ход всей кампании. По полученным русскими воеводами сведениям, князь Михаил Глинский, находившийся под Оршей, собрался изменить Василию III. Его слуга, бежавший ночью к М. И. Булгакову, сообщил, что Глинский направился в Оршу, в расположение войск неприятеля. Тогда Булгаков, известив об этом Челяд-нина, в ту же ночь бросился в погоню за Глинским и вскоре настиг его. Глинский с небольшой охраной ехал за версту от своих основных войск, поэтому его удалось схватить без каких-либо серьезных осложнений. Утром подоспел и Челяднин. Пленника препроводили в Дорогобуж, изъяв у него «грамоты посылныя королевские»[629].
Измену Глинского С. Герберштейн объясняет тем, что Василий III, начиная Смоленский поход, обещал ему передать в вотчину Смоленск, но после взятия города свое обещание не выполнил. Это вызвало гнев князя Глинского и решение перейти на литовскую сторону[630]. Согласно прусскому известию от 3 сентября 1514 г., М. Глинский заявил Василию III: «Великий князь Московский, я сегодня дарю тебе крепость Смоленск, которую ты давно желал (приобрести), что же ты даришь мне?» На это великий князь ответил ему: «Так как ты мне даришь это, то и я дарю тебе княжество Литовское»[631]. Если этот разговор имел место в действительности, то ответ Василия III звучал явно издевательски: князь Михаил не получал ровно ничего. Как и в сходных случаях, для Василия III реальные политические соображения имели более существенное значение, чем рыцарское представление о чести и верности данному слову.
По распоряжению великого князя Глинский был закован в кандалы и отправлен в Москву. Тем временем Сигизмунд (прибывший из Минска в Борисов) «по совету княжю Михаила Глинского» направил основные свои войска во главе с князем Константином Острожским к Орше. Узнав об этом, Василий III отдал распоряжение М. И. Булгакову и И. А. Челяднину идти навстречу литовско-польским полкам[632].
Первое сражение произошло на реке Березине, другое — у реки Дрови (Друи) и, наконец, последнее — на реке Кропивне (по Стрыйковскому, на Бобре, притоке Березины), между Оршей и Дубровной (по Типографской летописи, в пяти верстах от Орши).
Наиболее подробный рассказ о происшедших событиях содержится в Устюжском летописном своде. Летописец сообщает, что на Березине обе стороны «стояша долго время». Литовцы начали переговоры, предлагая русским разойтись полюбовно («разойдемся на миру»). Однако тем временем они же сами прошли 15 верст по Березине вверх, переправились через реку и атаковали москвичей[633]. Битва у Орши произошла 8 сентября[634]. Литовцы напали сначала на полки М. И. Булгакова. Кто знает, как бы кончилось дело, если б И. А. Челяднин поддержал воеводу, но он «в зависти не поможе князю Михаилу». Тогда литовская рать обрушилась на его отряды. На этот раз «князь Михаило Ивану Андреевичю не поможе». И все же исход битвы был еще не ясен… В обоих сражениях («ступах», приступах) пало много воинов как у русских, так и у литовцев.
Третья атака литовцев была направлена снова на князя Михаила Булгакова. Челяднину представлялся последний шанс исправить тяжелое положение. Булгаков отчаянно сопротивлялся и бился с войском К. Острожского «много». Но в этот критический момент вместо помощи Булгакову Челяднин решил спасти свою жизнь бегством и тем самым «князя Михаила выдал». После этого врагам удалось одолеть М. Булгакова, разгромить его полки и полонить многих воевод. Да и самого И. А. Челяднина брошенные в погоню за ним литовские войска «догнавше и поимавше». В результате разгрома погибло множество русских воинов, а значительная часть воевод, в том числе и сами М. И. Булгаков и И. А. Челяднин, попали в
