- Ну и правильно сделал, что прибыл. Как раз есть свободная машина, с живостью отозвался Тушев.

Немного поговорили. Иван Тимофеевич ругнул тесноватый аэродром, на котором тогда базировался полк. Горбунов рассказал про последнее письмо от матери.

- Приказываю спать, - спохватился Тушев и демонстративно отвернулся к стене.

'Двадцать четыре... пятьдесят восемь. Пойти к сестрице Наде за таблеткой? Ого, второй час, а в пять подъем... Вот сиганут наши за Вуоксу, а дальше у врага нег серьезных укреплений. М-да, маловато нас... Эх, пушку бы какую пристроить дополнительно, все же мощь огня...'

Тушев неслышно встал, оделся, набросил на плечи теплую куртку и прошел через коридор к инженеру полка Турунову. Растормошил его, спящего.

- Сумеешь приспособить по пушке под крыльями самолетов?

Инженер, приехавший накануне с ремонтной базы и крепко спавший с дороги, взъерошил волосы:

- Почему-то дикие проекты у тебя рождаются исключительно по ночам. Кто позволит изменять конструкцию?

- Ну, ну, затарабанил. Маловато нас. Значит, нужно усилить вооружение каждой машины.

- Ладно, я обвешаю пушками твой американский 'киттихаук', и если он после вообще взлетит, ты должен сообразить, к чему это приведет в бою.

- Убедил. Пушки отставить. Давай хотя бы по два реактивных снаряда на брата.

- Сам знаешь, нет сейчас на складе эрэсов. Нет-ту-ти. Понял?!

- Умри, а достань! У штурмовиков попроси.

- Табачку на цигарку я могу попросить. А эрэсы...

- Помни, Турунов, если завтра нас посбивают, тяжкий грех ляжет на твою совесть!

- Постой, пойдем к штурмовикам вместе.

- Э-э, нет! Это уже не мое дело. Мне положено отдыхать.

Тушев вернулся в комнату, разделся, лег, прислушался, - ребята уже похрапывали. Вдруг он почувствовал, как тонет. Место глубокое, дна все нет и нет, а вода мягкая, мягче пуховой перины.

Когда его сильно потрясли за плечо, он проснулся и беспомощно замотал головой, будто у него склеились веки.

- Ну, комэск, и здоров ты спать, - Турунов в комбинезоне и фуражке навис над ним. - Играй подъем летному составу.

По аэродрому стелется матово-белый туман раннего рассвета. Летчики и инженер подошли к машинам, осмотрели крепление реактивных снарядов под крыльями. На краю летного поля показалась прихрамывающая фигура штурмана полка майора Литвиненко. Тушев улыбнулся.

- Трофим Афанасьевич сделает последнюю ревизию.

Литвиненко придирчиво проверил крепление, удовлетворенно хмыкнул:

- Шуганем Гитлера. Четверо и полетим. Тушев, командуйте группой.

Взвыли моторы 'киттихауков'. Четверка разок проутюжила аэродром летчики примерились. Потом отправились завтракать. Во время завтрака поступило сообщение: наши форсировали Вуоксу. Прикрывая переправу с воздуха, надо было поддержать продвижение наземных войск. По машинам разошлись в отличном настроении.

Над Карельским перешейком плыли похожие на вату облака. Чем ближе к Вуоксе, тем гуще ватные островки. Четверка истребителей шла наперехват вражеских бомбардировщиков. Осматриваясь, Тушев обратил внимание на огромное кучевое облако.

'Тут повертимся, место для засады как раз', - решил он.

- 'Фоккеры' справа! - прозвучал в шлемофонах голос Горбунова.

'Мы первые заметили, уже хорошо', - подумал Тушев, вглядываясь в приближающиеся точки. Навстречу летели восемь 'юнкерсов' в сопровождении четырех 'Фокке-Вульфов-190'. По команде Тушева наши самолеты выскочили из-за кучевого облака и построились в линию фронтом к противнику.

'Фоккеры' изготовились к атаке. На встречных курсах расстояние между нашими и вражескими самолетами сокращалось отчаянно быстро. Когда остался примерно километр, то есть никак не меньше двух-трех секунд полета до принятой тогда дистанции боя, Тушев крикнул:

- Пошел!

- Бей фашистов! - отозвался Литвиненко. Летчики привели в действие пусковые устройства, и восемь огненных стрел устремились в сторону самолетов врага. Ракеты были установлены на дистанционный взрыв, и от детонации один бомбардировщик развалился в воздухе.

Эффект залпа реактивного оружия превзошел ожидания. Вражеские бомбардировщики круто изменили курс с явным направлением в свой тыл, а 'фоккеры', выжимая максимальную скорость, бросились врассыпную. Инерция страха перед ракетами ощущалась и в последующие дни патрулирования над Вуоксой: завидев нашу четверку, строящуюся в линию, фашисты без боя немедленно уходили за горизонт.

В начале осени 1944 года полк сражался на Севере. К тому времени личный состав был укомплектован, и летали уже не на 'киттихауках', а на Ла-5. Ведомым у капитана Тушева был теперь младший лейтенант Иван Серебряков. Весельчак на земле, старательный в бою, он многому научился у своего бывалого командира и прежде всего - слетанности. Серебряков на деле усвоил наставления комэска:

- Ты летишь крыло в крыло со мной, по малейшему движению моей машины должен предвидеть, какой я готовлю маневр. Плохая мы пара, если ты будешь пилотировать по одним радиокомандам ведущего. А при плотной слетанности ведомый чувствует летный почерк ведущего, как движения собственного тела. Добьемся такого, - и наша пара непобедима.

В полку на равных с летчиками-мужчинами летала девушка - младший лейтенант Аполлинария Зенкова. Имя у нее было неудобное, характер - тоже. Ее надо было понять: как-никак в сугубо мужском строю. К характеру притерпелись, а вот имя так и не приняли, и сам собой объявился позывной 'Верка'. С этим позывным она и летала.

Шли бои за Салмиярви. Тушев вел звено сам в паре с Серебряковым, а Рожников - с 'Веркой'. Четверка патрулировала над своими войсками. 'Верка' первая увидела восемь бомбардировщиков Ю-87, которые в сопровождении четырех 'фоккеров' летели бомбить наши наступающие части. Истребители противника попытались связать боем Ла-5. Искусным маневром Тушев вывел четверку из-под удара 'фоккеров'. Он спешил выполнить задание - сорвать налет бомбардировщиков.

С высоты 1000 метров комэск пошел в атаку на переднего 'юнкерса', но из-за большой скорости 'лавочкина' проскочил мимо. Вражеский стрелок дал очередь и повредил хвост самолета Тушева. Уже отворачивая, 'Юнкерс' попал под огонь пушек истребителя; Комэск, не мешкая, поймал его в прицел и сбил.

Подоспели 'фоккеры', и пара их атаковала Тушева. Несдобровать бы ему, если б не Серебряков, закрывший своего ведущего. В следующие секунды Серебряков и Рожников подожгли один из вражеских истребителей, а 'Верка', прикрывая товарищей, огнем отогнала остальных.

Свою задачу в этом бою 'ястребки' выполнили, потому что вражеские бомбардировщики, так и не достигнув расположения наших войск, сбросили бомбы в озеро. Схватка звена советских истребителей с дюжиной фашистских самолетов завершилась в нашу пользу. В этой схватке капитан Тушев сбил пятнадцатый самолет врага.

Баку - Ленинград - Петсамо - длинный был путь у Тушева. А вот итог его пути: 534 боевых вылета, 44 воздушных боя, 15 сбитых самолетов противника 9 бомбардировщиков, 2 разведчика и 4 истребителя. Эскадрилья под командованием Тушева произвела 1415 боевых самолетовылетов, сбила 52 вражеские машины. Потери эскадрильи - 8 летчиков.

Капитану Ивану Тимофеевичу Тушеву присвоено звание Героя Советского Союза. В Указе Президиума Верховного Совета СССР от 2 ноября 1944 года его имя стоит рядом с именами лучших летчиков Ленинградского фронта Т. А, Литвиненко, В. И. Митрохина, И. С. Леоновича, С. Т. Кобзева.

Летом 1973 года Иван Тимофеевич на рейсовом самолете, разумеется, как обычный пассажир прилетел в Ленинград. С городом пришлось знакомиться почти заново. Часами он бродил по улицам. Постоял у памятника Суворову, припомнив ту, военного времени, 'экскурсию'. Объездил бесконечные кварталы новостроек, подступающие к станции Девяткино, откуда до взлетного поля военных лет, считай, рукой