и путевка в жизнь. Их ждут самые разные пути-дороги, но дома у каждого всегда на вечном взлете будет серебриться боевой истребитель Великой Отечественной войны Як-3...

На Ленинградский фронт лейтенант Тушев прибыл из состава противовоздушной обороны города Баку 22 мая 1943 года и был назначен командиром эскадрильи 191-го Краснознаменного истребительного авиационного полка.

Ровно через неделю замполит полка майор Семени', составляя политдонесение, вспомнил прибывшего: двумя сбитыми бомбардировщиками Ю-87 Тушев отметил свой переход в авиацию Ленинграда.

В июле, перед синявинскими боями, устроена была встреча летчиков-штурмовиков с летчиками- истребителями, которые их обычно сопровождали. Неожиданно душой вечера оказался Иван Тушев. Энергичный, общительный, он быстро перезнакомился с гостями из полка штурмовиков. О себе и своих товарищах лейтенант сказал:

- Для нашего брата истребителя зоркость в бою считаю началом начал. Вовремя увидел врага, успел взять его на прицел - значит, для твоих товарищей штурмовка обеспечена. Надо умело сочетать огонь и маневр с постоянной осмотрительностью.

Летчики вдоволь наговорились, а перед расставанием спели чуть грустную, истинно летчицкую песню 'В далекий край товарищ улетает'. Прощаясь, жали руки до хруста. Хорошо запомнили друг друга, теперь будет легче взаимодействовать в воздухе.

Вечер встречи со штурмовиками еще больше сблизил летчиков, техников и механиков эскадрильи. Они узнали, кто откуда, каким путем пришел в авиацию.

Оказалось, что механик Алексей Нешпанов - ленинградец. Товарищи стали расспрашивать его о городе на Неве.

Заметив большой интерес авиаторов к городу, который они защищают, комэск как-то предложил замполиту:

- Надо бы людям показать Ленинград.

- Разумно, - поддержал майор Семенин. - Организуйте-ка поездку в нелетную погоду. Обязательно возьмите с собой агитаторов полка. Солдаты и офицеры Должны увидеть, как живет и борется осажденный Ленинград.

Тушев выбрал пасмурный день. С утра на кузов полуторки натянули тент, поставили там три скамьи, машине дали полную заправку и тронулись в путь. От пригородного аэродрома, где базировался полк, до города добрались быстро. Проехали мимо Финляндского вокзала, пересекли Неву и помчались по набережной к Летнему саду. При въезде на горбатый мостик мотор внезапно заглох, и это развеселило авиаторов. Они соскочили на панель поразмяться, огляделись вокруг и невольно примолкли.

Перед ними разворачивалась суровая и величавая панорама. Над Невой висели набухшие влагой тучи. Свежий ветер гнал волну. Едва заметно покачивались темно-серые громады боевых кораблей Балтийского флота. Вдали, над Трубецким бастионом Петропавловской крепости торчали длинные стволы зениток. Набережная была безлюдна, и только перед ходившей на волне плавучей пристанью маятником шагал моряк в бушлате. На его плече дулом вниз висел карабин с непривычно черненой ложей.

- Братцы, приметная у нас получилась остановка, - нарушил молчание Нешпанов. - Пошли к Суворову.

Авиаторы двинулись к памятнику. Генералиссимус в образе римского воина гордо смотрел вдаль. Авиаторы медленно обошли памятник. Девушка в комбинезоне с противогазом на боку, проходившая мимо, замедлила шаг - что это они? - и вдруг поняла: экскурсия.

- Вы откуда?.. Военная тайна? И так ясно. Какие вы загорелые, краснощекие, не то что наши блокадники. Видать, оттуда, с Большой земли.

Послышался знакомый гудок - водитель сигналом напомнил о себе. Авиаторы поехали дальше, а девушка приветливо помахала им. Возле Исаакия притормозили. Гранитные колонны были исчирканы осколками. Недалеко от огромных дверей главного входа в мощной стене зияла пробоина от снаряда осадной пушки врага.

До войны Нешпанов жил на Литейном. По его просьбе так проложили маршрут, чтоб он сумел заглянуть к своим домашним. В большой коммунальной квартире, густо заселенной до войны, царила пугающая тишина. Так вот почему не отвечали на его письма. Нешпанов с посеревшим лицом вышел из дома:

- Кончилась наша семья. Осиротел, стало быть...

- А мы? Ты что же нас позабыл? - возразил подошедший Тушев и обнял Нешпанова за плечи.

На обратном пути проехали по Невскому. Он был суров и неузнаваем. Огромные зеркальные витрины многочисленных магазинов укрыты дощатыми защитными 'карманами', заполненными песком. Из многих окон виднелись закопченные дымовые трубы печей-времянок, вторую зиму кое-как обогревавших ленинградские квартиры. Прохожих было мало. Трамваи ходили редко, но ходили!

На углу Невского и Садовой, недалеко от действовавшего кинотеатра КРАМ (ныне 'Молодежный'), несколько горожан стояли возле афиши документального фильма о разгроме фашистов под Сталинградом и живо обменивались мнениями. Авиаторы спешились, посмотрели на афишу и услышали последнюю фразу пожилого рабочего:

- Сталинград свое слово сказал, теперь дело за нами...

- Раздавим, папаша, фашистского гада, мокрого места не останется, громко за всех ответил Тушев.

И тут словно прорвало. Военные и гражданские перемешались, заговорили о своем, наболевшем. Подходили люди, включались в разговор. И хотя на улице фронтового города они встретились случайно, каждый прекрасно понял каждого. К полуторке авиаторов провожала маленькая толпа. На прощание лейтенант Бежко сказал:

- За такой город и жизни не жалко.

Даже по скупому рассказу комэска о поездке в город замполит понял, какое огромное впечатление произвела на авиаторов встреча с ленинградцами.

- Теперь будут еще злее драться за город на Неве, - подытожил Иван Тимофеевич.

Из боев 1944 года старшему лейтенанту Тушеву запомнился победный бой с двадцатью вражескими бомбардировщиками, направлявшимися к нашему переднему краю под прикрытием четырех истребителей. Набрав потолок, свою четверку Тушев повел с таким расчетом, чтобы напасть на противника от солнца. Что они пока не замечены, летчик понял по четкому 'походному шагу' 'юнкерсов' и 'мессеров' и с пикирования на большой скорости устремился в середину строя бомбардировщиков противника. За ним маневр повторили другие летчики.

Огнем в упор почти сразу были сбиты четыре бомбардировщика, из них два изловчился сбить сам Тушев. Строй вражеских самолетов был порушен, они повернули назад. Иван Тимофеевич вывел звено из боя - свою задачу 'ястребки' выполнили. Схватка оказалась настолько скоротечной, что истребители противника даже не успели изготовиться для атаки.

Тот ослепительно солнечный день был вообще счастливым, а результаты воздушных боев - опустошительными для противника: наши 'ястребки' уничтожили 15 фашистских самолетов. Этот крупный успех Советское Информбюро отметило в сводке от 16 мая 1944 года.

Вот уже год Тушев в полку. Позади упорные бои под Синявином, мощное январское наступление, когда фашистов погнали от стен Ленинграда. За это время Тушев проявил себя не только как умелый, отважный летчик и отличный командир, но и как человек, обладающий незаурядным воспитательским даром. В напряженной сутолоке боевых будней он умудрялся не забывать и о так называемых мелочах. Обратив внимание, например, на грамотные и острые заметки в Боевом листке, подписанные механиком Шестопалько, он посоветовал автору попробовать свои силы в стенгазете части. У механика получилось. А когда Шестопалько окреп как военкор, Тушев поручил ему редактировать Боевой листок эскадрильи.

Молодому летчику Маклецову, неистощимому на выдумку, заводному парню, комэск дал задание организовать самодеятельность. Тот не на шутку увлекся. Концерты проходили накоротке, давая зрителям, да и самим участникам необходимую разрядку.

Тушев со знанием дела пропагандировал опыт известных летчиков фронта, их умение вести бой в различных погодных условиях. Однако говорил о них без чрезмерного восхищения, по-деловому. Этот сдержанный стиль был самым убедительным для молодых летчиков.

Мотористам и оружейникам комэск предложил овладеть смежными специальностями. Учебу вели коммунисты-летчики, выкраивая время в коротких паузах между боевыми вылетами. Программа