обнаженных по пояс, сидели в ней. Двое из них гребли что было сил.
Но вот они стали грести гораздо медленнее.
Третий мужчина поднялся во весь рост и достал из колчана стрелу. Тогда-то Яхмес, сын Абаны, заметил, что взор лучника направлен в сторону передового корабля.
Фараон! Стрелок-гиксос собирается убить фараона, чья белая корона так ослепительно сияет в лучах солнца.
У Яхмеса не было времени даже прицелиться. Стрела просвистела у виска гиксоса, и тот выронил лук.
Постояв секунду, он прыгнул за борт.
Яхмес, сын Абаны, опасаясь новой смертоносной попытки, покончил с обоими гребцами. Мысль о том, что жалкий червяк посмел посягнуть на жизнь фараона, привела его в ярость. Он бросился в воду и поплыл, догоняя беглеца.
Будучи хорошим пловцом, он очень быстро настиг гиксоса, оглушил ударом кулака, а уж потом вытащил на берег и взвалил себе на плечо, будто мешок с товаром.
Придя в сознание, пленник попытался завладеть кинжалом Яхмеса, висевшим у него на поясе. Тогда Яхмес, сын Абаны, распластал его на земле, отсек ему правую кисть и хорошенько отколотил.
— Военачальник Яхмес, сын Абаны, жалую тебя золотом доблести, — провозгласил фараон, надевая на шею офицера золотую цепь.
Яхмес успел прославиться в египетском войске, на его счету был не один захваченный вражеский корабль. Он и сейчас не мог дождаться, когда же возобновятся яростные и кровопролитные сражения.
Он низко поклонился:
— Могу ли я просить о милости, господин?
— Разумеется.
— Я прошу у вас чести стать вашим главным телохранителем. Пусть я буду первым, кто отвечает за вашу жизнь при всех обстоятельствах.
— После подвига, который ты совершил, я охотно соглашаюсь удовлетворить твою просьбу.
Царица Яххотеп нахмурилась.
А что, если Яхмес, сын Абаны, и есть тайно проникший к ним сторонник гиксосов? Что, если его подвиг всего лишь уловка, направленная на то, чтобы расположить к себе фараона и завоевать его доверие? Став отныне самым близким спутником фараона, рано или поздно он сумеет его уничтожить.
Но тут же царица отмела от себя нелепые подозрения. Яхмес, сын Абаны, служил в войске свободы еще подростком. Десятки раз, не щадя жизни, он отважно сражался против гиксосов. Но царица не могла не напомнить сыну об осторожности.
— Сейчас мы расспросим твоего пленника, — сказал фараон.
Гиксос смотрел на свою изуродованную руку и не отваживался взглянуть на царя Египта.
— Твой чин и должность.
— Первый лучник в отряде, охраняющем подступы к крепости.
— Опиши нам, как она выглядит изнутри.
— Я там никогда не был. Но знаю, что в крепости достаточно воинов и продовольствия, чтобы она продержалась долгие годы.
— Кто дал тебе приказ стрелять в фараона?
— Хамуди. Верховный владыка Хамуди.
— Ты хочешь сказать Апопи?
— Нет, Апопи умер. Главный казначей убил его и сжег на алтаре Сета. Теперь он сам стал верховным правителем.
— Мы сохраним тебе жизнь, если ты отправишься к Хамуди и скажешь ему, что фараон тяжело ранен.
— Ни за что, господин! — вскрикнул гиксос. — Хамуди не поверит мне. Меня бросят в лабиринт или на арену к быку.
Пленник подробно рассказал об изощренных пытках лабиринта и об играх с быком.
— Лучше убейте меня сразу, — умолял он.
— Когда мы одержим победу над Аварисом, ты станешь слугой Яхмеса, сына Абаны, — решила Яххотеп.
Все сторожа оружейных складов в Аварисе, надышавшись парами дешевой травы, видели сны, в которых стрелы и копья египтян никому не причиняли вреда.
Все наслаждались грезами, кроме Арека.
Молодой бунтарь был отрезан от внешнего мира, и, несмотря на это, ликовал. Наконец-то египтяне осадят Аварис! И хотя Хамуди в ярости становился опасным животным, без Апопи гиксосы стали слабее.
Теперь Арек портил не колесницы, а луки. Один раз натянешь тетиву, и лук сломался.
Портить луки было легче, чем колеса, но рисковал Арек больше, потому что оружейному мастеру не полагалась находиться на складе. Арек дожидался, пока сторожа крепко заснут, снимал засовы и работал ночь напролет.
— Что ты тут делаешь, паренек?
Арек замер.
Он узнал хрипловатый голос начальника оружейной мастерской. Тот был родом из Азии, и травка действовала на него слабее, чем на других.
— За ужином я заметил, что ты обошелся без травки, меня это озадачило. А что ты здесь делаешь? Тебе ведь нельзя здесь находиться.
— Я… я хотел взять лук.
— Это кража. А кража оружия во время войны — преступление.
— Отпусти меня, и я тоже тебе когда-нибудь помогу.
— Нет, я-то человек честный. Ты отправишься со мной в крепость и все объяснишь нашему новому владыке. Если у тебя есть тайны, он живо о них дознается. А меня отблагодарит.
Арек кинулся вперед, оттолкнул азиата и бросился бежать.
Начальник мастерской кликнул на помощь стражу, что несла дозор на пристани.
Стражник метнул копье — и боль обожгла плечо Арека. Превозмогая ее, юноша бросился в воду канала.
Бросился в объятия смерти, как в объятия друга: плавать Арек не умел.
49
С затуманенным взглядом, едва держась на ногах, госпожа Има повисла на руке своего супруга.
— Господин мой, мы в самом деле в безопасности?
— Мне кажется, ты злоупотребляешь опиумом.
— Зато мне ничего не страшно. Никто в Аварисе не боится египтян. Ты — сильнее всех, ты — единственный властитель всех земель. А я тебе помогаю. С подругой Аберией мы скоро изничтожим всех врагов и предателей.
— Очень рад. Если у вас нет доказательств, выбирайте виновного наугад, собирайте всю семью, казните на глазах близких. Каждый должен почувствовать, что Хамуди недосягаем и власть его беспредельна.
Има пришла в восторг, мучить и издеваться было для нее любимой забавой. Она поспешила к Аберии, чьи мощные руки с такой легкостью расправлялись с хрупкими человеческими жизнями.
Хамуди отправился на военный совет.
— Сражение на воде продолжается и становится все яростнее, — сообщил один из военачальников. — Вопреки нашим предположениям Яххотеп и Яхмос не думают брать крепость. Они хотят уничтожить наш
