будто я лежу, точно стейк на раскаленной решетке. Осторожно сняв с груди руку Лизы, я выскользнул из постели. Натянул шорты, футболку, старые кроссовки, в которых меня точно не пустили бы в спасательный бот. Вышел в коридор.
Повсюду сиял яркий свет. Это для нашей смены сейчас была ночь, на самом деле «Марракеш» не спал никогда. Никто на меня внимания не обращал, пару раз я ответил на приветствия, и все. Спустился на уровень, где недавно ремонтировал вентиляционную подсистему. Открыл шкаф, спрятанный между шпангоутами. Отыскал фонарь среди инструмента.
Втискиваясь в техтоннель, я подумал, что наверняка измажусь с ног до головы, а потом придется в таком виде идти через жилую зону. Но вернуться назад я почему-то не мог. Не мог — и точка. Включил фонарь и пополз, сбивая колени, вперед.
Аноним, казалось, ждал меня на границе «красной зоны».
— Ты знаешь, что я делал у вас? — спросил я у него, приблизившись.
Аноним склонил покрытую гибкими хитиновыми пластинами голову. Он прислушивался к моему голосу. Я не знаю, зачем существу, которое может обходиться без скафандра в космосе, органы чувств. Быть может, они были рудиментарными. Хотя в выпуклых глазах существа поблескивало такое человеческое любопытство. Быть может, в космосе эти глаза закрывались каким-нибудь особым прозрачным хитином? Ну, не было у людей никакой информации об анонимах! Мы даже не знали, как их называть.
— Ты понимаешь меня? — спросил я.
Аноним открыл рот. Его зубы были острыми и как будто выточенными из хромированной стали. Я даже испугался.
— Пришел за мной? — спросил аноним.
Я отпрянул. Голос существа был скрипучим и высоким. Голос не человека, а инопланетянина, чье горло едва-едва справляется с простыми словами.
— Ты мой папа? — спросил аноним.
Что за ерунда?
На мой чип пришло смс. Я перевел взгляд с существа на оживший наладонный экран. «Куда собрался? Вернись к жене. Алан». Я не сразу осознал смысл простого сообщения, мне чудилось, что сумрак вокруг меня сгущается, грозя задушить.
— Заберешь меня? — вновь проскрипел аноним.
Куда заберу? Зачем заберу?
Почему ты говоришь, точно подкидыш из детдома? Ты не можешь быть моим сыном или дочерью — я не понимаю, кто ты! — потому что в противном случае тебе меньше одного года от роду. Потому что мы с Лизой люди, а ты инопланетянин!
Я стал пятиться. Прочь от «красной зоны». Сидящий на ее границе аноним скрылся в темноте. Лишь его глаза какое-то время мерцали вдали, отражая свет фонаря.
— Заберешь меня? — прозвучало эхом.
Утром нас опять отправили в бустер синхротрона. На всех приборах были зеленые огни, шеф Гаррель ходил довольный, расстегнув комбез до пупа.
— Жахнем ускорителем, и сразу по гиперам, вперед и с песней, — сообщил он нам во время перекура.
— Чтоб убежать от черной дыры, далеко сигать придется, — проговорил охочий до бесед во время перекуров Скотт.
Гаррель покачал головой.
— Не черная дыра, а микроскопическая черная дыра… — пробурчал он с видом знатока. — Шлепнем сгусток массой в две-три земных… и отступим, насколько сможем, на световой или на половине… — Шеф с наслаждением затянулся. — Это не суть важно. Газ и пыль потянутся к созданной нами массе, и через тысячу-другую лет внутри этой туманности засияет солнышко.
— Астроинженерные работы, мать их… — проворчал Энди, гася сигарету в жестяной коробке с припоем и канифолью.
— Жаль, никто не увидит результат, — высказался я.
— А черт его… — скривился Гаррель. — Наниматели — долгожители. Может, они и увидят.
Да уж, время Наниматели понимают иначе, человеческие ценности им чужды. Они гоняют огромные корабли по Галактике и зажигают новые звезды, выполняя условия некоего вселенского контракта. Покоренное ими человечество — лишь материал, причем не самый лучший.
Гаррелю на чип пришло сообщение. Он пробежал глазами по строкам, затем объявил:
— Пока все более или менее благополучно, можете пообедать, отдохнуть. Чего встали? Вперед!
Я вернулся на монорельсе в жилую зону. Пошел в офицерскую столовую. Там я не увидел ни одного навигатора. Наверное, все они были заняты обсчетом нового курса. «Марракешу» предстояло снова прыгать, едва сработает ускоритель частиц.
В столовой было много свободных столиков. За одним из них сидел Алан Кейв и пил кофе. Хотя в тот момент я думал о еде в последнюю очередь, все же подошел к раздатчику и нагрузил поднос тарелками. А потом присоседился к Кейву.
— Я понял, — сказал я, глядя агенту в глаза. — Мне подправили мозги не потому, что я сильно страдал после того, как Наниматели забрали у нас с Лизой ребенка. Я пробрался в «красную зону» и узнал что-то, чего мне не полагалось знать.
Алан едва заметно кивнул и тут же пригубил кофе.
— А потом кому-то стало выгодно выставить меня перед теми людьми, с которыми я работаю, истериком и дураком. И тут постарались на славу! Наверное, материал был подходящим.
— Да. Давай, Джо! — приободрил меня Алан. — Легкое самобичевание в твоем стиле.
— Анонимы — это люди, подвергнутые генетическим изменениям, — сказал я. — Наниматели намерены усовершенствовать своих рабов. Сделать их более приспособленными для жизни в космосе. Правильно?
И снова Алан кивнул.
Хорошо.
Точнее, плохо. Просто чудовищно. А я надеялся, что это всего лишь бред, порожденный моим постоянным беспокойством и нерациональными страхами. И вот Алан кивает, а сам спокоен, как Мефистофель.
— Боже… — Я поковырялся вилкой в рисовой каше, потом отодвинул тарелку. Вид и запах еды вызывал у меня тошноту. В то же время на меня снизошло новое озарение. Подсознание выдавало ответ за ответом. — Лиза ведь работает в секторе биологических исследований. Там занимаются такой продвинутой генетикой, что я просто диву давался. Зачем это нужно делать на корабле для астроинженерного строительства, если только эти исследования не имеют прикладного значения?
На «Марракеше» все происходит с определенной целью и в интересах Компании. Человеческая жизнь для Нанимателей мимолетна. Мы отомрем, как мушки-дрозофилы, оставив после себя поколение мутантов, которое продолжит прислуживать Нанимателям вместо нас.
Алан глотнул кофе, поморщился. Ничего не сказал. А я спросил:
— Мне опять отформатируют память?
Агент мотнул головой.
— Что же тогда? Выкинут в космос?
— Джо, не мели чушь! — Алан отставил чашку. — Ты натуральный истерик! Можешь даже не сомневаться, так оно и есть.
— Сколько еще людей знает правду об анонимах? — У меня вдруг возникло чувство, что на «Марракеше» только я был воплощением невежества, а остальные обо всем знали. Знали и молчали.
— Сколько? — переспросил Алан. — Очень немногие. Веришь, меня самого просветили примерно, месяц назад.
— Этой ночью ты знал, что я собирался проникнуть в «красную зону». Значит, ты имеешь доступ к системам безопасности, которые могут проследить за каждым членом экипажа по сигналу вживленного чипа.
