Люда осмотрела кухню. Увидела чайник в углу на ящике, взяла его, набрала воды. Хотела поставить на плиту, но спичек, чтобы зажечь огонь не увидела.
— У тебя, конечно, спичек нет… — она снова посмотрела на Милана.
— Там кнопка есть, огонь зажигается автоматически, землянка.
— Да?! — Люда засмеялась. Включила газ и поставила чайник.
Милан тем временем взял конверт, лежащий в углу подоконника, и протянул Ире.
— Нашел в книге.
— Что это? — Ира по цвету конверта догадалась, что он старый. Сердце екнуло.
Она взяла пожелтевший прямоугольник и вышла в комнату. Милан остался у окна. Он смотрел на голубеющее небо, но думы его были далеки от этого места. Нечто неумолимо грустное, непонятное, вызывающее чувство тревоги всплыло в сознании, вызывая желание бежать отсюда и подальше. Бежать назад, на Лирину, туда, где только иногда он погружался в прошлое, заметив тоскливый взгляд жены. Сейчас же ни одной светлой эмоции, ни одного восторженного чувства он не испытывал. Даже близость с Ириной отзывалась тихим голосом грусти, несмотря на открытость чувств, бьющих радостью обладания и торжеством любви.
«Надо заканчивать этот тяжелый визит. Да поскорее. Я чувствую, что и переговоры не дадут того результата на который мы рассчитываем. Ничего не изменилось на Земле. Я не вижу. Будущее — в тумане».
Мысли прервал зов Ветра. Милан сразу же отбросил свои терзания и ответил.
«Ветер. Я слушаю».
«Тебя ждут, Князь. Все готово к встрече. Обстановка дружелюбная. Мы сканируем людей. Многие защищены. Защита слабая. Есть страх. Есть корысть. Есть интерес. На закате официальная встреча. Тебе надо быть здесь».
«Понял. Буду. Готовь площадку. Передайте координаты. Модуль в рабочем состоянии».
Милан облегченно вздохнул. Теперь есть повод расстаться с прошлым и уйти в настоящее. Но женщинам он скажет об этом позже. Все равно встречи с матерью Людмилы не избежать.
«Ирочка, любимая моя, дорогая…»
Строчки сползали с линеек тетрадного листа, последние буквы слов были еле обозначены. Тот, кто писал эти строки, явно плохо держал ручку в руках, но Ира читала, догадываясь о каждом слове, уже по первым слогам.
«Прости, слова получаются криво, а столько хочется сказать тебе, родная…»
Ира уронила руку с письмом, запрокинула голову, закачалась. Со старого листа бумаги лились слова Паши — ее Паши! — и, казалось, она воочию слышит его голос — со стариковскими нотками, с придыханием. Вытерев слезы, Ира продолжила чтение:
«Я ухожу. Ты знаешь, что время пришло. Не огорчайся сильно. Ты у меня совсем молодая, и жизнь еще порадует тебя… Не грусти обо мне. Береги себя. И знай: я всегда любил тебя! И люблю, родная моя…»
Ира зарыдала, уткнувшись в подушку. Прибежала Люда. Увидев внучку, Ира замахала рукой, останавливая ее от расспросов. Люда присела рядом, взяла лежавший на полу конверт. Прочитала «Ирочке» и ахнула.
— Это же я писала! — она показывала на аккуратно выведенное имя бабушки. — Дед письмо написал, а подписать конверт сил не осталось, сказал мне, напиши, мол, Ирочке.
Ира молча смотрела на внучку. В ее взгляде смешались удивление, непонимание, боль.
— Почему? — больше она не могла выговорить ни слова, но Люда поняла ее.
— Прости меня, бабуля, я тогда сунула конверт в книгу. Когда ты пришла, было не до того. Дед уже не мог говорить… Он ждал тебя… А когда дождался…
Ира зарылась лицом в подушку. Ее плечи вздрагивали. Люда присела рядом, не решаясь даже прикоснуться к бабушке, чтобы утешить.
Но письмо осталось непрочитанным, и Ира, справившись с собой, поднялась, расправила помявшийся в руке листок, расширила глаза, силясь собрать расползающиеся строчки в фокус. Когда она поняла, что ей это не удается, то протянула листок внучке.
— Читай дальше, я не вижу.
Люда подсела к бабушке ближе, обняла ее и начала читать с самого начала.
— Ирочка, любимая моя, дорогая… — расплакалась сама, уронив руку с листком, — нет, не могу, ба, я же видела, как он писал это, как старался выводить буквы…
В этот момент вошел Милан.
— Что тут происходит? — он переводил взгляд от жены к Людмиле и обратно.
— Мы письмо не можем дочитать, — Ира, всхлипывая, забрала листок у внучки и протянула мужу, — читай вслух, это последнее письмо Павла.
Милан взял листок и без эмоций, без лишних разговоров начал:
— Ирочка…
— Нет, нет, дальше, я больше этого не выдержу! — Ира снова заплакала.
Милан, не обращая внимания на ее слезы, пропустил объяснение Павла в любви и продолжил вслух:
— Я должен рассказать тебе, моя дорогая, что утаил одну вещицу, которую нашел в Кызылкумах. Прости меня за это. Не знаю, что тогда взбрело мне в голову. Я хотел сделать тебе подарок, но так и не сделал. Теперь нет смыла скрывать ее от тебя. Пусть этот алмаз напоминает о наших лучших днях, пусть принесет радость.
Милан напрягся и уставился в письмо, продолжая читать дальше молча.
— Что за алмаз? — Ира с недоумением взглянула на внучку.
Люда выглядела потерянной. Вытянула губы в трубочку, отвела взгляд в сторону.
— Ты мне рожи не корчь! — неожиданно Ира взорвалась. — Где тот алмаз? Он же тебе передал его вместе с письмом!
Ира вскочила на ноги. Милан сжал ее, сомкнув руки перед грудью.
— Успокойся, прошу тебя… успокойся…
Ира обмякла. Повисла на руках мужа. Он аккуратно уложил ее на постель. Укрыл одеялом. Поднял конверт и, тронув Люду за плечо, позвал на кухню.
— Где?
Люда стояла перед Князем, как школьница перед директором школы. Но, как у школьницы, несправедливо обвиненной в намеренном хулиганстве, из глубины души поднялся протест. Она отвернулась к окну. И твердым голосом сказала:
— Я хотела как лучше. Алмаз мог стать приманкой для воров, а бабушка оставалась одна, кто бы ее защитил? — Она развернулась и пошла на Милана, распаляясь все больше. — Может быть, ты? Тебя и в помине не было! А она… она год ходила, как неприкаянная! Я и письмо тогда спрятала, все думала, как она успокоится, отдам. Да забыла! И хорошо, что забыла! Видишь, сколько лет прошло, а она все рыдает! Ты думаешь…
Милан устал слушать истерики. Он так устал за еще неполный день пребывания на Земле, что одним приказом усыпил Людмилу и уложил ее рядом с бабушкой. Конверт с письмом он спрятал в карман рубахи.
Новый день начался на Земле. Он шел от востока до запада, вовлекая в круговорот времени все новых и новых людей. Люди просыпались — кто с первыми проблесками зари, кто под каскадом бесчисленных лучей солнца — и устремлялись в День, погружаясь в свой мир, следуя своим путем, решая свои задачи. Так было всегда. И будет дальше, до тех пор, пока Земля будет вращаться, а Солнце сиять.
Михаил приехал один. Павел остался рядом с матерью. Милан разбудил женщин и все вместе они
