убирайся на все четыре стороны.

       Чудной был уговор, и не сразу ударил Пер по рукам. Призадумался сначала. Да и страшен был тот человек. Рот до ушей, а такого уродливого длиннющего носа Пер в жизни не видывал. Зато свиные глазки проезжего до того были ласковы, до того умильны, что Пер подумал: 'Он, видать, шутки шутит. А плата, и вправду, хоть куда. Эх, была не была!'

       - Ладно! - сказал Пер. - По рукам!

       Так подрядился Пер на службу. Сел он к хозяину в повозку и оглянуться не успел - они уж и дома. Время было позднее, улегся Пер и проспал всю ночь до зари в своей каморке.

       В шесть часов утра запел петух. Вскочил Пер, оделся - и бегом на гумно, куда еще с вечера наказал ему идти хозяин.

       Стал Пер что есть силы молотить пшеницу, как было приказано. Молотит он час, молотит другой, а кругом словно все вымерло. Никто не приходит и не зовет его завтракать. Отшвырнул тогда Пер цеп и пошел в горницу. Пришел и видит: развалился на лавке хозяин, а завтрака на столе и в помине нет. Тут же в горнице и хозяйка - косоглазая, изо рта два огромных клыка торчат. 'Ну и уродина! - подумал Пер.- Хуже хозяина!' И еще вертится под ногами орава чумазых ребятишек: воют, визжат, царапаются. Видать, все уже позавтракали. Только для него ничего не припасли.

       Хозяин ухмыляется:

       - Никак, ты есть хочешь, Пер?

       - Ясно, хочу! - говорит Пер. - Ужинать-то мне вчера не дали, да и нынче маковой росинки во рту не было. Попробуй-ка помолотить два часа не евши!

       - А ты глянь, что над притолокой написано! - сказал горный тролль.

       Нанялся-то Пер вовсе не к человеку, а к троллю! Только он того не знал.

       Поднял голову Пер и видит: выведено над притолокой большими буквами: 'Нынче еды не жди, до завтра погоди!'

       Лицо Пера вытянулось с досады.

       - Никак, ты разозлился, Пер? - спрашивает хозяин. Видит Пер - дело-то выходит нешуточное - и отвечает:

       - Что ты, что ты, вовсе нет!

       Побрел он, как побитая собака, назад на гумно. По счастью, завалялся у него в кармане ломоть хлеба, что еще Дома припас. Пригодился он ему теперь.

       'Денек перебьюсь, - подумал Пер,-может, хозяин испытать меня хочет. А то с чего бы такие причуды! Написано ведь над притолокой: до завтра погоди!

       Молотил Пер без отдыха весь день до вечера, а потом, не поужинавши, спать отправился.

       Назавтра петух в четыре часа запел.

       'Вот и позавтракаю пораньше', - подумал Пер.

       Вскочил, оделся - и бегом на гумно. Прибежал - и давай что есть силы молотить. Но то и дело, опуская цеп, прислушивался: не зовут ли завтракать? Только никто его не звал. Как подошло время к шести, отшвырнул Пер цеп и пошел в горницу. А там точь-в-точь как вчера: завтрака и в помине нет, хозяин развалился на лавке за столом, и вид у него все такой же сытый и довольный. Хозяйка возится с оравой злющих горластых ребятишек. Ну, видать, позавтракали они сытно!

       Поглядел хозяин на работника и ухмыльнулся:

       - Никак, ты есть хочешь, Пер?

       - Еще бы не хотеть! - в сердцах сказал Пер.-Вчера у меня маковой росинки во рту не было, а я день-деньской на гумне надрывался, и нынче два битых часа молотил. Будешь тут голодным как собака!

       - А ты глянь, что нынче над притолокой написано!- говорит тролль.

       Глянул Пер и видит: выведено там то же, что и вчера: 'Нынче еды не жди, до завтра погоди!'

       - Вчера ты тоже 'завтра' сулил! - закричал Пер. -Будет шутки шутить! Работника кормить надо!

       - Никак, ты разозлился, Пер? - спрашивает хозяин-тролль.

       - Ясное дело, разозлился, кровосос ты чертов! - ругается Пер. - Нечего над людьми измываться, 'завтраками' потчевать.

       - Вон что?! А уговор знаешь? - вскочил с лавки тролль.

       Сноровка у тролля была, видать, изрядная! Схватил он нож, мигом стянул с Пера рубаху, нарезал ремней из спины и живота работника, умеючи присыпал перцем, присолил да и вышвырнул его за ворота.

       Закричал, застонал Пер и домой поплелся. Немало дней прошло, прежде чем воротился он к старикам родителям.

       Долго хворал Пер, а дома ему еще травили душу - все в один голос твердили: он-де во всем виноват сам, был строптив, а хозяин хотел лишь испытать нового работника. Службой за четверик серебра в год не гнушаются!

       Собрался тогда в путь средний брат, Палле. Запасся он впрок всякой снедью и отправился той самой дорогой, что и Пер.

       Повезло Палле: под вечер катит ему навстречу тот же хозяин. Придержал лошадей и кричит:

       - Эй, малый, куда путь держишь?

       - Иду на чужую сторону счастья искать! - отозвался Палле.

       Стал тролль его к себе на службу звать. Принял Палле условия договора. Ударили они по рукам и поехали домой к хозяину.

       Прожил Палле у тролля целых три дня; все это время он на хозяина работал: тот его не кормил, не поил, только 'завтраками' потчевал. А как увидел Палле на четвертый день над притолокой ту же надпись: 'Нынче еды не жди, до завтра погоди!' -лопнуло у него терпение, дал он себе волю и отругал тролля всласть.

       Отделали его, как и Пера, нарезали ремней из спины и живота, присыпали раны перцем и присолили.

       Долго брел он до дому, и вид у него был - смотреть жалко!

       Увидели старики хусманы сына - запричитали, стали разными снадобьями его раны врачевать; кляли на чем свет стоит злодея-хозяина, что так детей их изувечил.

       Эсбен Простак меж тем по двору бродит и молчит, будто воды в рот набрал. А утром и вовсе пропал со двора. Сам-то он знал, куда ему надо: отправился Эсбен той самой дорогой, что его братья.

       Под вечер и ему навстречу тролль катит. Придержал лошадей и кричит Эсбену:

       - Эй, малый, куда путь держишь?

       - Иду на чужую сторону счастья искать! - отозвался Эсбен.

       - Не пойдешь ли ко мне в работники? - спрашивает тролль.

       - А плату какую положишь? - осведомился Эсбен.

       Четверик чистого серебра за полгода службы, - отвечает тролль.-Плата хоть куда! Только запомни: сам я человек веселый и работников мне таких же подавай! Потому-то я наперед и уговариваюсь: кто из нас первый разозлится, тот пускай на себя пеняет! Коли первый разозлюсь я, что ж, сколько ни прослужишь - получай плату за полгода сполна. А коли ты первый разозлишься, тут уж не взыщи. Нарежуу тебя ремней из спины и брюха, посыплю раны перцем да солью - и убирайся на все четыре стороны.

       - Пожалуй, сойдемся! - сказал Эсбен.

       Ударили они по рукам, а тролль и говорит:

       - Служить мне будешь до весны, а как кукушка прилетит, уговору нашему конец. А может, мы и после того по-новому сговоримся.

       - Ладно! - соглашается Эсбен.

       Сел он в повозку, и покатили они в троллеву усадьбу. Отвели Эсбена в ту самую каморку, где его братья жили, и проспал он там беспробудно всю ночь.

       В шесть часов запел петух. Поднялся Эсбен и отправился на гумно рожь молотить, как было приказано. Молотит час, молотит другой, а кругом словно все вымерло. Никто не приходит и завтракать его не зовет. Отшвырнул тогда Эсбен цеп и пошел в горницу. Пришел и видит - все троллево се мейство в сборе: за столом тролль развалился, троллиха тут же сидит, на полу троллята дерутся и царапаются.

       - День добрый! - здоровается Эсбен. - Завтракать н пора ли?

       - Про то в уговоре не сказано,- говорит тролль.- Глянь-ка лучше, что над притолокой написано.

       Хоть и невелик грамотей был Эсбен, а все-таки прочитал по складам: 'Нын-че е-ды не жди, до зав-тра по-го-ди'.

       - У всякого дня своя забота! Мне б сегодня поесть!

       - А ты рожь молотишь, вот и кормись рожью,- ухмыльнулся тролль.

       Ни словечка не ответил ему Эсбен и опять отправился на гумно. Молотил он там что есть силы рожь, веял ее, а в полдень насыпал мешок зерна и понес на ближайший постоялый двор.

       - Мы с моим хозяином уговорились: есть я у него дома не буду. Денег на прокорм он мне не дает, зато разрешает рожью кормиться. Возьмешь меня на хлеба, ежели я тебе мешок ржи дам? - спрашивает Эсбен хозяина постоялого двора.

       - Отчего не взять! - отвечает тот.

       Наелся Эсбен до отвала, набили ему котомку всякой снедью, флягу доверху пивом наполнили. Отправился он опять на гумно и давай молотить.

       Первый день прошел, за ним и другой, и третий. Хозяин Эсбена не кормит, не поит; над притолокой все те же слова выведены: 'Нынче еды не жди, до завтра погоди'. А Эсбену хоть бы что - весел и доволен.

       Тролль только диву дается и Эсбена каждое утро спрашивает:

       - Не злишься ли ты, Эсбен?

       А Эсбен в ответ:

       - Да нет, хозяин! С чего мне злиться? Мне ль у тебя не житье?

       Троллю и невдомек, про что это он толкует.

       На четвертое утро входит Эсбен в горницу, а тролль ему, как и прежде, надпись над притолокой показывает: 'Нынче еды не жди, до завтра погоди'.

       Эсбену хоть бы что - опять на работу собирается.

       - Не хочешь ли поесть, Эсбен? - спрашивает хозяин.

       - Да нет! Что нет - так нет! - отвечает Эсбен.

       - Ты, стало быть, все три дня ничего и в рот не брал? - допытывается хозяин.

       - Ну как же,- отвечает Эсбен. - Что хотел, то и ел. Я рожью кормился, как ты, хозяин, приказал. Нашелся тут один добрый человек по соседству: он за мешок ржи в день чего только мне не давал: и пива, и еды всякой вдоволь.

       - Да как ты посмел? - орет в сердцах хозяин.

       - Ты, никак, разозлился? А, хозяин? - спрашивает невозмутимо Эсбен.

       - Нет! Нет... вовсе нет! - отвечает тролль. - Только лучше тебе другим делом заняться: поле вспахать надо.