кабинета за ним закрылись; сюрреалистическая встреча закончилась.
Поскольку жетон и сопроводительные документы могли быть готовы только после полудня, советник президента показал Пресли, Шиллингу и Весту Белый дом, потом пригласил их пообедать в столовой для сотрудников, где появление певца вызвало настоящий переполох. Чуть позже Элвис с удовлетворением получил свою бляху из рук Джона Финлейтора, который еще сегодня утром выпроводил его ни с чем. На следующий день сияющий Пресли вылетел в Мемфис, чтобы во всех подробностях рассказать о своих приключениях жене — под елочкой, где были сложены подарки для Лайзы Марии.
Благодаря новому назначению Элвис мог теперь разъезжать по всем Штатам вооруженным до зубов. После того как он воплотил собой новый Юг, терпимый и великодушный, исполнив «Когда я мечтаю» и «В гетто», теперь он покорил Америку своим имиджем «красношеего», воинственного индивидуалиста. Каков парадокс? Это был полный реванш Юга.
Приключения Элвиса в Вашингтоне на этом не закончились. После визита к президенту он захотел познакомиться с Дж. Эдгаром Гувером, главой ФБР и одним из самых могущественных людей в стране. Поскольку сенатор Мерфи обещал ему свою поддержку, Пресли вернулся в столицу 30 декабря вместе с компанией преданных людей, среди которых был бывший шериф Мемфиса Билл Моррис, его друг. Для начала они наведались в Национальную ассоциацию американских шерифов, потом Элвис отправился в штаб-квартиру ФБР и осмотрел ее под руководством одного из сотрудников, но там его ждало большое разочарование, поскольку Гувер уклонился от встречи. На самом деле тот не хотел встречаться с Королем, поскольку получил от своих агентов докладную записку, в которой говорилось: «Несмотря на свои явные благие намерения, Пресли не тот человек, с которым стоит показываться на людях директору ФБР. В настоящее время он носит волосы до плеч и довольно эксцентричные костюмы».
Эта неудача не охладила пыла Элвиса, жаждущего почета. Перед поездкой в Вашингтон он смотался в Тьюпело, где шериф его родного города вручил ему в крайне торжественной обстановке «звезду» своего помощника, а в новом году получил еще более престижную награду. Он только что узнал, что попал в список десяти молодых людей года, составляемый Молодежной торговой палатой Америки. С 1939 года премия
После ночи лихорадочного возбуждения, когда он с помощью Присциллы сочинял свою речь, утром 16 января он явился в отель «Ривермонт Холидей Инн» в Мемфисе, чтобы присутствовать на молитвенном завтраке вместе с постоянным представителем США при ООН Джорджем Бушем. «Я выступаю против любой музыки, проповедующей употребление наркотиков или неуважение к нашему флагу. По-моему, задача артиста в том, чтобы сделать людей счастливыми», — заявил Элвис в порыве консерватизма, свойственного его тогдашнему умонастроению.
Наряду с решением городских властей назвать дорогу, проходящую мимо Грейсленда, «бульваром Элвиса Пресли» и присуждением ему премии «Грэмми» «за жизненные достижения» — самой высокой награды ее организаторов, эта церемония осталась одним из самых ярких моментов маловыдающегося 1971 года.
В профессиональном плане четыре миллиона долларов, собранные за предыдущий сезон, доказали полковнику, что концерты могут приносить такой же внушительный доход, как и кино. Две новые серии выступлений в Лас-Вегасе в 1971 году приняли мессианский характер: отныне выход Элвиса на сцену предваряла тема «Так говорил Заратустра» Ричарда Страуса. Элвис не имел ни малейшего представления о Штраусе, а тем более о Ницше, но коронная мелодия из фильма «Космическая одиссея 2001 года» прекрасно подходила под мистический настрой шоумена, намеренно принимавшего напыщенный вид и исполнявшего «Велико искусство Твое», раскинув руки, словно благословляя поклоняющихся ему, священнодействуя, и странный плащ, без которого он больше не появлялся на сцене, еще больше подчеркивал этот жест.
Выступления два раза в год в отеле «Интернациональ», преобразованном в «Лас-Вегас Хилтон» после его приобретения этой гостиничной сетью, чередовались с концертами в «Сахара Тахо Стейтлайн», еще одной туристической Меккой в штате Невада, на берегу озера Тахо, где полковник регулярно устраивал Элвису ангажемент до середины десятилетия. Что касается отдельных концертов, в том году их было полтора десятка, не больше, в первой половине ноября, в ожидании нарастающего ритма гастролей в следующем году.
На фронте грамзаписи тоже царило затишье: покупатели встречали без всякого воодушевления «сорокапятки» с маловыдающимися синглами. Только песня «I Really Don’t Want to Know» («Я в самом деле не хочу знать») — переделка старого хита Эдди Арнольда, записанная под руководством Фелтона Джарвиса на сеансах-марафонах весной 1970 года в Нэшвилле, — удачно выделилась на этом фоне, разойдясь в семистах тысячах экземпляров. Зато альбомы приносили больше дохода; помимо компиляций из старых песен, позволивших Ар-си-эй не остаться внакладе, сборники «Элвис — Как это было» и «Элвис кантри» дали обильную жатву прошлой весной и принесли Пресли два новых «золотых» диска.
Истощение запасов побудило полковника и Ар-си-эй вернуть Элвиса в студию для записи рождественской пластинки. Этот проект не вызвал воодушевления у Элвиса, который держался все более независимо по отношению к «Хилл энд Рейндж» и исполнял в студии произведения, права на которые издатель не успел обговорить. После первой попытки, предпринятой в марте и прерванной из-за проблем с глазами, вынудивших Элвиса провести несколько дней в больнице, новые сеансы звукозаписи были намечены на май и июнь.
По просьбе Тома Паркера Джарвис установил в студии наряженную елку, а Ламар Файк нарядился Санта-Клаусом в надежде вызвать у Пресли вдохновение. Фокус удался: в конечном итоге получилось записать больше сорока песен, в том числе прекрасное прочтение «Merry Christmas Baby» («Счастливого Рождества, малыш»), образец ритм-энд-блюза, связанный с именем негритянского певца Чарлза Брауна. Эта песня станет одной из самых удачных на долгоиграющей пластинке «Elvis Sings the Wonderful World of Christmas» («Элвис поет о волшебном мире Рождества»), вышедшей осенью.
В марте Пресли попал в больницу из-за повторяющихся болей в глазах. Врачи определили глаукому и посоветовали певцу носить темные очки, чтобы максимально смягчить воздействие софитов. В диагнозе не было ничего страшного, но Элвис снова впал в тревожное состояние. Если не считать простуды во время военной службы и легкого недомогания осенью 1964 года, он еще ни разу не болел. Однако в недавнем прошлом уже звучали тревожные звоночки, предупреждая, что его здоровье не настолько крепко, как ему хотелось бы думать. В начале 1969 года первый опыт работы со студией «Американ» был осложнен болью в горле, и это несущественное происшествие осталось бы незамеченным, если бы впоследствии не повторялось через равные промежутки времени, в частности в Лас-Вегасе, где его концерты несколько раз чуть не пришлось отменять.
Теперь, по прошествии времени, можно предположить, что это недомогание было прямым следствием отравления лекарствами, которыми он себя пичкал, как и приступ аллергии во время бегства в Вашингтон. После десяти лет ежедневного поглощения таблеток Элвис превратился в наркомана, как и многие жители Америки, подпавшие под обаяние коварного лозунга, выдвинутого еще в 1939 году фармацевтической корпорацией Дюпон: «Жить лучше благодаря химии».
Крайне нервозный человек, который в начале своей карьеры грыз ногти и не мог спокойно стоять на одном месте, подпал под влияние стимулирующих средств во время пребывания в Германии: ритм армейской жизни не согласовывался с его привычками «совы». К возбуждающим средствам добавились снотворные, позволявшие поспать несколько часов, — противоестественная смесь, постепенно вызвавшая другие недомогания. По мере того как Элвис полнел, а приступы тревоги и боли в животе становились частью его повседневной жизни, его аптечка пополнилась средствами для снижения аппетита, анксиолитическими (устраняющими состояние тревоги) и болеутоляющими, составлявшими гремучую смесь с амфетаминами и успокоительными.
Пресли любил повторять, что учился бы в медицинском, если бы его родители могли оплатить его учебу. Вооружившись «библией» американских врачей — «Physician’s Desk Reference» («Настольный справочник врача»), с которым он то и дело сверялся, он втянулся в порочный круг, с каким-то болезненным любопытством испытывая на себе все фармацевтические новинки. Перкодан, демерол,
