[16] и затейливостью плетеного пояса, украшенного драгоценными камнями, который он вертел в руках, показывая между куплетами приемы карате, Пресли подтвердил свое превосходство шоумена уже на премьере нового концерта вечером 26 января.
Музыкальная пресса не могла не заметить, как рисковал полковник, устроив Элвису ангажемент в «Интернационале» менее чем через пять месяцев после его триумфа на той же сцене. Том Паркер же предсказывал такой же успех, как и прошлым летом, и выиграл пари: Элвис собирал полный зал вечер за вечером, давая по два концерта в день. Цза Цза Габор, Дин Мартин и еще несколько десятков тысяч фанатов специально приехали в Лас-Вегас, и «Интернациональ» не пустовал весь период, считающийся «мертвым сезоном»: постояльцы гостиницы имели приоритет при покупке билетов.
Лас-Вегас способствовал повторению успеха первых фильмов с Элвисом, когда его фанаты ходили смотреть их по три-четыре раза подряд. Пускай билет в концертный зал «Интернационаля» стоил гораздо дороже, чем в кинотеатр, Элвис часто видел возле сцены одни и те же лица, концерт за концертом, что подталкивало его к импровизации, чтобы не надоесть поклонникам. Он, например, забавлялся тем, что сбивал с толку оркестр, переставляя некоторые куплеты, а то и попросту менял программу выступления. Еще в большей степени, чем любимые расшитые комбинезоны, цвет которых менялся на каждом концерте, способность к импровизации была самой яркой чертой шоумена в полном расцвете сил.
Ангажемент Пресли закончился в ночь на 24 февраля исключительным выступлением, по мнению всех присутствующих. До трех часов утра Элвис выкладывался по полной программе, даже неожиданно сам сел к роялю и исполнил «Lawdy Miss Clawdy» и «Blueberry Hill», отдав дань уважения ритм-энд-блюзу из Нового Орлеана. Новый успех окрылил полковника, и он с позиции силы заявил дирекции «Интернационаля», что в августе Пресли, вероятно, не найдет возможности выступить здесь. Конечно, предложения выступить с концертом сыпались со всех сторон, но полковник блефовал: на самом деле он вовсе не собирался разрушать пьедестал, на котором воздвигал свою новую стратегию, а просто зондировал почву, намереваясь пересмотреть контракт.
Разделавшись с выступлениями в Лас-Вегасе, Пресли тотчас выехал в Хьюстон, где ему предстояло дать шесть концертов на ежегодной Техасской ярмарке. Несмотря на убогую акустику зала, не приспособленного для спектаклей такого масштаба, Элвис установил новый рекорд, собрав двести тысяч зрителей. Его гонорар оказался пропорционален этому количеству, и полковник все серьезнее подумывал о том, чтобы отправиться в ближайшем будущем на гастроли, — он отмахивался от этой мысли с самой демобилизации Элвиса.
Пока эта идея вызревала, Паркер задумал с Кирком Керкоряном проект совсем другого рода. После открытия отеля Керкорян ввязался в новую финансовую авантюру, вложив часть своего состояния в киностудию «Метро-Голдвин-Майер» и вскоре став ее президентом и генеральным директором. Он знал, как велико воздействие на публику обаяния Элвиса, и дал добро на съемки документального фильма. Стив Биндер предложил полковнику похожую идею за несколько месяцев до того, но у менеджера Элвиса остались не самые лучшие воспоминания о независимом уме этого режиссера.
Напротив, Керкорян разделял взгляды Паркера на рентабельность подобного проекта, они сошлись на сумме в полмиллиона долларов — половине того, что запросили у Биндера. Съемки поручили Денису Сандерсу, второсортному режиссеру, все заслуги которого сводились к тому, что он дал толчок кинокарьере Роберта Редфорда в 1962 году. Фильм «Elvis: That’s the Way It Is» («Элвис: вот так это было») должен был стать хроникой пребывания Пресли в Лас-Вегасе. «Моя идея состояла в том, чтобы при случае заснять на пленку его потрясающий спектакль, — объясняет Сандерс. — Но мы пошли гораздо дальше, потому что следовали за ним во время репетиций, проявляя интерес к музыканту в поиске им собственных эмоций и чувств, которые он вызывает у других». Намерение похвальное, чего нельзя сказать о результате: зритель не успевал следить за нагромождением сцен посредственного документального фильма, целью которого было заставить поверить, будто это подготовка к великому возвращению Элвиса в Лас-Вегас.
Правда была гораздо непригляднее, поскольку репетиции и съемки на самом деле соответствовали третьей серии концертов Элвиса в «Интернационале», которая началась 10 августа 1970 года и длилась месяц. К вящему удовлетворению Тома Паркера, камера подолгу и без всякой надобности задерживалась на цирковой атмосфере, царящей вокруг Короля. Зрителю демонстрировали кучу самых разных постеров и плюшевых медвежат, сувенирные альбомы и прочее барахло, которые вырывали друг у друга из рук фанаты, съехавшиеся на «Летний фестиваль Элвиса» — так теперь назывались концерты в «Интернационале». На сцене Элвис уже начал выказывать первые признаки усталости, с пресыщенным видом рассказывая истории последних лет, перескакивая с пятого на десятое, даже симулируя приступ страха перед публикой ради оператора, который снимает его выход на сцену в вечер премьеры. «Вот и настал момент бояться», — говорит он в камеру не слишком-то убедительно.
Перспектива выхода фильма на экраны тем не менее побудила его снова перетряхнуть репертуар, подарив зрителям несколько новых песен. Некоторые из них — «Bridge Over Troubled Water» («Мост над мутной водой») Саймона и Гафункеля, «You Don’t Have to Say You Love Me» («Тебе не надо говорить, что ты меня любишь») Дасти Спрингфильда, «Funny How Time Slips Away» («Как бежит время») Вилли Нельсона или «Got My Mojo Working» («Мой талисман сработал»), излюбленный шлягер блюзмена из Чикаго Мадди Уотерса, — были отшлифованы в студии во время особенно плодотворных сеансов в Нэшвилле в начале июня, под руководством Фелтона Джарвиса.
Элвис также придумал для этого фильма игровой прием, который станет его фирменным знаком: десятками раздавал яркие платочки своим поклонницам, толпившимся возле сцены. Взаимодействие с публикой занимало все большее место в его шоу, но в отличие от прежних выступлений Элвис, казалось, забавлялся, потешаясь над зрителями, между ним и его почитателями словно разверзлась пропасть. Вот он с лукавым огоньком во взгляде расстегивает «молнию» своего комбинезона и тотчас застегивает снова, посмеиваясь украдкой, пока женщины в вечерних платьях пронзительно вопят; а теперь бросает плюшевого медвежонка в плотную группу фанаток и смотрит, как они таскают друг друга за волосы. «Странные они все-таки, — удивляется он, покидая сцену в конце шоу. — Нормальные люди так себя не ведут».
Обожание его обескураживает, подавляющее большинство мужчин и женщин, которые приходят на него посмотреть, оставляют способность критически мыслить за дверью. Он может острить или говорить пошлости, выкладываться на полную катушку или терпеливо дожидаться конца выступления — реакция всегда одна и та же, истеричная и несоразмерная. Только журналисты начинают подмечать отличия от предыдущих серий концертов, но полковник строго-настрого запретил ближнему кругу сообщать Элвису об отрицательных отзывах в прессе. На критику наложено табу, Король избавлен от неблагосклонных к нему статей. Этот систематический отбор продолжался с давних времен, когда Глэдис Пресли, чересчур оберегая своего сына, вклеивала в его альбом с газетными вырезками только хвалебные статьи. Полковник понял, какую выгоду можно извлечь из такой политики умственного заточения.
Сам Том Паркер мало тревожился по поводу мнения журналистов, которых глубоко презирал. Что до спектаклей Элвиса, то он не видел никаких причин что-либо менять, пока зал «Интернационаля» набит до отказа. Спрос не ослабевал, пришлось добавить к заключительному концерту еще один — в три часа утра; по такому случаю директор отеля подарил Элвису огромный пояс из массивного золота, как у боксеров, на котором была выгравирована красноречивая надпись: «Чемпионат мира — Рекорд популярности».
Другим наваждением полковника была рулетка, и его проигрыши достигли астрономических масштабов. Перепады настроения в зависимости от везения или невезения ни от кого не могли укрыться. «Он изменился, когда Элвис получил ангажемент в Лас-Вегасе, — рассказывает Жан Абербах. — Просто доктор Джекил и мистер Хайд, а он все проигрывал и проигрывал». По разным оценкам, проигрыши полковника достигали миллиона долларов в год, его в буквальном смысле снедала страсть к игре.
Руководство «Интернационаля» и не думало его сдерживать, радуясь тому, что может запросто возместить добрую часть затрат на гонорары Элвису, но Паркеру постепенно приходилось искать новые источники доходов. Все средства хороши, лишь бы отыграться. Затребовав 12 тысяч долларов за дополнительный концерт в конце третьего ангажемента в Лас-Вегасе, он в несколько дней организовал мини-гастроли из шести концертов с помощью Ар-си-эй и недавно созданного агентства «Менеджмент III».
