или она дышит ему в затылок. Справа открылся проход к ведущей вниз лестнице, зажатой между домами из искусственного мрамора. Он спустился и вновь оказался на солнце, словно нырнул из ночи в день. Еще один проспект. Звук сирен отдалился. Никаких машин с мигалками. Только трамваи, которые двигались вправо и влево от разделительной полосы на дороге, почти вплотную к газону тротуара.

Музыка звала его с противоположной стороны дороги.

Януш замедлил шаг. Он пересек проспект по диагонали, стараясь ничем не выделяться из толпы гуляющих. И пошел мимо садов, в которых росли пальмы, а посреди лужаек стояли статуи. Он шел на звуки музыки. Теперь он узнал мелодию и тихим голосом вслух произнес название песни. «I gotta feeling»[24] в исполнении группы «Black Eyed Peas». Небрежной походкой — руки в карманах, голова опущена — он миновал парк. Посыпанные гравием дорожки. Плотные заросли кустарников. Семейные пары с детьми на лавочках. До цели оставалось совсем немного. На что он рассчитывал? Стать участником праздничного шествия? Спрятаться под трибунами?

Едва он покинул территорию парка, как его надежды угасли. Доступ к шествию перекрывали металлические заграждения и наскоро возведенные трибуны для зрителей. Возле них несли службу полицейские и охрана, призванные следить за соблюдением порядка. Януш не раздумывая затесался в толпу, двигавшуюся к пронумерованным воротам. У него был единственный шанс — затеряться в толпе. Вместе с остальными пройти через контроль, предъявив билет.

А вот и кассы. Над ними висел огромный плакат: «Карнавал в Ницце. Лучший на голубой планете». Перед окошками почти не было очереди. Вой сирен сюда не доносился, заглушаемый музыкой карнавала.

— Один билет, пожалуйста.

— На трибуну или стоячий?

— Стоячий.

— Двадцать евро.

Януш смешался с толпой зрителей, собравшейся под железными стояками, поддерживавшими трибуны. У него на глазах полицейские бегом покидали свои посты. Каждый прижимал к уху рацию и на ходу вынимал из кобуры оружие. Итак, они получили сигнал тревоги.

Януш добрался до ворот с номером, указанным у него в билете. Шум вокруг стоял оглушительный. Контролер забрал у него билет и пропустил внутрь. В лицо ему он даже не смотрел. Вообще контролеры не смотрели на зрителей — все их внимание было поглощено бегущими полицейскими.

Удалось.

Он проник за ограждение.

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы оценить обстановку. Друг напротив друга располагались две трибуны, плотно заполненные ликующим народом. Широкий проход оставили для передвижных установок. Большинство зрителей не сидели, а стояли, громко хлопая в ладоши. Ребятня развлекалась, опутывая родителей лентами серпантина. Между рядами фланировали танцовщицы в костюмах лягушек, вытягивая вперед перепончатые лапы. Девушки в нарядных длинных платьях приподнимали юбки, открывая полосатые колготки.

Но главным, конечно, было шествие.

Пятиметровой высоты ярко-голубая сирена с оранжевыми волосами размахивала многочисленными конечностями. Интенсивностью окраски она напоминала слепящую голубизну с полотен Ива Кляйна. У Януша мелькнула странная ассоциация. Источником вдохновения при создании «международного синего цвета Кляйна» художнику послужило небо Ниццы. Вокруг сирены в воздухе реяли накачанные гелием медузы. Два кита, пристроившиеся с двух сторон от ее хвоста, пели песню. За повозкой танцующим шагом шли девочки в чешуйчатых костюмах.

Януш стоял среди зрителей и, зажав портфель под мышкой, старательно хлопал в ладоши и подпевал выступающим. При этом он не забывал время от времени настороженно оглядываться вокруг. Пока рядом не было видно ни одного человека в форме или с красной повязкой на рукаве. Вместо них шли бесконечной чередой танцоры, жонглеры и мажоретки, которых зрители осыпали серпантином и цветными конфетти. Затем начался парад великанских принцесс. Под их красными, желтыми и голубыми платьями высотой в несколько метров прятались повозки, благодаря чему фигуры принцесс парили над толпой в облаках пестрых бумажных лент.

Януш на миг утратил бдительность, всматриваясь в их размалеванные лица и украшавшие их головы диадемы.

Когда он оторвал от них взгляд, в толпе кишмя кишели полицейские.

Они появились возле каждого входа на трибуны. Пробирались между рядами. Шли вдоль толпы стоящих зрителей. Замешались среди лягушек и жонглеров. Охваченный внезапным порывом, Януш бросился в гущу шествия и оказался в группе акробатов. У каждого из них к спине был привязан воздушный шарик в форме какой-нибудь птицы. Значит, его арестуют в птичнике.

Почти в панике он двинулся против течения и вскоре наткнулся на следующую повозку. Над ней вращался огромный огрызок яблока, вокруг которого располагались жутковатого вида куклы, представлявшие собой нечто среднее между человеком и грызуном. Впечатление усиливали переодетые крысами люди, которые танцевали возле повозки.

И вдруг случилось невообразимое.

Крысы с человеческими головами по-прежнему плясали вокруг своего огрызка, когда Януш увидел куклу, изображавшую его самого. Разумеется, в искаженном, карикатурном виде, но, вне всякого сомнения, именно его и никого другого.

Он остолбенел, пытаясь сообразить, как это могло произойти, когда с повозки раздался голос:

— Эй, ребята! Нарцисс здесь! Нарцисс вернулся!

Януш поднял глаза к пассажирам повозки. Один из них, в крысином костюме, тыкал в него указательным пальцем:

— Нарцисс! Нарцисс приехал!

Остальные принялись дружно скандировать:

— Нар-цисс! Нар-цисс! Нар-цисс!

Один из этих чокнутых протянул ему руку. Поднатужился и помог Янушу взобраться на повозку. Ему тут же предложили маску с заостренным носом, которую он с готовностью натянул. И мгновенно стал крысой, одной из множества крыс. После чего, недолго думая, пустился в пляс вокруг повозки, получая свою долю серпантина и конфетти.

Несмотря на шок, он попытался проанализировать ситуацию. Януш умел распознавать людей с психическими отклонениями. Крысиную стаю явно составляли пациенты психлечебницы. Умственно отсталые индивидуумы. Очевидно, руководство больницы предложило им проехаться на собственной повозке и принять участие в карнавале образца 2010 года.

Но это было еще не все. Они узнали в нем своего. Нарцисса. Психически больного человека, находившегося на излечении в одном из соответствующих заведений Ниццы. Случай привел его туда, где его ждала встреча с собственной предыдущей личностью. Не исключено, что исходной. Как ни удивительно, он испытал чувство облегчения. Это всего лишь болезнь. Значит, есть надежда на исцеление. И весь этот кошмар прекратится…

Но пока он весело хлопал в ладоши в такт песне Леди Гаги «Bad romance».[25] Полицейские искали его в толпе зрителей. Осматривали каждого человека. Никому и в голову не пришло обратить внимание на участников представления. И меньше всего — на платформу, на которой переодетые крысами люди танцевали вокруг яблочного огрызка.

В этот миг Януш увидел Анаис. Сжимая рукоять пистолета, она расталкивала зрителей. На ее лице, явно заплаканном, читалось отчаяние. Ему захотелось спуститься с платформы, подойти к ней и крепко обнять. Но один из новых друзей схватил его за руку, приглашая станцевать зажигательный рок-н-ролл. Януш не стал сопротивляться, напротив, отдался танцу со всем темпераментом, на какой был способен. Платформа медленно двигалась вперед, увозя его к новой судьбе. Судьбе психопата.

Он размышлял над многими возможностями спасения, но подобная идея в их число не входила.

Тем не менее факт оставался фактом. Он ступил на ковчег сумасшедших.