Сочинения русского периода
в трех томах
СТИХОТВОРНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ
Стихотворения, не вошедшие в печатные и рукописные сборники или циклы и извлеченные из периодических изданий и рукописей
По глади лужицы резвился во- домер, песчинки – скалы тихо про- плывали, а в глубине, где мутен свет и сер, рождались тысячи и жили и желали. Чудовища-ли- чинки, мураши, хвостатые, глаза- стые, мелькали. Стояли щепочки в воде на полпути, шары воз- душные, качаясь, выплывали. Мерцая радостно, созданьице одно – неслось в водоворот су- ществованья. Все было для него и для всего оно, и не было пе- чали и страдания. Пока живет – летит куда несет. Сейчас его чудовище поглотит... То жизнен- ный закон... Нет страха, нет за- бот... Блаженством жизненным за то созданье платит... –––– В вонючей лужице блаженству- ет микроб. В чудесном мире ве- ликан прекрасный, живя, срубил себе просторный гроб и сел над ним безумный и несчастный. 398[2]
Взятие города (Отрывок)
Уж смылись флаги красною пенoю над ошалевшей зло- бою толпою, оставив трупы черные в песке, как после бури в мутный час отлива. Но слышались раскаты вдалеке. Внезапно днем два пробудивших взрыва. И началось: сквозь сито жутких дней ссыпались выстрелы на дно пустых ночей; шрапнель стучала по железной крыше, а черные же- лезные шмели врезались шопотом, крылом летучей мыши, и разрывались с грохотом вдали. Дымки гранат широкими шагами шагали между мертвыми домами, где умолкало пение шмеля; и брызгали из-под ступней гремящих железо, камни, щепки и земля – все оглушительней, настойчивей и чаще. Глазами мутными я различал впотьмах на стенах погре- ба денной грозы зарницы, что через Тютчева предсказаны в стихах; хозяев бледные растерянные лица; и отголоском в слухе близкий бой, как хор лягушек ночью вдоль болота – в одно звучанье слившийся стрельбой; и хриплый лай за садом пулемета. Как туча сонная, ворча, блестя грозой, ворочаясь за ближ- ними холмами, застынет вся внезапной тишиной, но в тишине шум капель дождевой растет, пока сверкнет над головами, так бой умолк – в тиши, страшней громов, посыпался на город чмок подков... Не сон – рассвет взволнованный и тени летящих всадни- ков, горящий их кумач. Двух обвиненных пленников «в измене» на пустырь ря- дом проводил палач. Сквозь грозди нежные акации и ветви их напряженные я подглядел тела навытяжку перед величьем смерти. Без паруса, без шумного весла по голубому небу, расцве- тая, всплывало солнце – ослепленье век. Вода потопа, верно опадая, качала с пением торжественный ковчег. («Четки».– «Скит»)
