склонить германских вождей на сторону Рима. Брат Сегеста Сегимер и его сын стали союзниками империи. Сын не только сражался против Рима в 9 г. но и, как считалось, надругался над трупом Вара. Однако желание получить преимущество, переманив бывших врагов на свою сторону, снова возобладала над жаждой мщения. Помимо практических приготовлений, Германик уделил особое внимание здоровью и боевому духу своих солдат, лично обходя госпитали на зимних квартирах. Он разговаривал с каждым солдатом по отдельности и хвалил их за совершенные подвиги.{275}
Весной 16 г. армия встретилась с флотом на территории батавов, племени, занимавшему земли, именуемыми Батавским островом, между Рейном и левым рукавом рейнской дельты Вагалом (современный Ваал). Здесь римляне получили большое количество вспомогательных войск. Батавы являлись одним из ветвей племени хаттов. Батавы перешли Рейн и поселились там после внутренних разногласий с другими хаттами.
Перед началом главной кампании Германик отправил небольшой летучий отряд для нападения на хаттов. В то же самое время пришло известие, что римский форт, построенный возле места поражения Вара, подвергся нападению, поэтому командующий послал туда шесть легионов. Ни та ни другая операция не вылилась в серьезное сражение, а Германик обнаружил, что племена уничтожили холм, воздвигнутый над общей могилой солдат Вара, а также находившийся неподалеку жертвенник, некогда поставленный его отцу Друзу. Подобные символы римской власти, судя по всему, рассматривались местными воинами как крайне унизительные, поскольку были установлены на их территории. Германик восстановил алтарь, но решил не трогать могильный холм.{276}
Двигаясь обратно к месту соединения с флотом, римская армия села на корабли и поплыла вдоль побережья к устью реки Амизия (Эмс). Они высадились на западном берегу, но затем легионы занялись строительством моста через реку, что позволило Арминию собрать армию. Известие о восстании ангривариев привело к опустошению их земель в качестве немедленного наказания. Затем Германик двинулся к реке Визургий (Везер) и обнаружил, что вражеская армия сосредоточена на восточном берегу.
Тацит рассказывает историю о том, что Арминий звал своего брата Флава, который остался верным Риму и по-прежнему служил командиром вспомогательных войск. Между обоими, согласно описанию римского историка, произошел спор, во время которого они кричали друг на друга с противоположных берегов и сравнивали свои судьбы, но весьма вероятно, что это всего лишь риторический прием или, по крайней мере, преувеличение имевшего место эпизода. Германик не хотел напрямую атаковать другой берег реки, пока у него не будет надежного опорного пункта и легионеры не соорудят нужное количество мостов. Поэтому он послал отряд вспомогательной кавалерии на другой берег вброд. С ними отправился Хариовальда, военачальник и вождь
Поначалу все шло хорошо, но херуски заманили батавов в засаду, и союзники Рима были быстро окружены. Завершив окружение, херуски образовали крут из щитов. Это соответствовало самым героическим традициям ведения межплеменных войн. Через некоторое время Хариовальда попробовал прорваться, но был убит. Остатки его отряда спаслись, когда им на помощь пришла римская кавалерия.{277}
В последующие дни у остальной римской армии появилась возможность перейти Визургий. Разведчики сообщили, что Арминий отступил и собирается, находясь на этой позиции, дать бой. Германский вождь расположил свои войска возле леса, посвященного богу, которого римляне отождествляли с Геркулесом. Какой-то дезертир утверждал, что германский вождь планировал провести ночную атаку на римский лагерь. Нападение в самом деле состоялось, но германцы вскоре отступили, когда выяснилось, что легионеры были начеку.
Ранее той же самой ночью Германик надел на себя капюшон из шкуры животного, вероятно из тех, что носили знаменосцы, и принялся бродить среди палаток, надеясь оценить боевой настрой своих солдат. (Опять же этот эпизод ассоциируется с аналогичной сценой в «Генрихе V» Шекспира.) Подслушивая разговоры у костров в лагере, 31-летний римский военачальник был потрясен привязанностью к нему солдат и их доверием.
Еще больше поднял настроение римлян следующий эпизод: германский воин, умевший говорить по- латыни (возможно, благодаря службе во вспомогательных войсках), подъехал к лагерному валу и обратился к римлянам с предложением Арминия. Всем, кто дезертирует, он обещал землю и жену, а также жалованье в 25 денариев в день до конца войны. Поскольку годовое жалованье легионера составляло в этот период лишь 225 денариев, это было крайне щедрым посулом. Однако предложение совершить предательство оскорбило солдат, и они язвительно ответили, что это доброе предзнаменование, означающее, что после победы над германцами им достанутся их земли и их женщины.{278}
На следующее утро командующий обратился к своей армии. Поскольку она состояла из восьми легионов и вспомогательных войск, вероятно, он или его офицеры повторяли речь несколько раз для отдельных когорт. Как пишет Тацит, он сказал им что:
Ободренные этой пренебрежительной характеристикой врага и обещанием, что победа положит конец их трудам, солдаты громко выразили свой восторг, после чего им было велено разойтись и строиться в боевом порядке.
Арминий, Ингвиомер и германская армия ждали их на лесистой равнине, расположенной между Визургием и холмами. Это место было известно как Идиставизо, но впоследствии его не удалось точно определить. Арминий и значительная часть херусков находились в резерве (необычно тонкий ход для армии варваров) на холмах.
Римская армия вышла на поле боя в построении, которое с легкостью можно было превратить в боевое. Тацит утверждает, что при наступлении римлян впереди находились четыре легиона вместе с самим Германиком и двумя когортами преторианской стражи (элитная императорская охрана) и лучшая часть кавалерии. За ними следовали пешие лучники, а потом галльские и германские вспомогательные войска. Далее находились еще четыре легиона, а в арьергарде — легкая пехота и конные лучники. Точно не известно, как построение применялось на каждом участке. Было ли, например, каждое соединение из четырех легионов развернуто в каре, что часто применялось в этих кампаниях. В начале битвы Германик заявил, что видел, как восемь орлов летели в том направлении, в котором должны наступать римляне, и сказал, что это сулит римлянам победу.
Описание этой битвы Тацитом не позволяет восстановить точную последовательность событий. Часть херусков ринулась вперед вопреки приказам Арминия, и скоро на них с фланга и тыла напали подразделения вспомогательной кавалерии. Римская пехота также продвигалась вперед, тесня воинов противника. Сам Арминий успешно атаковал лучников в авангарде римской армии, и его смогла остановить лишь вспомогательная тяжелая пехота. Оказавшись почти отрезанным от своих воинов, он вымазал лицо собственной кровью, чтобы его не узнали, и сумел скрыться благодаря быстроте своего коня. Ходили слухи, что союзники римлян из племени хавков нарочно позволили ему ускользнуть.
После упорного сражения германская армия была обращена в бегство и понесла тяжелые потери. Одни воины утонули или были застрелены во время попыток переплыть Визургий, других убили лучники, когда они решили спрятаться в ветвях деревьев. Потери римлян были очень незначительными, хотя Тацит не приводит никаких цифр. После боя армия провозгласила Тиберия императором, поскольку любая победа,
