отступления от этого правила с 1660 по 1662 г., в период правления Шунь-чжи, и с 1671 по 1673 г., в правление Канси, сменялись старыми распоряжениями о передаче казенных печатей только в ведение маньчжуров. Для того, чтобы обеспечить маньчжурам преобладающую роль в государственном управлении, цинское правительство проводило ряд мероприятий по ограничению числа и строгому подбору китайских чиновников. Одной из таких мер было установление системы вакансий.
По этой системе для чиновников-маньчжуров, монголов и китайцев устанавливалось определенное количество вакансий на определенные места. Маньчжурам предназначались наиболее важные посты в управлении, они также имели право замещать вакансии китайцев. Китайским же чиновникам оставлялись второстепенные места и строго запрещалось занимать вакансии маньчжурских чиновников. Система вакансий была ярким проявлением политики национального угнетения, проводимой маньчжурскими завоевателями не только по отношению к трудящимся слоям китайского народа, но и по отношению к вступившей с ними в союз определенной части китайских феодалов.
Кроме того, маньчжурскими властями была введена также система «отводов» (хуэйби чжиду), сущность которой состояла в том, что при назначении китайца-чиновника на определенную должность его кандидатуру можно было отвести «по причине родственных связей или по причине происхождения». Начиная с 1657 г. неоднократно издавались распоряжения о запрещении служить в одном учреждении ближайшим родственникам, а именно дедам и внукам, дядьям и племянникам, родным братьям.
Не менее строго на протяжении всего периода господства Цинов соблюдался принцип отвода по происхождению, первое распоряжение о котором было издано маньчжурами в 1656 г. Этот принцип выражался в запрещении китайским чиновникам, назначавшимся в провинции на должности ниже императорских наместников (цунду) и военных губернаторов (сюньфу), служить в той же провинции, уроженцем которой они являлись.
При назначении начальника уезда кандидат на эту должность должен был подать прошение, в котором он «был обязан подробно указать место своего рождения и жительства, а также указать районы соседних провинций, нахо-дщцихся на расстоянии пятисот ли от того места, где имелась вакансия, заверив это описание печатью столичного чиновника, уроженца той же провинции». В системе отводов, основной целью которой было стремление помешать появлению устойчивых связей между провинциальной китайской администрацией и местным населением, проявлялся страх маньчжурских завоевателей перед лицом китайского народа. Если в центральных государственных учреждениях маньчжуры могли установить свой непосредственный контроль над китайскими сановниками и чиновниками, то в провинциях в силу многих причин, и прежде всего в силу своей малочисленности, они вынуждены были осуществлять «управление китайцев китайцами».
Аппарат управления провинциями был сохранен маньчжурами почти без изменений; исключение составлял лишь введенный ими институт императорских наместников и военных губернаторов, обладавших в провинциях высшей властью. В Минской империи назначение наместников имело эпизодический характер; при маньчжурах эти должности, как и должности военных губернаторов, превратились в постоянные. Назначение наместников и военных губернаторов производилось императором. В каждом отдельном случае, согласно указу 1672 г., следовало прежде «подать запрос, в котором надлежит просить указания [императора] о назначении на данный пост маньчжура, китайца-военного или китайца- штатского».
В годы Канси в течение пятидесяти лет, с 1669 по 1719 г., на должности наместников и военных губернаторов в провинциях Шаньси и Шэньси, расположенных в непо-средственой близости от столичной провинции Чжили, как правило, назначали только маньчжуров.
В 1719 г. было разрешено занимать эти посты и ки-тайцам-военным, и лишь с 1732 г. монголам и китайцам-штатским. Стремление маньчжурских правителей всемерно обезопасить свое господство выразилось также во введении в государственных учреждениях системы взаимной ответственности.
Весной 1649 г. (год повсеместных антиманьчжурских выступлений на юге и севере Китая) был принят закон об ответственности высших чиновников на местах за поведение и службу подчиненных им окружных и уездных чиновников. Чиновники центральных государственных учреждений, рекомендовавшие кандидатов на посты наместников и военных губернаторов, по указу 1665 г. подлежали наказанию наравне е выдвинутыми ими людьми, которые оказались не соответствующими своему назначению. В дополнение к вышеперечисленным мерам по государственному устройству завоеванной ими страны маньчжурские правители создали в Китае систему военного контроля над администранивной властью. Во всех наиболее крупных городах завоеванных маньчжурами провинций начиная с 1644 г. были расквартированы гарнизоны восьмизнаменных войск, в ряде мест усиленные сформированными из благонадежных китайцев войсками «зеленого знамени». Кроме столичной провинции Чжили, где «кроме монгольского гарнизона в Тяньцзине имелись еще только маньчжурские вакансии», провинций Шаньдун и Хэнань, где все вакансии принадлежали маньчжурам, в Нин-ся, Сычуани, Цзяннани и Хугуане на все высшие должности назначались маньчжуры, а на низшие — монголы. В Шаньси, Шэньси и Чжэцзяне львиная доля вакансий принадлежала маньчжурам, за ними шли монголы, и лишь на самые низшие должности в небольшом числе принимались китайцы из войск «зеленого знамени». Лишь в двух провинциях, Гуандуне и Фучжоу, вакансии на должности в расквартированных гарнизонах принадлежали китайцам, служившим в войсках «зеленого знамени».
Для управления окраинными территориями, вошедшими в состав Цинской империи в результате завоевательных вЬйн, была создана особая система управления,' исключившая участие в ней китайцев. Еще до захвата Пекина и провозглашения своей власти в Китае маньчжурские правители «особо учредили Палату по делам зависимых земель (Лифаньюань) для управления всеми монгольскими племенами». Она ведала выдвижением и увольнением чиновников, выдачей наград и наказаниями виновных, аудиенциями при дворе императора и подношением дани, судопроизводством, переводом документов и т. д. С расширением территории империи под управление Лифаньюаня попали районы Синьцзяна, Цинхая, Тибета, Сычуани. Интересно отметить, что в ведении Лифаньюаня находились также сношения с Россией, в то время как сношениями с другими иностранными государствами ведало Управление по приему иностранных гостей Министерства церемоний. По установленным маньчжурскими правителями законам китайцы не допускались к службе в Лифаньюане; все вакансии в этой палате делились между маньчжурами и монголами, причем без установления специального количественного соотношения мест между ними.
Цинские правители наряду со старым государственным аппаратом Минской династии сохранили в основном и законодательство Минской империи, внеся в него лишь некоторые исправления. Пересмотр старых законов был начат маньчжурами во 2-м месяце 2-го года Шуньчжи (март
1645 г.) и завершен в 4-м году Шуньчжи (1647 г.) состалением цинского кодекса.
Защищая право маньчжурских и китайских феодалов на эксплуатацию крестьян и классифицируя в качестве наиболее тяжких преступлений действия против императорской власти, государственного порядка и феодальной собственности, цинское законодательство имело ярко выраженный феодальный характер. Основные нововведения маньчжуров в области законодательства состояли в закреплении за маньчжурами больших прав по сравнению с китайцами. Лица маньчжурского происхождения не были подсудны обычным судам. Для них учреждались особые суды, в то время как китайцы могли быть судимы и судом, предназначавшимся для маньчжуров. Для преступников-маньчжуров создавались особые тюрьмы, где условия содержания были несколько лучше обычных. Маньчжурам разрешалась замена одного вида наказания другим, и вообще наказания для маньчжуров устанавливались более легкие, чем для китайцев.
Законодательство, утверждавшее господствующее положение маньчжуров в Цинской империи и незыблемость прав феодальной собственности на землю, было сильным оружием в руках цинского правительства в борьбе за установление своей власти. Морально-этическое учение конфуцианства с его заповедью подчинения младшего старшему, народа — власти многие столетия служило китайским феодалам для духовного подчинения народа, для освящения своей власти и власти императора. Маньчжурские правители, стремясь использовать все средства для подчинения Китая, но достоинству оценили это, пожалуй, не менее сильное, чем принуждение силой оружия, средство воздействия на народные массы. Через несколько дней после провозглашения империи Дай Цин было объявлено о том, что «потомку Конфуция в шестьдесят пятом колене пожаловали титул продолжателя рода великого мудреца», а
