— А вы с нами вернетесь в отряд?

Капитолина заметила в кустах двух эсэсовцев.

— Кто это такие? — с недоумением спросила она у Гуриновича.

— Разве не видишь, свои, — улыбнулся Михаил. Это были братья Сенько.

— Нет, мы назад с Ивановым поедем, — ответил Владимир.

Братья попрощались со всеми, и машина уехала обратно. В городе Иванов петлял по улицам, а Владимир и Константин наблюдали из заднего окна машины. Внезапно фары другой машины ослепили братьев. Иванов уменьшил скорость. Машина проехала мимо.

— Следи за ней, на такой машине ездит Кубе, — наклонившись к Иванову, шепнул Владимир.

Иванов, не выпуская из виду эсэсовскую машину, следовал за ней. Вот она свернула в переулок. Иванов дал газ, обогнал ее и поставил свою машину поперек дороги. Из машины выскочили два эсэсовца. В тот же момент выскочили и братья Сенько с пистолетами в руках. Эсэсовцы, увидев людей в своей форме, что-то крикнули, но два выстрела в упор уложили их на месте. Владимир успел убить и третьего эсэсовца, сидевшего за рулем. Кубе в этой машине не было.

— Ну, Миша, теперь жми… Скажешь Кате, где тебя теперь искать, — проговорил Владимир и вместе с Константином исчез в темноте.

Иванов помчался в гараж. А тем временем братья Сенько подбежали к эсэсовской машине, выбросили из нее труп шофера, и Константин сел за руль. Глухими улицами они поехали из города. На одном посту часовой хотел остановить, но Константин дал сигнал и увеличил скорость, часовой едва успел отскочить в сторону. Недалеко от Кайковского леса братья нагнали Воронкова, Гуриновича и Гурьевых. Увидев свет машины, те бросились в кусты.

— Стой, еще гранатой угостят, — сказал Владимир брату, а сам, высунувшись из машины, крикнул: — Эй, не вздумайте стрелять по своим!

Воронков узнал голос Владимира и вышел из кустов.

— Вы их машину захватили… Неужели Кубе? — пробормотал Воронков.

— Сначала понадеялись… Но в ней оказались только эсэсовцы… Машина была похожа, — усмехнулся Владимир. — Садитесь, подвезем.

— Нет, спасибо. Неохота на партизанскую очередь нарваться, — покачал головой подошедший Гуринович.

— Пусть женщины садятся, вы идите впереди и громко разговаривайте, мы тихо поедем следом за вами, — сказал Константин.

Так и сделали.

Когда рассвело, Воронков пристроил красный флажок. Все сели в машину и скоро прибыли в лагерь.

Я крепко пожал руку Капитолине и сказал:

— Народ никогда не забудет вашего подвига.

— Служу Советскому Союзу, — очень тихо проговорила девушка.

Через несколько дней в лагерь пришла Василиса Васильевна Гуринович. Она рассказала о гибели начальника штаба «корпуса самообороны» майора Евгения.

Евгений, поклявшись во что бы то ни стало уничтожить Кубе, ждал его вызова на инструктаж. Вызова не было. Тогда он сам пошел в генеральный комиссариат и попытался попасть на прием к Кубе. Личная охрана Кубе не пропустила Евгения. Он все же упрямо добивался приема.

Охранники заподозрили майора. При выходе его пытались задержать подоспевшие на помощь эсэсовцы. Евгений убил трех из них и выскочил на улицу, но тут же, сраженный пулей, упал замертво.

Нам было жаль Евгения. Он искренне хотел искупить свою вину. Жаль тем более, что погиб он из-за излишней своей горячности, нетерпеливости…

От Анны Воронковой мы узнали, что Матузов с женой продолжают работать, что Ульяну Козлову СД пока не преследует и она на старом месте.

Затем Анна достала из корзинки несколько белорусских националистических газет «Раніца». В них сообщалось, что от руки «бандитов» в столовой СД погибло шестнадцать эсэсовских офицеров и тридцать два ранено. Раньше оккупанты умалчивали про диверсии партизан в Минске, дальше молчать оказалось невозможным.

Я подозвал Капитолину и подал ей газету. Она долго, очень долго читала эти немногие строчки. Потом сурово проговорила:

— Они этого заслужили. Сколько они пролили крови наших людей!

Этот взрыв еще раз показал минскому СД и «Абверу», кто является подлинным хозяином на белорусской земле.

Борьбу против гитлеровцев трудящимся Минска, как и других городов, приходилось вести в чрезвычайно трудных и сложных условиях подполья, в обстановке жесткого оккупационного режима. Немецко-фашистские захватчики прилагали все усилия, чтобы сделать прочным свое господство в Минске, которому они придавали важное стратегическое значение. Минск был превращен оккупантами в военно- административный и политический опорный пункт центральной армейской группировки войск.

В городе постоянно находился большой гарнизон. Здесь сосредотачивались армейские резервы, сюда отводились потрепанные на фронте части для пополнения и переформирования. Здесь же располагались управление войск СД, армейские авиационные части, много госпиталей. В сохранившихся крупных зданиях размещался генеральный комиссариат Белоруссии во главе со ставленником Гитлера — гауляйтером фон Вильгельмом Кубе. Генеральный комиссариат был создан немецкими оккупантами для управления захваченной территорией Белоруссии. Он опирался в своей деятельности на ряд подчиненных ему учреждений, в том числе на чудовищно большой аппарат СД и полевой полиции. На охрану военных объектов, расположенных в Минске, было брошено большое количество войск СС.

Передвижение по улицам и за пределы города жителям разрешалось только в строго установленное время и по специальным пропускам. В Минске гитлеровцы особенно широко применяли террор. В городе и его окрестностях гитлеровские палачи истребили десятки тысяч советских граждан. Тысячи минчан были угнаны на каторгу в фашистскую Германию.

По улицам Минска — на столбах, стенах домов, на заборах — висели многочисленные приказы, в них на разные лады повторялось слово «расстрел». За неявку на регистрацию в комендатуру или полицию — расстрел, за нежелание работать на немцев — расстрел, за появление на улице с наступлением темноты — расстрел.

Подпольные организации Минска работали в тяжелых условиях. Ни одного дня не проходило без волнений и тревог. За подпольщиками охотились полицейские, эсэсовцы, СД. Непрерывно приходилось менять явки, пароли, перемещать людей из одной конспиративной квартиры в другую, заметать следы, а иногда и уничтожать преследователей.

Партийное подполье в Минске начало действовать с первых дней оккупации. Исай Павлович Казинец, инженер-нефтяник, когда фашисты оккупировали Минск, стал секретарем подпольного горкома партии. Под его руководством была создана широкая подпольная сеть, издавалась газета «Вестник Родины», выпускались листовки. Вместе с Казинцом минское подполье создавали старые большевики, участники Октябрьской революции и гражданской войны А. Арндт, Е. Баранов, М. Думбра, И. Матусевич, Д. Одинцов и другие.

Но Казинец и многие его товарищи в марте 1942 года попали в руки СД. Причинами провала являлись, прежде всего, слабая конспирация, отсутствие у патриотов достаточного опыта борьбы с таким сильным и коварным врагом, каким были гитлеровцы, недостатки организационных форм подполья. Были, конечно, и другие причины. Руководящий центр подполья погиб.

Минское СД торжествовало. Оно поспешило сообщить в Берлин, в имперское управление службы безопасности, что с коммунистами в столице Белоруссии покончено. На очереди, мол, уничтожение «банд»,