повара; среди стариков нашлись кузнецы, сапожники, даже специалисты, которые умели обрабатывать сырые кожи. Так, Николай Корзун наладил выделку кож, а сапожники Ефим Здрок и Иосиф Смольский из этой кожи пошили свыше 500 пар сапог для партизан отряда.
— Партия правильно указала, — сказал Мармулев. — Мы не только спасем наших людей, но и усилим партизанское движение. Ведь почему сейчас еще некоторые не идут в партизанские отряды? Потому, что боятся, как бы не пострадала семья…
Тут же выяснили, какие связи с Минском имеет каждая бригада, и составили конкретный план вывода населения из города в лес.
Совещание обязало всех командиров и комиссаров партизанских отрядов, дислоцировавшихся вблизи Минска, встречать прибывающее население и обеспечивать его питанием. С помощью местного населения партизаны должны создать продовольственные фонды.
Дороги, по которым наметили вывод городского населения в партизанскую зону, должны находиться под постоянным наблюдением разведчиков и партизанских патрулей, которые обязаны встречать и направлять трудящихся в приемные пункты.
Лещеня предложил членам горкома партии периодически контролировать исполнение указаний ЦК партии.
По указанию городского комитета подпольные группы усилили диверсии в городе, на железнодорожном транспорте.
Опираясь на поддержку и помощь населения, они в октябре — декабре 1943 года обрушили на врага ряд сильных ударов.
Еще больший размах приняла массово-политическая работа партийного подполья. В нее включились многие подпольные райкомы КП(б)Б, партизанские отряды и бригады. В Минск усилился приток газет и листовок, издававшихся в тылу врага. В город засылались подпольные газеты «Звязда» (орган ЦК и Минского подпольного обкома КП(б)Б), «Чырвоная змена» (орган ЦК и Минского подпольного обкома ЛКСМБ) и многие другие.
Особенно крупные масштабы и небывалый размах приобрела диверсионно-подрывная деятельность. Возросло количество диверсий, сила и эффективность ударов по врагу. Накопив большой опыт нелегальной работы, подпольщики умножили свои силы и действовали в тесном контакте с партизанами. Важнейшим фактором, способствовавшим всенародному развертыванию этой борьбы, явились блестящие победы Красной Армии.
Наибольшее количество диверсий произведено на Минском железнодорожном узле, где только за вторую половину 1943 года было совершено, по далеко не полным данным, свыше пятидесяти крупных диверсий. При этом было взорвано и выведено из строя много паровозов, вагонов, цистерн и другого подвижного состава, уничтожено большое количество горючего, военной техники, боеприпасов, а также живой силы противника.
Подпольщики пробрались в помещение немецкого штаба, заложили сильный заряд и произвели взрыв, от которого погибло 32 фашистских чиновника.
Подпольной группой офицеров «корпуса самааховы» было взорвано здание третьего отдела жандармерии по улице Опанского.
В октябре 1943 года были выведены из строя генераторы городской электростанции ТЭЦ-1. К сожалению, исполнителям диверсии — инженеру К. Р. Волчек и комсомольцу Анатолию Тарлецкому — не удалось спастись. Они были схвачены и повешены оккупантами.
Много боевых дел совершили подпольщики-комсомольцы молодежной организации «Андрюша», которой руководил рабочий Минского хлебозавода «Автомат» Н. А. Кедышко. Во главе организации стоял штаб, в который входили Н. А. Кедышко (руководитель), Л. Володько, А. А. Головацкий, Л. А. Домбровский, В. В. Михневич, П. Сиротин, А. Л. Тарлецкий, Л. Ярош.
Штаб объединял до тридцати подпольных групп. Подпольная организация «Андрюша» за два года деятельности (1942—1943) совершила в Минске ряд крупных диверсий.
На хлебозаводе «Автомат» группа подпольщиков вывела из строя четыре электромотора, конвейер для подачи теста, тестомешалку, тестовыбрасыватели. Выпечка хлеба прекратилась более чем на три месяца.
В ночь на 7 ноября 1943 года гитлеровцам удалось выследить и окружить штаб организации «Андрюша», находившийся в доме № 56а по Могилевской улице. В неравном бою погибло несколько членов штаба и в их числе Н. А. Кедышко.
С таким же мужеством действовали в Минске и другие подпольные комсомольские организации.
В отряд вернулись Лещеня и Машков. Они посетили партизанские бригады, дали указания командирам, чтобы они координировали свой действия в Минске с городским комитетом партии. Горком партии постановил увеличить выпуск листовок, воззваний и усилить агитационно-пропагандистскую работу. По указанию горкома бригады усилили организационную работу в Минске.
В лагерь пришли Феня Серпакова, Василиса Гуринович, Галина Киричек и Воронин. Феня сообщила, что арестована Раиса Радкевич.
С каждым товарищем в отдельности мы поговорили, расспросили о его возможностях и потом составили план доставки подпольной литературы. Воронин проживал в деревне Сеница, и он взялся в базарные дни доставлять литературу в мешках с картошкой и в сене.
— Только вот беда, у меня нет ни картошки, ни сена, — сказал он.
— Достанем, — успокоил его Лещеня.
Василиса Васильевна сказала, что она может ездить из Руденска в Минск пригородным поездом, пассажиров проверяют редко. Серпакова и Киричек также подтвердили, что смогут проносить газеты в город. У всех связных документы были в порядке, и они, взяв газеты, ушли.
Мурашко, Красницкому и инструктору горкома Осадчему дали группу партизан для охраны, и они вышли из лагеря для установления связи с новыми подпольщиками.
Через неделю они вернулись. В Минске была установлена связь с большинством подпольных групп и создано несколько новых. Одной из них — на дрожжевом заводе — руководил технорук Борис Чирко. Красницкий доложил, что Сумарева отказалась уходить в лес, считая, что ей ничто не угрожает.
Нам доставили пачку националистических газет. Развернув одну, мы увидели некролог:
«Генеральный комиссар Вильгельм фон Кубе был нашим лучшим и сердечным другом. Он думал так, как думает каждый белорусский националист».
Это писали фашистские прихвостни в так называемой «Белорусской газете».
— Прекрасный материал для нашей газеты, — прочитав это, сказал Лещеня. — Нужно выпустить специальный номер газеты, разоблачающий белорусских националистов и зверства фашистов.
Машков собрал большой материал о националистах Островском, Рябушко, Козловском и бургомистре Ивановском и начал готовить специальный номер.
— Написать, что националисты должны быть казнены, так же как и фашисты, мы написали, а теперь нужно приводить приговор в исполнение, — сказал Машков.
Из Минска прибыли братья Сенько и принесли пачку немецких документов, несколько пистолетов и собранные сведения об оккупантах.
— Ганько с Абрамовой выдумали новый трюк, — сказал Константин, — в Минске открылась гимназия, и туда принимают только членов «Союза белорусской молодежи». И ведь находятся молодчики, которые поступают в эту гимназию. — Он с возмущением рубанул рукой. — Нужно что-то предпринимать…
— Обязательно нужно, — подтвердил Машков. — Прежде всего напишем воззвание.
— Вы скоро соберетесь обратно? — спросил я Владимира.
— Хоть сейчас, — бодро ответил он.
— Сегодня отдохните, а завтра пойдете, — предложил Машков.
Вдвоем с Родиным они написали воззвание к молодежи Минска:
«Учащаяся молодежь Минска!
