фигуру. На мужчине были плащ и берет, и казалось, что он целиком поглощен лежавшим перед ним фолиантом.

Не успела Магдалена спросить Свинопаса, кто этот необычный благородный ученый — она не сомневалась, что это был именно рыцарь науки, — как Венделин приложил палец к губам, давая понять, чтобы она ради всего святого не беспокоила его. Шепотом он объяснил ей, что это знаменитый магистр, маг, чернокнижник, натуралист, знахарь и одному Богу известно кто еще — доктор Иоганн Фауст.

Магдалена испугалась и вновь украдкой посмотрела в сторону магистра. Несомненно, это был тот самый мужчина, которого она повстречала ночью в лесу под Мильтенбергом. Мужчина, постучавшийся ночью в фургончик Рудольфо и произнесший тайную формулу Девяти Незримых: сатам адама табат…

— Что он тут делает? — шепотом спросила Магдалена.

Свинопас пожал плечами:

— Занимается, как и положено магистру и чернокнижнику, научными изысканиями. Черт его знает, что ему конкретно нужно. Я здесь его уже давно вижу.

— Может, он ищет в монастырских фолиантах способ заставить заговорить звезды?

Чтобы не фыркнуть, Свинопас зажал рот рукой. Если вспомнить о судьбе Магдалены, эта бабенка обладала удивительным чувством юмора.

— Этот доктор Фауст, — зашептал он в ответ, — довольно загадочный тип, одно слово, чернокнижник, а они ведь утверждают, что видят насквозь каждого.

— Звучит так, будто у вас с доктором Фаустом был спор на научную тему!

— Да нет, что вы, — разгорячился Свинопас, тут же снова перейдя на шепот, — на самом деле штудии доктора Фауста меня нисколько не интересуют. Он не слишком-то разговорчив, является каждое утро, не здоровается, ни тебе «Хвала Господу», ни тебе «Пошел ты в задницу», достает клочок исписанной бумаги, на котором значатся три-четыре наименования книг. Большинство из них я могу ему подобрать. Потом зарывается в свои книги до вечерней молитвы, делает пометки и исчезает так же молча, как и пришел. И так день за днем. Я его спрашиваю, может, помочь найти что-то определенное, а он только отмахивается, будто я нарушил ход его высокопарных мыслей. С тех пор мы ни разу не разговаривали. Поверьте, что-то есть подозрительное в этом чернокнижнике!

— Просто он великий молчун!

— Нет, меня не это настораживает.

— Вы заинтриговали меня, Венделин Свинопас!

Библиотекарь взглянул вниз, где за своим пюпитром, опустив голову и застыв, словно статуя, сидел Фауст. Потом тихо произнес:

— Необычен подбор книг, которые требует любознательный доктор, темы их никак не соотносятся друг с другом. — Он протянул Магдалене клочок исписанной бумаги. — Вот книги, которые он штудирует сегодня! Я могу понять, что исследователь изучает «Сферу Мунди» Иоганна Сакробоско, астрономический трактат о Птолемеевой системе мира и ее арабских комментаторах. Такого алхимика, как Фауст, может вполне заинтересовать книга Иоанна Ангела «Astrolabium planum», в которой трактуется каждый градус знаков Зодиака. Но почему, скажите на милость, он набрасывается на книги о стеганографии и спагирике, словно лев на газель?

— Стегано?..

— Стеганографией называют искусство тайнописи. К примеру, ты пишешь на пергаменте, и не успел ты дописать до конца, как все написанное исчезло. Однако с помощью особых трюков все опять можно сделать видимым. Или: некий автор записывает свою работу зашифрованными словами или буквами. Допустим, из первого слова бессмысленного, на первый взгляд, текста берется только первая буква, из второго слова — вторая, из третьего — третья, и так до тех пор, пока не получается целое слово. Для следующего слова все начинается сначала. Утомительный процесс, но благодаря многовариантности практически не поддается расшифровке.

— А как называлась вторая тайная наука?

— Спагирика, это слово состоит из двух греческих слов: «разделять» и «соединять».

— А что при этом разделяется или соединяется?

Свинопас ухмыльнулся с гордым видом знатока. Работая в библиотеке, он за короткое время многое постиг, потому что сам изучал книги, которые ему возвращали. На полках стояла масса фолиантов, ими никто не интересовался, но, сказал он себе, те книги, к которым кто-то проявляет интерес, следует прочесть в любом случае — пусть даже они посвящены стеганографии или спагирике.

— Спагирика, — начал он, — это алхимическое учение о смешении и разделении определенных элементов для изготовления секретных эликсиров, которые в определенном сочетании ингредиентов оказывают магическое действие. Посвященные называют такой чудодейственный эликсир арканум, что приблизительно означает что-то таинственное. Нескольких капель такого эликсира якобы хватает…

— И вы верите в это? — прервала Магдалена библиотекаря, делая вид, что ее насмешил его рассказ. На самом деле Свинопас привел ее в состояние крайнего возбуждения. В ее голове все вдруг сложилось в целостную картину: формула Девяти Незримых, которой владел доктор Фауст, и чудодейственный эффект эликсира. Что же искал чернокнижник в библиотеке цистерцианцев Эбербаха? Магдалене приходило на ум лишь одно объяснение: он искал девять «Книг Премудрости», книг, за которые ему было не жалко отдать тысячу золотых дукатов, если она ничего не путает.

— Отвечая на ваш вопрос, — заметил Венделин Свинопас, — было бы глупо не верить в действие чудо-эликсиров. Изо дня в день на этой земле происходят чудеса, противоречащие известным законам природы. Сам Иисус Христос, вероятно, пользовался ими, когда ходил по воде или возносился на небо, — если, конечно, то, что нам преподносит Библия, правда.

Магдалена слушала Свинопаса вполуха. Погруженная в свои мысли, она вдруг спросила:

— Скажите, Свинопас, а вы знаете каждую книгу, которая хранится в монастырской библиотеке?

Библиотекарь захихикал и покачал головой.

— Хотя эта библиотека далеко не самая обширная и значительная в стране, но человеческой жизни не хватило бы, чтобы прочесть все книги.

— Я не это имела в виду, — пояснила Магдалена и быстро приглушила свой ставший громким от волнения голос. — Я спросила, знаете ли вы, есть ли на ваших полках та или иная книга?

— Даже этого вы не можете требовать от случайно попавшего сюда каллиграфа! По самым осторожным подсчетам, мы имеем дело с десятью тысячами фолиантов. Мой мозг слишком мал, чтобы удерживать так много названий. Именно по этой причине аббат Николаус поручил мне архивировать библиотеку. И, как видите, я уже дошел до буквы D. От Е до Z я буду вынужден полагаться на свое чутье, отыскивая книги. С годами здесь образовались тематические гнезда, если вы понимаете, что я имею в виду, — то есть книги на одну тему оказались в одной куче или на одной полке.

Магдалена все еще была весьма взволнована, однако спросила с наигранным безразличием:

— Тогда, значит, вы уже расставили книги по алхимии?

— Разумеется. По алхимии, как и по богословию, здесь имеются все основные книги. Вас интересует алхимия?

— С тех самых пор, как в монастыре Зелигенпфортен мне попался в руки девятитомный труд под названием «Книги Премудрости», написанный от руки на пергаменте, — соврала Магдалена и с надеждой посмотрела на Свинопаса.

Тот сощурился, как если бы Магдалена допустила какую-то бестактность и задела его честь. Потом резко ответил:

— Нет, никогда о таком не слыхал.

— А доктор Фауст о нем не спрашивал?

— Нет, думаю, что нет. Но вы можете проверить клочки бумаги, на которых Фауст заказывает свои книги. Я все их сохранил. А теперь я должен заняться своей работой — если вы не возражаете!

В записках чернокнижника значились преимущественно книги, связанные с алхимией. На сегодня, однако, Фауст заказал книгу, которая не вписывалась ни в одну схему: «Русло Майна».

Из надежного укрытия Магдалена наблюдала за странным магистром. Со страдающим выражением