— Киай! — крикнула Акико.

Ее кулак врезался в доску.

И отскочил…

Даже смотреть на этот удар было невыносимо. Джек поморщился. Акико прижала руку к груди, накрыв ее ладонью. В глазах девочки заблестели слезы. Первый за сегодня урок, тайдзюцу, начисто стер восторги предыдущего вечера.

— Следующий! — крикнул сэнсэй Кюдзо без малейшего сочувствия.

Акико села, а Джек занял ее место перед кедровой доской. Она была в палец толщиной. Разве сломаешь такую голыми руками? Тем не менее, положив доску на две опоры посреди Бутоку-дэна, сэнсэй велел ученикам сделать это.

Пока что выполнить приказ не получилось ни у кого.

Джек сжал правую руку в кулак, сосредоточился и изо всех сил ударил по доске. Кулак врезался в нее, вверх по руке хлынула пронзительная боль. Дерево даже не треснуло, и Джеку показалось, что каждая косточка у него в теле раздроблена.

— Смотреть противно, — фыркнул сэнсэй Кюдзо и махнул рукой, чтобы Джек отошел.

Мальчик сел рядом с остальными учениками. Все потирали разбитые руки.

— В железе полно примесей, которые снижают его прочность, — назидательно произнес наставник, не замечая страданий класса. — Железо куют, и тогда оно становится сталью, из которой получается острый меч. Так же и самураи. Те, кто хочет доказать свое право на участие в Круге трех, должны разбить три таких доски одним ударом.

— Киай!

Маленький учитель резко подался вниз и всадил кулак в доску.

Хрясь! Она сломалась пополам, точно была не толще веточки.

— Вы — железо, из которого еще выкуют могучих воинов, — продолжил сэнсэй, не сделав даже паузы. — И ваша кузница — это тамасивари.

Он посмотрел на Джека.

— Просто в некоторых из вас грязных примесей больше, чем в других.

Кюдзо шагнул к одной из могучих колонн, державших свод Бутоку-дэна.

Джек закусил губу, стараясь не замечать насмешки учителя.

— Как железо, вы должны избавиться от примесей.

Сэнсэй указал на коврик из рисовой соломы, привязанный к колонне на уровне груди.

Кюдзо ударил по нему кулаком. Деревянная колонна загудела.

— Это макивара. Я привязал такие коврики ко всем колоннам. Бейте по ним, укрепляя кости руки. Это пригодится любому самураю. Двадцать ударов каждый. Начинайте!

Джек встал в очередь за Сабуро. Тот уже отвел руку, собираясь нанести первый удар.

— Раз! — крикнул мальчишка, стараясь придать себе храбрости.

Его костяшки врезались в коврик. Послышался хруст и слабый стон. В столкновении с мощной колонной рука проиграла. Сморщившись от боли, Сабуро уступил место Джеку.

— Твоя очередь, — проговорил он, стиснув зубы.

— Три доски! — воскликнул Сабуро за ужином, стараясь удержать в руке хаси. Он пошевелил пальцами, разрабатывая ушибленную руку. — Хорошо, что я не собираюсь участвовать в Круге трех. Тут и одну доску не пробьешь. Как же они хотят, чтобы разбили три?

— Думаешь, Испытание деревом тяжелое? Да это лишь начало! Нас еще три других ждут, — сказал Ямато, поставив пиалу с рисом.

Он кивнул в сторону главного стола, за которым сидела их учитель кюдзюцу. Сэнсэй Ёса, единственная женщина среди самураев, как всегда, была прекрасна. Великолепные густые волосы скрывали шрам на ее правой щеке.

— Говорят, на Испытании огнем сэнсэй Ёса потребует погасить свечу, — продолжил Ямато.

— Ну, это не так страшно, — заметил Джек, пытаясь подцепить кусочек сасими с центральной тарелки. Его тоже не слушались руки.

— Правда, сделать это нужно, выстрелив из лука с большого расстояния.

От удивления Джек уронил сасими.

— Похоже, Круга трех никому из вас не видать, — предположила Кику.

Джек хмуро поднял кусочек рыбы со стола. Наверное, Кику права. Хоть он и научился сносно стрелять из лука, надежды пройти Испытание огнем почти не было.

— А какими будут два других испытания? Может, их сделают попроще? — с надеждой спросил он.

— Сэнсэй Ямада устроит Испытание коаном, — сообщила Акико. — По нашему ответу будут судить, насколько мы умны.

— Осторожней, Ёри! — предостерег Сабуро, встревоженно поднимая брови. — В искусстве решать коаны тебе нет равных. Вдруг тебя запишут в Круг трех даже без твоего согласия?

Ёри перестал есть суп мисо и поднял на товарища испуганные глаза.

— Хватит его дразнить! — буркнула Кику.

Сабуро виновато пожал плечами и принялся за лапшу.

— А последнее испытание? — спросил Джек.

— У сэнсэя Хосокава. Испытание мечом, — ответила Акико. — Так проверят наше мужество.

— Старшие ученики называют это Испытание строем, — добавил Сабуро.

— Почему? — спросил Джек.

— Не знаю. Но ты наверняка выяснишь.

— Кто-нибудь знает, что это? — спросил сэнсэй Ямада, показывая на бумажный квадратик, лежавший у его ног.

Древний монах, как всегда, сидел, скрестив ноги, на возвышении в глубине Зала Будды. Руки старика покоились на коленях. Вокруг него вились струйки благовонных курений, путаясь в тонких, как паутинки, волосах седой бороды. За пеленой дыма сэнсэй Ямада напоминал призрака. Невольно думалось: подует сейчас легкий ветерок — и он развеется.

Ученики тоже сидели в позе полулотоса. Все рассматривали свои листочки бумаги, лежавшие на полу, точно огромные снежинки.

— Это бумага, учитель, — хмыкнул Нобу и взглянул на Кадзуки, ища поддержки.

Кадзуки лишь недоверчиво покачал головой, удивляясь глупости своего товарища.

— Никогда не полагайся на очевидное, Нобу-кун, — ответил сэнсэй Ямада. — Ты прав, но это гораздо больше, чем просто бумага. Что еще?

Нобу примолк под строгим взглядом наставника. Может, сэнсэй и стар, но ведь он — сохэй, один из свирепых воинов Энрякудзи, который в давние времена был самым могущественным буддийским монастырем Японии. Говорили, что боевой дух его монахов был так силен, что они могли убить человека, не прикасаясь к нему.

Сэнсэй Ямада хлопнул в ладоши и крикнул:

— Мокусо!

Началась медитация. Ученики размышляли над коаном: «Это бумага, а что еще?»

Джек устроился на дзабутоне и приготовился к дзад-зэн. Прикрыв глаза, он стал дышать медленнее и освободил ум от мыслей.

Джек вырос в христианской стране, поэтому никогда не слышал ни о медитации, ни о буддизме, пока