Так и знайте.

Однако это явно не соответствовало действительности. Вместо того чтобы прояснить ситуацию, Аморель ухитрилась невероятным образом запутать ее. Она все время противоречила сама себе, сказав взаимоисключающие вещи по краппе' мере четыре раза в шести предложениях. Я постарался успокоится, примирительно сказав ей:

— Вы как будто не в своей тарелке сегодня утром, да Аморель?

— А кто сможет быть в своей тарелке рядом с вами? послышался дерзкий ответ.

На это я не вытерпел и заметил ей, что вообще-то не я навязывал ей свое общество, скорее наоборот. Я даже не приглашал ее присесть рядом со мной.

— Если вам так противно находиться рядом со мной, почему вы сразу не сказали? — сердито ответила она. — Тогда я лучше уйду.

К счастью, в этот момент на горизонте показался Шерингэм, и я радостно приветствовал его.

— Извините, Аморель, мне пора, — начал было я, когда она вдруг оборвала меня на полуслове, крикнув Шерингэму, чтобы он присоединялся к нам.

Поистине, ее бесцеремонность не знала границ. Как только Шерингэм подошел ближе, она сказала:

— Ну идите, идите же скорее сюда. Мы вас заждались. Садитесь и расскажите нам, что вам удалось узнать. — И она как ни в чем не бывало заулыбалась. А ведь всего пару минут назад глядя на нее можно было подумать, что она больше никому и никогда не улыбнется.

Я понял, что должен пресечь это непрошеное вмешательство в мои дела.

— Вы, надеюсь, извините нас, Аморель, — сказал я подчеркнуто сдержанно, — по нам с Шерингэмом необходимо обсудить…

— Собирается ли инспектор арестовать вас сразу после дознания или пока подержит на коротком поводке? Хватит валять дурака, Пинки. Ни для кого не секрет, что полиция именно вас подозревает в убийстве Эрика и что Шерингэм затем сюда и приехал, чтобы попытаться доказать обратное, поэтому я хочу выяснить, какого он мнения о ваших шансах. Так что будьте благоразумны, Пинки.

От возмущения я не мог произнести ни слова.

Шерингэм, однако, счел ее тираду забавной. По крайней мере, она его, без сомнения, развеселила. Лично мне эти слова показались оскорбительными.

— Так вы его зовете Пинки, да? — спросил он с большим интересом. — Надо же. А я зову его Тейперсом.

— Да, я знаю. Он нам сам сказал вчера вечером. Согласна, для этого тоже есть достаточно оснований, но, по-моему, ему куда больше подходит Пипки. Вы только взгляните на него. Вы хоть раз видели что- нибудь более розовое?

Естественно, моя физиономия раскраснелась от возмущения. Но отпускать шуточки по этому поводу было крайне бестактно.

Я поднялся на ноги, с трудом удерживая свое раздражение в рамках приличий.

— Знаете что, делу время, потехе час. Хотя на потеху все это мало похоже. Когда ты закончишь веселиться с мисс Скотт-Дейвис, Шерингэм, я с интересом выслушаю, что ты мне расскажешь. Я буду в кабинете Хилльярда.

Аморель поймала меня за штанину.

— Ну, не уходите же, Пинки. Знаю, я вела себя отвратительно. Просто хотела немного поднять настроение. Не злитесь на меня.

Шерингэм тоже начал извиняться, демонстрируя неожиданную смену настроений, свойственную ему с самого юного возраста.

— Ты совершенно прав, Тейперс. Извини, я тебя обидел. Видит бог, ты прав, у нас нет времени на шутки. — Он с сомнением посмотрел на Аморель.

Я сам недолюбливаю тех, кто упрямо не желает принимать искренние извинения, пусть даже обида была достаточно серьезной. Поскольку оба извинились за свое несвоевременное веселье, я буквально в двух словах дал им понять, что вопрос исчерпан. Потом я опять многозначительно посмотрел на Аморель.

— Нет, пожалуйста, не прогоняйте меня! — взмолилась она, причем ее тон разительно отличался от того, с каким она говорила со мной всего несколько минут назад. — Пинки, ну, пожалуйста, позвольте мне тоже послушать. Я ведь переживаю не меньше вашего. И потом, я ведь все равно много знаю об этом деле.

— Как скажешь, Тейперс, — сдержанно сказал Шерингэм.

Я снова взглянул на Аморель. Она вцепилась в мою ногу, и я не смог бы сдвинуться с места, даже если бы очень захотел.

— Ну, пожалуйста, Пинки!

У меня не оставалось другого выбора, как только позволить ей остаться.

Шерингэм посмотрел на часы, когда я снова сел на место.

— Уже половина одиннадцатого, — заметил он.

— Нам недалеко идти, — сказала Аморель. — Заседание состоится здесь, в одном из амбаров.

Шерингэм кивнул, как будто уже знал об этом.

— В любом случае, мне хватит и минуты, чтобы все рассказать. Я поговорил с инспектором. Он не был особенно расположен к общению, но одно было совершенно очевидно: ты здорово влип, старина Тейперс.

— Это я и сам знаю, — вздохнул я. — Вот удивил…

— И что же, они собираются его арестовать? — спросила Аморель прерывающимся от волнения голосом. Кажется, девушка всерьез переживала за меня. Попробуй пойми ее.

— Не могу сказать наверняка, — мрачно ответил Шерингэм. — Но, кажется, именно к этому они и склоняются. Я попытался намекнуть, что доказательств недостаточно, ведь на самом деле все, что у них есть, — это мотив и возможность. Ничто не связывает тебя с ружьем, из которого произведен роковой выстрел, и не указывает даже на твое знакомство со стрелковым оружием, что, на мой взгляд, имеет огромное значение. По сути дела, те свидетельские показания, которые им удалось собрать, указывают на обратное.

— Да? — спокойно спросил я.

— Но, видишь ли, он намекнул, что буквально накануне к нему в руки попало какое-то новое доказательство, которое может изменить ход дела. О чем идет речь, он, к сожалению, не сказал, но обязательно предъявит это свое доказательство на дознании. Так что готовься к неприятному сюрпризу, Тейперс.

— Само собой, — ответил я. — У меня за эти дни было столько неприятных сюрпризов, что еще один вряд ли сделает погоду.

— Должен признать, ты неплохо держишься, — с несвойственной ему любезностью заметил Шерингэм.

— Он великолепно держится, — живо отреагировала Аморель, сжав мою руку, которую она все это время держала, будто оберегая меня. — Боже мой, мистер Шерингэм, вы должны его вытащить, просто обязаны!

— Не сомневаюсь, девочка моя, он приложит все усилия, чтобы это сделать, — попытался успокоить ее я.

Шерингэм пробормотал что-то утвердительное.

— И это все твои новости? — поинтересовался я.

— Пока да. Не думаю, что инспектор нарочно станет тебя топить, но и руки помощи от него тоже не дождешься. В общем-то, Тейперс, я практически уверен, что он уже принял решение насчет тебя. Ты виновен просто потому, что больше не на кого все это повесить.

— Другими словами, — вставила Аморель, — его могут признать виновным только потому, что он был там, в лесу, во время второго выстрела, и не удалось найти никого другого, кто был бы там в то же время?

— Верно, и к тому же не нашлось ни одного свидетеля, который мог бы с уверенностью подтвердить,