Роджер неспешно зажег сигарету. Он понимал, что мисс Блауэр может сказать что-то очень-очень важное, и одновременно сомневался, что она наберется решимости открыться человеку столь далекому от нее по социальному положению. Ему было хорошо известно, что у людей типа Мэри Блауэр может быть очень сильно развита классовая неприязнь. Она свободно может толковать о некоторых вещах с людьми из своей среды, но инстинктивно будет скрытничать с теми, кого в силу разделенности общества она и ей подобные называют 'шишками'. И Роджер молниеносно решил, что, прежде чем продолжать расспросы, надо постараться сломать социальные барьеры.

— Извините, — сказал он игриво, протягивая ей портсигар, — вы сами-то курите? Возьмите сигаретку!

— Ну. я не против, — ответила благовоспитанно мисс Блауэр.

Роджер зажег для нее сигарету, изящно оттопырив мизинец, как оно полагается среди подобных Мэри Блауэр.

— А знаете, я несколько удивляюсь вам, мисс Блауэр, ну тому, что вы пошли в услужение, — заявил он подчеркнуто доверительным тоном.

— Да? Почему?

— Ну мне кажется, что здесь не могут оценить ваших дарований. Ваше место на сцене, с вашей-то внешностью и фигурой!

— Да я и сама, то есть, об этом подумывала, — хихикнув, согласилась мисс Блауэр. — Но, понимаете, это дело не подходит для честной девушки, а?

Роджер заверил ее в обратном. Он сразу выдумал некую кузину, которая выступает в одном из знаменитых лондонских ревю. И выразил полную уверенность, что сумеет уговорить кузину пустить в ход свои потрясающие связи с лондонскими театральными менеджерами во благо мисс Блауэр. Он был также уверен, что эти театральные деятели, увидев, как хороши формы и внешность мисс Блауэр, просто перегрызутся за честь представить их на всеобщее обозрение.

Мисс Блауэр пришла в восторг, рисуя себе радужную картину.

— Подумать только, я на сцене, в бусах и трико! Да я всех за пояс заткну!

— Значит, я обязательно поговорю с кузиной, — подтвердил Роджер, решив, что лед тронулся. — Ах, между прочим, я еще хотел вас кое о чем спросить. Что вы имели в виду, сказав о миссис Бентли 'виновата она или нет'? У вас есть какие-нибудь основания предполагать, что она может быть и не виновата? Понимаете, нашим читателям было бы ужасно интересно узнать именно ваше мнение! добавил он как нечто само собой разумеющееся.

Но мисс Бентли не так-то легко было сбить с намеченного курса. Она развалилась в кресле, неумело попыхивая сигаретой.

— Какая разница, виновата она или нет, все равно ее осудят, верно?

— Но, возможно, этого и не случится. Знаете, наши читатели так бы удивились, если бы я сообщил, что, по-вашему, она, может быть, и не виновата, — настойчиво продолжал Роджер. — Ведь это же была бы просто сенсация! Все бы только и говорили, что о вас. Вы немного подумайте, может, и вспомните что- нибудь такое, о чем еще никому не говорили?

— Да нет, ничего такого я не помню, — уклончиво ответила мисс Блауэр.

— Да вы постарайтесь! 'Курьер' очень хорошо заплатит вам за любую сенсационную информацию.

— Да виновата она, как пить дать, — в голосе мисс Блауэр зазвучали сварливые нотки, — и ничего я вам сказать не могу, о чем прежде не говорила.

Роджер снова переменил тему, ему совсем не хотелось заблокировать поток многообещающей информации.

— Значит, сами вы никогда не любили миссис Бентли, да? А мистер Бентли вам нравился?

— Ну, он не хуже других, — ответила мисс Блауэр странно бесцветным тоном.

Глаза Роджера сверкнули, но он ничем не выдал своего интереса.

— Вы, наверное, не слишком-то высоко его ценили?

— Да. не очень, гот еще тип.

— Так вам он совсем-совсем не нравился? — предположил Роджер.

— Да, знаете, он был… Ладно, если вы уж так этим интересуетесь, то я его, по правде, на дух не переносила, и мне все равно, что об этом узнают!

— И вы совершенно правы. С чего бы вам молчать-то? Честно говоря, я и сам о нем невысокого мнения. А за что именно вы его не любили?

Мисс Блауэр беспокойно заерзала в кресле.

— Он… он относился ко мне как не положено.

— Да? И в чем же это проявлялось?

— Он мне обещал… — и тут лицо мисс Блауэр исказилось. — Да он просто грязный пес, вот он кто! — воскликнула она с внезапной злобой. — Да, грязный пес, понимаете? И я хоть кому скажу — я рада, что он помер!

Роджер помолчал, внимательно разглядывая ее. Лицо мисс Блауэр вспыхнуло, она тяжело дышала. Явно, что она была задета за живое.

— В половине девятого вечером того дня, перед тем как он умер, — сказал Роберт спокойно, — вы дали ему стакан лимонада, несмотря на строгие указания, что никто ничего не должен ему давать, кроме сиделки. Скажите, почему вы это сделали?

Пунцовое лицо мисс Блауэр покрылось смертельной бледностью. Она судорожно сглотнула слюну, и её узкие глаза неестественно расширились.

— Но я… я ничего ему не давала! — уставясь на Роджера, хрипло крикнула она после довольно продолжительной паузы. — Никогда ничего я ему такого не давала!

— Вас видели во время этого действия, — бесстрастно возразил Роджер.

— Это все врут! Кто вам сказал такую пакость, хотела бы я знать?

Роджер обменялся взглядом со своим фотографом.

— Но к чему это отрицать, мисс Блауэр? — успокаивающим топом продолжал он. — Ведь это был совершенно безвредный поступок. Мы знаем, что вы действительно подали ему лимонад, но ничего существенного в данном действии мы не усматриваем. К чему же его отрицать?

Мисс Блауэр все так же пристально глядела некоторое время на Роджера, а затем громко разрыдалась.

— Я… я ничего плохого не сделала. Он сказал, что хочет пить, и я подумала, а что тут такого. Но я бы ему не подала лимонад, если бы знала, что все так выйдет. Он вел себя как свинья, но я бы ни за что этого не сделала, вот как перед Богом! Ни за что!

— А чего бы вы не сделали? — быстро переспросил Роджер.

Мисс Блауэр подняла заплаканное лицо и высморкалась.

— Я бы не… я бы не нарушила приказа мистера Альфреда, сэр. Никогда бы в жизни не нарушила. Но я ничего плохого не видела в том, чтобы дать ему попить, сэр.

Ее подобострастие резко контрастировало с недавней фамильярностью.

Роджер с минуту молча за пей наблюдал.

— А откуда вы взяли стакан с лимонадом? — внезапно спросил он.

— С… комода, сэр.

— Понимаю, — кивнул Роджер, — значит, на комоде стоял стакан лимонада?

Взгляд мисс Блауэр стал хитрее:

— О нет, сэр. Все не так было, сэр, если позволите, сэр. На комоде стоял графин с лимонадом, и я просто немножко отлила из него, сэр. И не стакан это был, а чашка.

— Понимаю, — задумчиво отозвался Роджер.

— Но, сэр, — встрепенулась обеспокоенная мисс Блауэр, — вы ничего не вставите об этом в свою газету, сэр? Ведь ничего плохого я не сделала, и никто бы не сделал, будь он на моем месте. Так оно все получилось, но я никому о том не рассказывала и как бы мне это не повредило, что я пошла против его приказа, сэр. Так что вы об этом уж не пишите, а, сэр?

— Очень хорошо, — согласился Роджер, — но при условии, что вы правдиво ответите на все