остановились, когда ты прервал нить моих доказательств своими нелепыми возражениями? Ах да. Итак, убийство ради обогащения — это братцы Уильям и Альфред; убийство из мести, хотя и не только по этой причине, — миссис Аллен и Мэри Блауэр. Убийство из ревности — на эту роль не подходит никто, насколько я могу судить, кроме Аллена, но, как нам известно, он не имел для этого возможности. Есть еще убийство ради освобождения — это миссис Бентли. Убийство из страсти к уничтожению — тут каждый мог оказаться способен на это. Вот так обстоят дела на данный момент.

— Значит, ты все-таки держишь миссис Бентли в числе подозреваемых?

— Ну, разумеется, неверно было бы упускать ее из виду.

— Послушай, — задумчиво сказал Алек, — в отношении ее еще одно обстоятельство пришло мне на ум, о котором ты не упомянул. Все говорят, что мотивом для убийства ею мужа послужила связь с Алленом, не так ли? С целью освободиться от него. Но, знаешь, мне кажется, что женщина ее типа, веселая и жизнерадостная, какой она выглядит на фотографии, не стала бы прибегать к таким крайним средствам, чтобы получить свободу. Она бы от него просто сбежала, и дело с концом.

— Но ведь это чисто психологический вывод, Алек, восторженно заявил Роджер, — значит, ты, Александр, тоже в стане психологов? Да, пожалуй, ты прав, но на твое предположение есть ответ (и ты можешь быть совершенно уверен, что обвинение обязательно прибегнет к нему). что если бы она сбежала, то потеряла бы деньги мужа, а она хотела обрести не только свою свободу, но и ею состояние.

— О, — протянул несколько обескураженный Алек, об этом я и не подумал.

— И тем не менее думаю, что ты совершенно прав. Если мое мнение об этой леди справедливо, она гроша медного не дала бы за все его богатство, а просто упаковала бы свои вещички и бросила его. Ведь она дважды была на грани побега, правда? Просто несчастье, что братцу Уильяму и миссис Сондерсон удалось удержать ее. Бедная женщина!

— Да. миссис Сондерсон в этом деле, наверное, каждой бочке — затычка, заметил философски Алек.

— Да, подобные женщины поспевают везде и всюду, рассеянно подтвердил Роджер.

Минуту-две они молчали. Алек вымыл и вытер руки, но еще раз придирчиво осмотрел голову и решил, что пробор никуда не годится и начал причесываться заново, а Роджер продолжал с задумчивым видом курить.

— А ты не собираешься переодеваться к обеду? — спросил Алек.

— Еще минуту. Знаешь, в книге, которую я вчера читал мне встретилась знаменательная фраза, что- то вроде: 'Рядовые сыщики наводят на меня скуку, так как они озабочены лишь тем, чтобы узнать, кто совершил преступление. Меня же интересует — почему оно совершено'. Понимаешь? Иначе говоря, подлинный интерес каждого преступления, тог самый интерес, который заставляет газеты все время публиковать новости на криминальную тему, а совершенно добропорядочных и уважаемых граждан забывать о том, что яичница с беконом остывает, в то время как они читают и перечитывают эти новости, объясняется не самой криминальной загадкой в тщательно сработанной Детективной истории, но человеческим фактором, который привел к совершению преступления. В реальной жизни мало встречается по-настоящему загадочных преступлений, однако на подмостках Главного уголовного суда разыгрываются настоящие классические драмы, которые гораздо интереснее, чем сюжеты всех детективных рассказов на свете. Почему? А вследствие их психологических достоинств. Например, дело Гриппена. Не было ни тени сомнения в том, кто убил Белл Элмор, то есть что виноват Гриппен. Но назови мне хоть один детективный рассказ, который мог бы соперничать с этим делом с точки зрения настоящею, захватывающего интереса.

— И это само по себе — загадка.

— Возьми, к примеру, дело Стейни Моррисон или Оскара Слейтера. Или Седдона и миссис Томсон, как я уже говорил тебе в одном из предыдущих разговоров, но в другой связи. Эти преступления достаточно загадочны, хотя лично я сразу распознал истину, изучив последние два дела.

Роджер замолчал.

— И что же ты распознал? — как послушный ученик спросил Алек.

— А то, что Седдон был виновен, а миссис Томсон нет, то есть не виновна в том смысле, на котором строилось обвинение, я хочу сказать. Я совершенно уверен, что она и Байуотерс не подстраивали заранее ту роковую встречу, и она до последнего не знала, что убийство уже совершено. И еще я почти уверен, что Байуотерс в тот вечер вышел из дома без заранее принятого решения. Просто он разозлился, а потом и вовсе потерял голову и в ярости вытащил нож. Однако сейчас мы в эту историю углубляться не станем, потому что я способен говорить на эту тему до полуночи. Хочу лишь сказать следующее: давай не будем относиться к нашему делу так, словно это обыкновенная книжная детективная загадка. Мы обязаны постоянно помнить, что, во-первых и в-последних, главное здесь человеческий фактор. Это он лежит в основе преступления и он же должен направлять наши усилия по верному пути для установления истины.

— Ну, чего-чего, а человеческого фактора тут навалом, — заметил Алек.

— Да уж, — согласился Роджер оживившись, — сам подумай: веселая, жизнерадостная молодая жена и вечно недовольный, раздраженный, суетливый пожилой муж. Они постоянно действуют друг другу на нервы и доводят один другого чуть не до сумасшествия. Жена находит утешение на стороне, в компании разбитного, добросердечного мужа своей лучшей подруги с довольно кислым нравом. Муж ветреной дамы в свою очередь развлекайся с одной из собственных служанок, девицы расчетливой, ловкой, насколько я понимаю, которая очень хорошо знает, с какой стороны хлеб намазан маслом и как обеспечить себя им, и вдруг узнающей, что масло-то вовсе не настоящее, а так, сплошной маргарин. А кроме того, есть еще уязвимая и злокозненная, с повадками тигрицы (кошки — это было бы слишком слабо сказано), маленькая лицемерка под видом еще одной лучшей подруги, все время снующей у тебя в доме, во все встревающая — 'каждой бочке — затычка', как ты выразился, и внезапно превратившаяся в злобною, непримиримою врага при первом же проблеске подозрения и сейчас зажавшая в своих лапках ключик ко многому непонятному в этой истории, а может быть, к решению всей загадки. Вдобавок имеются еще два Бентли, один твердый, как железо, и в высшей степени безжалостный, а из другого можно веревки вить, при этом он так же упрям, сколько безволен, и обоих смерть брата, к которому они были вполне равнодушны, щедро облагодетельствовала. О, здесь человеческий фактор задействован очень и очень!

— Да, по публике удалось скормить эту историю, и она не поперхнулась.

— Точно. Потому что и обстоятельства, в которых эта история возникла, необычны тоже, не только характеры всех действующих лиц. Во-первых, Бентли семья состоятельная, а убийства в среде подобных людей случаются далеко не гак часто, как это происходит в романах. Сейчас я могу вспомнить лишь Констанс Кент, дело Ардлемонта и еще несколько, где замешаны вполне состоятельные врачи. В верхних слоях общества тоже мало подобных преступлений, аристократы или слишком для этого цивилизованы, или слишком хитры, чтобы их поймали за руку. Но в нашей истории присутствуют два главных лица, которых можно встретить в любой двухпенсовой повестушке — хорошенькая молодая жена и чересчур старый для нее муж — вот главная причина всей истории.

— Но миссис Бентли никто не сочувствует, наоборот, все против нее.

— Да. и это очень интересно. И, думаю, причина этой неприязни не в том, что люди считают ее преступницей, во всяком случае — не только поэтому. Частично это происходит еще потому, что она иностранка, но, главное, эта неприязнь коренится, в огромном большинстве случаев, в странной жестокости, таящейся в глубинах души практически каждого человека, жестокости, в которой никто не осмеливается признаться, по которая так явственно и властно заявляет о себе в массах. Они черпают какое-то наслаждение в жестокости, если можно гак выразиться Она выплескивается наружу в невероятно бесчеловечных акциях толпы, в линчевании, в том, что беззащитных людей забивают насмерть, в страшных насилиях над женщинами во времена революции. Что касается миссис Бентли, то тут вся нация превратилась в толпу, настроенную против нее. Миссис Бентли словно была отдана толпе на поношение, и, ни о чем не задумываясь, толпа требует, чтобы её линчевали законным образом. Тот факт, что она женщина, и молодая, хорошенькая женщина, только обостряет жажду крови. Господи, я очень плохо сейчас выражаю свои мысли, но ты поймешь… Эй, звонит гот к обеду! Я должен спешить. После обеда мне снова нужно будет уйти.

— Уйти? — удивился Алек.