Бентли был пропитан этим раствором. Но это все связано с ее косметическими процедурами. Она смешивала лимонный сок и раствор, в котором мокла бумага для мух, и смачивала этой смесью платок, а потом протирала им лицо. Снадобье она закрыла в сундуке вместе с пакетиком из соображений безопасности. Между прочим, в муниципальном суде это заявление было подтверждено лаборантом, который проводил химический анализ жидкости. Он нашел в ней частицы бумаги. Было подтверждено также, что носовой платок сохранил и следы лимонного сока. Ч го касается остальных случаев: следы мышьяка в других лекарственных жидкостях, которые употреблял Бентли, в термосе и во всем остальном, миссис Бентли утверждает, что ей о причинах этого ничего не известно и, как она предполагает, вполне возможно, он насыпал туда мышьяк сам.

— Но, господи помилуй, — воскликнул Алек, — не может же человек питаться одним мышьяком!

— Меня это обстоятельство тоже поразило, Александр, согласился с ним Роджер, — но если, как договорились, мы принимаем объяснения миссис Бентли на веру, то к какому же выводу мы в результате придем?

— Бентли не знал, что это мышьяк, — воскликнула с жаром Шейла.

Роджер снисходительно улыбнулся:

— Я просто горжусь своими умными помощниками. Вы молодец, сыщик Пьюрфой. Именно так! Он не знал, что это мышьяк. Но куда нас ведет подобное предположение?

Он сделал паузу и вопросительно взглянул на своих помощников, однако те молчали.

— Да к тому, что некто всучил ему мышьяк, наговорив о целебных свойствах белого порошка в пакетике, явно рассчитывая на то, что Бентли клюнет на приманку и сам себя будет пичкать мышьяком и в конце концов помрет! Что вы думаете о такой возможности?

— Ну и ну! — выдохнула Шейла. — Чудеса да и только!

— Тогда, если мы оставляем в стороне миссис Бентли, медленно ответил Алек, — это единственно возможное объяснение.

— Но кто еще это мог сделать? — воскликнула Шейла. — Ведь он должен был хорошо знать характер и повадки мистера Бентли.

Роджер отпил глоток и зажег сигарету.

— Мне пришла в голову одна мысль, — сказал он задумчиво, — по наш список подозреваемых тогда значительно увеличивается. То есть это уже не шестеро, кто был рядом с Бентли в те роковые полчаса. Мы думаем, что знаем, каким образом ему удавалось принимать мышьяк. Чего мы не знаем, так это кто ему его дал в первый раз. А это может быть любой.

— Но перед обедом ты так старался мне доказать, что почти каждый из тех шестерых мог иметь желание устранить Бентли, — заметил Алек, — и твои аргументы все еще не опровергнуты…

— О да, разумеется. Я решительно склонен так думать, я только хотел сказать, что наш выбор подозреваемых этими шестью не ограничивается. Предположим, что у Бентли, например, был в деловых кругах соперник, которого он хотел разорить. Мы должны включить в круг обсуждаемых причин и такую возможность.

— Ну мы, наверное, не должны и увлекаться такими, чересчур далеко хватающими, предположениями, — заметил Алек в силу своей прирожденной осторожности. — Не могу представить, что Бентли мог брать разные там белые порошки от человека, враждебно настроенного против него.

— Неужели не можешь? — возразил Роджер. — Ну, а я могу. Именно поэтому, к сожалению, поле наших поисков столь широко. Имея дело с таким ипохондриком, постоянно угощающим себя разными лекарствами, как Бентли, можно предполагать что угодно. Ты понятия не имеешь, какими невероятными дураками могут быть люди этого типа, когда затрагиваются их слабости и предубеждения. Бентли мог быть очень проницательным в делах и не глуп в обычных обстоятельствах жизни, но если возникал вопрос о лекарствах или появлялся новый метод в области самолечения, ему возможно было скормить все — в буквальном и метафорическом смысле слова!

— Но между прочим — это нас уводит довольно далеко в сторону от твоей первоначальной идеи, а? Той, что настоящий убийца действовал в такой же степени против миссис Бентли, как против ее мужа, и так выстроил цепь улик, чтобы все они свидетельствовали против нее.

— О да, по то была предварительная теория. Она может быть правомерной, но всего вероятнее эти улики сложились в цепь, направленную именно против нее, чисто случайно. Каким образом, например, настоящий убийца мог так точно рассчитать, что в косметических целях она будет использовать мышьяк, полученный из раствора, где мокла отравленная бумага? Такое возможно лишь в том случае, если кто-то из живущих в доме пронюхал об этом и воспользовался, чтобы обвинить миссис Бентли.

— А что о ты скажешь насчет мышьяка, обнаруженного в пузырьках с лекарствами? Наверное, туда его постарался бросить тот же заинтересованный человек?

— Да, и все это смахивает на сознательную фабрикацию улик против миссис Бентли. Во всяком случае, сейчас я просто не вижу другой причины действий для данною человека.

— Да, по!.. — опять горячо вмешалась Шейла. — Почему мы так уверены, что мышьяк, которым отравился Бентли, был тот самый, из его пакетика? Почему-то мы сразу решили, что это именно так, настолько очевидны характер и обстоятельства отравления, но ведь мы же не знаем так ли оно на самом деле!

— Александр, — восторженно заметил Роджер, — знаешь ли ты, что среди пас находится гений? Настоящий потрясающий гений!

— Просто это положительный мыслительный импульс, скромно поправила его мисс Пьюрфой.

— Оно конечно так, — серьезно отвечал Роджер, но, право, Шейла, — это важное замечание, и я не погнушаюсь признать, что сам об этом не подумал. Да, мы все должны иметь это в виду. Заметьте, я не говорю, что предположение Шейлы очень вероятно. Яд мог быть другим, синильной кислотой, или аконитином, или еще каким-нибудь не столь распространенным средством, как мышьяк, по это два шанса на миллион. И все же, вы совершенно справедливо заметили, Шейла, что мы должны помнить о любой возможной случайности, и если этот, второй, интересующий нас человек действительно замыслил отравление, то, вероятнее всего, он выбрал бы именно мышьяк. Но вы, конечно, полагаете, что убийцей может быть любой человек из шестерки, даже если мистер Бентли получил пакетик с мышьяком от кого-то другого?

— Да, мне так кажется, — несколько неуверенно подтвердила Шейла.

— Думаю, им всем было совсем нетрудно дать ему яд, Бентли очень хорошо их всех знал, чтобы принять из рук любого какое-нибудь новое, 'чудодейственное' лекарство. И вот еще одно предположение, увенчивающее блестящую мысль Шейлы, — был ли вообще мышьяком белый порошок, который Бентли получал из рук жены? Этого мы не знаем. Предположим, что это было какое-нибудь совершенно безобидное средство и его заменили на пакет с мышьяком во время обыска после смерти мистера Бентли! А тот, кто подложил его, использовал для отравления совсем другой яд. Это ведь тоже вполне возможно. Клянусь шляпой, данное дело позволяет предполагать разные возможности, не творя уже о разных сопутствующих осложнениях.

— И самая вероятная возможность из всех, — сказал Алек, — это…

— Ч го миссис Бентли сама все это подстроила, — подхватил Роджер, — да, знаю. Но я от души надеюсь, что это не она. Ведь мы так гладко продвигаемся вперед благодаря условию, что она не виновна.

— А каков будет наш следующий ход? — спросила Шейла. — Как вы распорядитесь этими новыми сведениями?

— Бог его знает! — сознался Роджер. — Сначала я должен их переварить. И, разумеется, взять интервью у всех членов 'банды шестерых', чтобы получить некоторые личные впечатления о каждом. Дальше этого я ничего впереди не вижу.

Все на мгновение замолчали, а потом Шейла внезапно воскликнула:

— Я просто наслаждаюсь всем этим. Так забавно работать сыщиком, и мне все равно, что об этом подумают.

Роджер вскочил с места.

— А теперь идите и продолжайте радоваться этому в постели. У вас извращенное отношение к подобным вещам, мисс Пьюрфой, и я ни минутой дольше не стану поощрять такое болезненное