было всего несколько, а сейчас уже не осталось тех, где монстров не водилось. С запретом деятельности охотников положение лишь усугубилось. И вот уже лет пять как никто вообще не рисковал высовываться из-за частокола после наступления темноты. А нежить нагло кружила вокруг селений на расстоянии полета стрелы, выискивая спящих стражей или подгнившие колья.

Криан уверенно шел, петляя между деревьями, так и не собираясь, судя по всему, осчастливить спутницу объяснениями по поводу вчерашнего инцидента.

— Лучше нам поспешить, — бросил он через плечо. — Если хотим попасть в Вилару до темноты. Когда они закроют ворота, никого уже не впустят. Там рядом старое и неспокойное кладбище, упырей и умрунов сколько угодно.

Тэйнен равнодушно кивнула. С Виларским кладбищем она познакомилась лет пять назад, местные Охотники вызвали ее и еще нескольких на помощь, для устранения непотребно расплодившихся в старых склепах гарпий. Одна из этих тварей оставила ей на долгую память изрядный шрам за левым ухом, но тогда работу они сделали. Даже, хотя и не сразу, получили оговоренный гонорар и еще десять монет каждому сверху. За задержку выплаты.

Теперь навряд ли кто рискнул бы сунуться на это кладбище впятером или даже вшестером, и не только потому, что сбор такого количества охотников был по нынешним временам мероприятием смертельно опасным. Справиться с разгулявшейся нежитью смогла бы разве что пара-тройка десятков.

В Вилару они пришли еще засветло, но стража уже нервно топталась у створок ворот, ожидая, когда же иссякнет поток идущих по тракту, и можно будет надежно запереться на ночь.

— Куда? Откуда? — равнодушно поинтересовался начальник стражи, преграждая им путь.

— На ярмарку в Астенед, из Винарана, — за двоих ответил Криан, протягивая оба документа.

Расчет оказался верен. Полуграмотный служака слишком спешил пропустить всех путников до сумерек, чтобы придирчиво рассматривать бумаги. К тому же жалованье его зависело от количества постояльцев и едоков в харчевне — единственном заведении, за счет которого, да еще огородов местных жителей, держалась осажденная нежитью Вилара.

Криан помнил Вилару совсем другой. В стороне от частокола еще видны были заросшие кустарниками развалины обгоревшего форта магов. Здесь когда-то была одна из крупнейших на Равнине алхимических лабораторий, поставлявшая в Винаран и Астенед лекарства и красители для кож и тканей. В самом селении о прежних тучных временах напоминали лишь каменные дома на главной улице, ныне по большей части пустующие, да огромный постоялый двор, где когда-то собирались приказчики богатых купцов. Сейчас в обветшавших комнатах теснились мелкие торгаши и крестьяне.

Их комната под самой крышей выходила окном как раз на развалины. Им еще повезло, что удалось отыскать отдельное помещение, те, что пришли чуть позже, оказались вынужденными ночевать в общей комнате, грязной и такой задымленной, словно каминную трубу не чистили со времен ухода магов. Да, скорее всего, так оно и было.

Криан смотрел в окно. Отец привозил его сюда три десятка лет назад, тогда они остановились в большой, светлой комнате на втором этаже, и из окон можно было увидеть не частокол, украшенный коровьими черепами, а прекрасные луга, на которых местные заводчики выпасали табуны племенных коней. Жители городка кланялись мэтру Раньяру, главе лаборатории, когда они шли по улице, вымощенной светло-серым камнем, всюду носились играющие дети, на крылечках домов сидели занятые рукоделием женщины, перебиравшие последние сплетни, чинно прогуливались купцы, обсуждающие цены на кожи и парусину. Теперь люди смотрели недоверчиво, ставни запирали еще засветло, нигде не было видно ни детей, ни женщин. Только стражи мерили улицу тяжелыми шагами.

— Что ты там рассматриваешь? — спросила Тэйнен, вернувшаяся из харчевни с парой мисок еды.

— Воспоминания, — пожал плечами Криан, отходя от окна и протягивая руку за своим ужином.

— Надо будет встать пораньше, — пожала плечами девушка, не продолжая темы. — Обойдем кладбище и к вечеру выйдем к деревне Мауке.

Каша была недоваренной и несоленой, но, по крайней мере, горячей. Прожевав несколько ложек, Криан почесал кончик носа, посмотрел на Тэй, уткнувшуюся в свою миску, и наконец решился сказать:

— Мы не пойдем в Мауку.

Девушка перестала жевать, уронив с ложки уже зачерпнутую кашу.

— А куда пойдем?

— Через кладбище и напрямик, к Ниддару.

— С ума сошел, — выдохнула Тэйнен. — Ты как угодно, а я еще жить хочу.

— Тэй, — устало сказал Криан, отставляя миску, — Я тоже. Именно поэтому нам нельзя соваться в деревни. Сама посуди, нас ловили в Тенкме, значит, они знали, где вы с Роаном должны были встретиться. Вполне может быть, что они знают и то, куда вы направлялись. И даже если слабо верят, что тебе хватит наглости все же навестить Ниддар и вашего трусоватого заказчика, все равно могут послать пару отрядов.

— В Мауку? — недоверчиво хмыкнула охотница.

— В первую очередь, — серьезно ответил маг. — Ловить нас по забитым путниками постоялым дворам, дело, как они уже успели убедиться, сложное и неблагодарное, особенно не зная нас в лицо. К тому же засаду тут устроить почти невозможно — все на виду. А вот в деревнях, где чужаков сейчас почитай и не бывает…

Тэйнен тяжело вздохнула, признавая правоту спутника. Действительно, трудно придумать что-то желаннее для них, чем ночевка в деревне, где нет стражи. И трудно придумать место более удобное для засады, чем деревня. Никакого шума.

— Но это слишком опасно.

— Маг и охотница. Есть ли нежить, с которой мы не справимся вдвоем?

Тэйнен не стала упоминать о том, что лично ее волнует далеко не нежить. Что за засада поджидала ее на пустошах? Решили не пугать понапрасну крестьян или не давать ей лишних шансов? Просто завести в безлюдное место и прирезать во сне? Слова Криана были неправдоподобно похожи на правду. Но зачем ему, магу, обычная охотница?

Она сидела на поводке у ног хозяина. Как ни странно, время, грязь и усталость еще не до конца стерли следы того, что некогда это существо было красивой женщиной. Однако, разглядеть это удавалось лишь тогда, когда она закрывала глаза, потому что потухший взгляд уничтожал не только то последнее красивое, что в ней осталось, но даже и то последнее человеческое.

В общем-то, не была она и грязна. Мантия ее, конечно, старая и потрепанная, ничем не была испачкана. Но всю фигуру рабыни покрывал такой нестираемый налет серости, похожей на пыль, словно она пару десятилетий пролежала в склепе. Усиливали впечатление серо-седые волосы и сероватая кожа, изрезанная морщинами.

Повозка остановилась. Женщина привычно выбралась наружу первой, остановилась слева от дверцы, замерла, ожидая хозяина. Иерарх Мааран грузно выкарабкался по услужливо подставленной лесенке, щурясь от яркого солнечного света, дернул за поводок. Рабыня, опустив голову, пошла следом. Вокруг крутились храмовники, не смеющие требовать внимания, но готовые исполнить любой каприз владыки.

Первосвященник ожидал у дверей зала. Он поспешно склонился, подметая одеянием ступени лестницы. Иерарх кивнул в ответ благосклонно. Да, он прекрасно доехал, погода и недавно отремонтированная дорога не подвели, ничто не испортило настроения. Местным следовало лишь подкрепить всю упомянутую благодать превосходным обедом, что они не замедлили сделать.

Столы ломились от изобилия всевозможных деликатесов и просто изысканных блюд. Все прихожане расстарались ради такой высокой чести, и наиболее именитые и щедрые из них были вознаграждены. Они толпились в углу зала, скромно опуская глаза и надеясь, что Иерарх соизволит пригласить их к