Когда Шану вернулся, девочки чистили зубы. Он, шатаясь, прошел в прихожую и поставил на пол тяжелую картонную коробку. Снял с плеча холщовую сумку и тоже бросил. Тут же от стены отвалился еще один здоровый шмат штукатурки. На волосы Шану посыпалась пыль.

Он пару раз хлопнул в ладоши, как в ожидании похвалы делают люди, справившись с заданием.

— Вот, — сказал он, все еще не отдышавшись. — Теперь ты не скажешь, что я не выполняю твои просьбы. Вот, пожалуйста. — И просиял, глядя на Назнин.

Из ванной высунулись девочки.

— Идите сюда, посмотрите, что я принес вашей маме.

Девочки вышли в одних ночных рубашках и стали поближе к Назнин. Запах зубной пасты, запах мыла и такой откровенный запах маленьких чистых тел. Назнин еле сдержалась, чтобы не схватить их в охапку и не расцеловать сияющие головки.

— Знаете, когда я женился на вашей маме, я думал, что взял в жены простую деревенскую девочку и у меня не будет с ней проблем.

Дурачится напоказ. Закатывает глаза и надувает щеки.

— Но сейчас она важная дама. Ваш папа бежит и выполняет все, что она велит. Смотрите. Смотрите, что у меня в коробке.

Девочки подошли поближе. Биби потянула за коричневую пленку. Ее отодвинула Шахана и сама принялась за дело. И обе начали рвать коробку, засовывать туда руки и визжать.

— Нет, постойте. Пусть ваша мама посмотрит.

Назнин присела на корточки перед коробкой. Внутри швейная машинка, рядом шнур.

— Подарок на день рождения, — сказал Шану.

До дня рождения еще очень далеко.

— Заранее поздравляю.

— То, что я хотела.

Они никогда не отмечали дни рождения друг друга, только дни рождения детей.

— Давайте на ней что-нибудь сошьем, — сказала Биби.

Шану наклонился и расстегнул большую холщовую сумку. В ней оказался компьютер.

— А это на твой день рождения? — спросила Биби.

— Точно, совершенно точно! — засветился от счастья.

Компьютер поставили на обеденный стол, швейную машинку рядом. Нашли нитки и кусочек ткани. Назнин сломала иглу, Шану вставил другую, Назнин пришила кухонное полотенце к тряпке, которой вытирала полы.

— Вашей маме повезло, — сказал Шану девочкам, — ее муж образованный человек.

Шахана прострочила наволочку. Биби крутанула колесо и сбила натяжение нити. Шахана снова взялась за колесо, и Биби решила подержать ткань, чтобы не прыгала. Шану нашел, как установить строчку «зигзаг», и прострочил в этом режиме старые трусы. Назнин протерла бледно-зеленый корпус машинки, хотя на ней только старые царапины, которые просто так не вытрешь. Машинка потеплела от использования, и Назнин решила дать ей передышку.

— А теперь компьютер, — закричала Биби.

— Сейчас я все сделаю, — сказал Шану, когда девочки приклеились к экрану.

Последовали включения-выключения, нажимания кнопочек, пока экран не заурчал и не изменил черный цвет сперва на серый, а потом на голубой. Все это время Шану не прекращал комментировать свои действия: «Понимаете… А это называется… Этот проводочек надо… Руками не трогать никому… Я вам все покажу как…» Шахана заламывала руки, спрятав их в складки своей просторной рубашки. Ей хотелось сказать отцу, чтобы снял куртку. Назнин остановила ее умоляющим взглядом. Ведь у них в семье так редко бывает весело.

Биби внимательно слушала отца, как будто позже ее спросят. Незаконченные предложения отца — задачки, в которые придется вставить пропущенные слова.

Шану сел и начал печатать. Перед каждой буквой он внимательно изучал клавиатуру и внимательно смотрел на получившиеся буквы, словно что-то очень важное исчезло в промежутках между ними. Через несколько минут он закончил предложение. Девочки глянули на экран. Им уже давно пора в постель.

«Уважаемый сэр, пишу с тем, чтобы сообщить вам…» — прочитала вслух Биби.

— А читается так быстро, — по-английски сказал Шану.

Щеки его зарделись от удовольствия.

И тут Назнин задумалась: где он взял деньги? Решила пока не думать об этом.

Шахана ушла в детскую, и Назнин следом. Дочь села за свой стол. Шану соорудил каждой по письменному столу из длинного кухонного, найденного на свалке. Над кроватями повесил полки для учебников, но никаких гвоздей, никакого клея и никаких ругательств не хватало, чтобы заставить их не падать, и в конце концов девочки, став умнее и покрывшись синяками, отказались спать под полками. Полки сложили под столы, книги сверху.

Назнин стала за спиной дочери и погладила ее по голове.

— Нам не разрешается говорить дома по-английски, — произнесла Шахана, повышая голос.

Между ними постоянное напряжение. Оба подавлены, оба не могут справиться с собой. Родись Шахана мальчиком, все было бы так же. Шану едва замечает Биби. Говорить говорит, но как удивится, если вдруг что-то услышит в ответ.

— Разве мы всегда соблюдаем правило?

— Его тупое правило всегда на первом месте!

— Знаю, — ответила Назнин.