Сын Номер Два вышел из-за дивана. Он стал рядом с сервантом, заложив руки за спину.

— Сколько у вас занимал мой муж?

— Что? — переспросила миссис Ислам. — Да, двух сотен будет достаточно.

Назнин посмотрела на свои руки:

— Я ведь все посчитала. И если я не ошибаюсь, мы выплатили вам все.

От кашля миссис Ислам затряслись окна. Она начала кашлять так, что и плечи, и ноги у нее поднимались: она чуть не сложилась пополам.

— Господу осталось назвать только час, а я уже готова.

— Мы все выплатили, даже сверх того.

— Я уже старуха. Делай как хочешь. Эти деньги пойдут на медресе, но тебе какое до этого дело? Я уже старуха.

Из своих закромов миссис Ислам вытащила грязный носовой платок и промокнула им лицо.

По позвоночнику потоком ледяной воды хлестнул звук разбивающегося стекла.

— Ты расстроила мою мать, — сказал Сын Номер Два. — Когда она расстраивается, расстраиваюсь и я. И могу что-нибудь разбить.

В серванте теперь яма. Мелкие осколки стекла обрызгали глиняные фигурки.

— И я иногда могу что-нибудь разбить, — сказал Сын Номер Один.

Миссис Ислам начала задыхаться. Она махнула Назнин рукой, чтобы та шевелилась:

— Быстрей. Двести фунтов, и разговор окончен.

Кровь сгустилась. Сердце изо всех сил толкает ее по венам.

— Не дам.

Сын Номер Два откуда-то извлек биту для крикета. Поднял ее над головой, и Назнин подумала, уж не из черной ли сумки он ее достал.

Бита опустилась на сервант и проломила две полки. Шум был ужасный. Сын Номер Два развернулся. На щеках у него веснушками высыпала кровь из-за мелких осколков. В глазах одновременно анализ и интерес, а выражение лица в целом очень довольное.

— Уууу! — воскликнул Сын Номер Один. Он погладил волосы на груди и попытался затолкать их под джемпер.

— Мы выплатили долг, — сказала Назнин. Собственный голос звенит в ушах. — Мы заплатили еще, по крайней мере, триста фунтов сверх того. Я не собираюсь выплачивать… — она помедлила, — проценты.

— Ах ты сука, — сказал Сын Номер Один. — Давай я заставлю ее заплатить.

И он с большой надеждой в маленьких глазах посмотрел на мать.

— Проценты, — прошептала миссис Ислам, — она говорит «проценты».

Голова у нее начала кататься, словно от этого слова ее залихорадило.

— Значит, ты, Бога не стесняясь, говоришь, что я беру еще интерес? Я что, зарабатываю на процентах? Я что, ростовщица? Значит, вот какова моя награда за то, что я выручила друга из беды?

— А разве нет? — спросила Назнин. Ей показалось, что она вот-вот сорвется на крик, но ничего не могла с собой поделать. — Вы не берете интерес? Вы не ростовщица? Давайте выясним. Поклянитесь.

И Назнин кинулась к Книге. Под ее сандалиями хрустнуло стекло.

— Поклянитесь на Коране. И я дам вам две сотни.

Миссис Ислам не шевелилась. Назнин вслушивалась в ее дыхание, но слышала только свое.

Сын Номер Один двинулся с места:

— Я сейчас разобью…

— Руку, — крикнула Назнин, — разбей мне руку. Обе разбей.

Она вытянула руки и держала их, пока не почувствовала себя глупо.

Миссис Ислам медленно спустила ноги на пол и села на диване. Волосы у нее разметались и бинтами свисали на шею. Она посмотрела на Назнин своими раскаленными угольками глаз. Назнин выдержала ее взгляд. Прошла минута. В телевизоре с приглушенным энтузиазмом аплодировала публика. То раздавалась, то смолкала музыка; как ненормальная, орала реклама. Миссис Ислам встала:

— Некоторым женам не поздоровилось бы, если бы их мужья кое о чем узнали.

Назнин вспыхнула. Взгляд не отвела.

— А так с самого начала, — продолжала миссис Ислам. — Новая жизнь, на родине. Ты же не хочешь себе все испортить.

— Мой муж, — медленно сказала Назнин, — знает все. Он скоро придет домой. Хотите у него поинтересоваться?

Случилось невозможное. На лице миссис Ислам отразилось удивление.

Назнин, воодушевившись, добавила:

— Поклянитесь на Коране. Больше от вас ничего не требуется.

Миссис Ислам взяла колокольчики на щиколотки со спинки дивана. Положила их на кофейный столик.

— Твоим дочкам, — сказала она.

Она подошла к Сыну Номер Два и взяла у него сумку. Сын Номер Два кивнул, словно как ожидал, так и получилось.

— Пошли, — сказал он, — они в любом случае и так много заплатили.

И добродушно рассмеялся.

Миссис Ислам взвыла — так сдавленно, отчаянно ревет животное. Двумя руками подняла свою сумку с лекарствами и треснула сына по плечу. Сумка отскочила от удара. Она хотела дать ему по голове, но промахнулась. И снова взвыла, на этот раз пронзительно, как от удара. Сын Номер Два лениво направился к двери. Прикрыл голову руками. Миссис Ислам пошла за ним. Назнин увидела, что глаза ее полны слез и что слезы текут по щекам. Она снова взмахнула сумкой и огрела Сына Номер Два по спине. Из горла у нее вырвался звук, который Назнин долго не могла забыть.

Сын Номер Два все еще стоял за диваном. Он смотрел по сторонам, силясь принять решение. Потом подошел к расколоченному серванту и ударил ногой по уцелевшей дверце. Дверца звякнула, задрожала и осталась невредимой. Сын Номер Один пожал плечами. Носком туфель перевернул несколько коробок и тоже ушел.

Назнин принесла мусорное ведро и щетку. Завернула большие осколки стекла в газету и замела остатки. В голове — ни единой мысли. Абсолютно спокойная, присела на корточки над остатками серванта. Она помедлила, чтобы насладиться этой секундой, как горячей ванной. Постепенно вырисовалась мысль. Господь указывает путь. Назнин улыбнулась. Господь указывает путь, и я его вижу.