деятельностью Р. Б. и современной кафедрой, и в том фундаменте, на котором она построена, есть и камни, заложенные им в те далекие годы. ...Каунасский период близился к концу. Несмотря на относительно короткий срок (3 года), он сыграл очень важную и очень положительную роль в жизни Р. Б. Здесь он проявил и почувствовал свой организационный талант, способность возглавить научный коллектив. В это же время он защитил докторскую диссертацию и, впервые за много лет, почувствовал твердую почву под ногами. Осенью 1956 г. Р.Б. вернулся из Каунаса в Москву, по приглашению Н.П.Дубинина, для организации группы биохимической генетики в составе своей лаборатории в Институте биофизики АН СССР. Эта группа стала зародышем будущей, основной, лаборатории Хесина. Она состояла из 6 человек. И. А. Басе, Т. П. Платова, В. А. Гвоздева, Ж. М. Горленко, Л. Аллейникова и Нанкиной. Своеобразием группы было полное отсутствие территории и поэтому ее сотрудники были рассредоточены по всей Москве в тех институтах, где работали друзья Р. Б., которые пошли ему навстречу и выделили по 1-2 рабочих места в своих лабораториях. В этот период самую большую помощь оказал Р. Б. верный ему друг проф. Д. М. Гольдфарб. Он щедро поделился с Р. Б. своей очень скромной в то время лабораторной жилплощадью и оборудованием, приютив 2-х сотрудников группы. Работать было трудно и потому, что были разобщены отдельные звенья эксперимента. Связь между ними, по принципу челночного вектора, осуществлял Р. Б. на своей машине, которая и тогда, и в Каунасский период очень облегчала ему жизнь. Территориальные, да и другие служебные мытарства Р. Б. закончились при переходе всей группы в радиобиологический отдел ИАЭ, созданный по инициативе академиков И. В. Курчатова, А. П. Александрова и И. Е. Тамма для возрождения и развития, поруганной и разрушенной в 1948 г. генетики. Тогда Р. Б. пригласил меня работать вместе, во вновь созданной лаборатории, которая в системе института называлась сектором 57. Нельзя не отметить очень большую благожелательность к новому, такому непривычному для физиков отделу. Мы постоянно чувствовали большой интерес и поддержку и со стороны администрации и тех сотрудников, с которыми нам приходилось сталкиваться. Большую часть лабораторий нового отдела приютил у себя в здании проф. И. И. Гуревич. У персонала ИАЭ вызывали большой интерес и любопытство наши мыши, крысы и кролики, которые мирно разместились в окружении мощных физических лабораторий и реакторов. Институт был в то время богатым и нам, по возможности, ни в чем не отказывали. Была доступна даже такая экзотика, как молоко кокосовых орехов и морская вода, необходимые для привередливых клеток некоторых культур. Непосредственным организатором нашего отдела был В. Ю. Гаврилов, отдавший много душевных и физических сил и для его создания, и для строительства нового здания, где расположен сейчас Институт молекулярной генетики, который был организован на базе биологического отдела [6]. ...Хочу остановиться на двух, далеко не стандартных особенностях Р. Б. (это продолжает Ж. Г. Шмерлинг). Первая — он никогда не участвовал в качестве соавтора в тех публикациях, в которых не принимал либо экспериментального, либо теоретического участия. На почве его отказов от включения в число авторов статей, возникали частные недоразумения, но его было трудно переспорить. Может быть, по этой причине список его научных публикаций меньше, чем у многих представителей его ранга. Зато огромен список тех работ, в которых ему выражаются искренне признательность и благодарность. Вторая его особенность заключалась в том, что он, практически до конца жизни, сам работал экспериментально и многие исследования проводимые в лаборатории, начинались на его рабочем столе. Этот факт имел большое значение для лабораторной жизни, так как, будучи прекрасным экспериментатором, он был наглядным примером для сотрудников. Совмещать руководство, чтение лекций в Университете и эксперимент позволяла исключительная работоспособность Р. Б. Он работал дни и ночи. Это буквально, и многие это помнят. Я сознательно не останавливаюсь на всех хороших, да и плохих чертах, которые, конечно, тоже были у Р. Б., но которые не сказывались заметно на его образе большого ученого и достойного человека. Об одной его черте не могу не сказать. Он был очень добрым, но своей доброты стеснялся и старался ее не показывать. Ему нравилось быть «железным». Рассказывая о Р. Б., нельзя не сказать о самом большом его горе. Весной 1965 г. погиб от нелепой случайности его сын. Это горе, конечно, притупилось со временем, но никогда не оставляло его ни в светлые, ни в горькие минуты. В это время он высказал такую мысль: «Свои гены можно передавать не только генетическим путем, а можно их передавать своим ученикам. Может быть из этой идеи и возникли последние работы о горизонтальной передаче генов. После 196 5 г. началась серия инфарктов. Не удалось точно установить было их 3 или 4. Р. Б. научился бороться с ними. Очень помогал ему в этом проф. А. Л. Сыркин. На работе лаборатории они сказывались не сильно. После нескольких реанимационных дней его палата в больнице превращалась в филиал лаборатории, где обсуждались экспериментальные данные, правились статьи и на столе увеличивалась стопка журналов. Научная жизнь Р. Б. продолжала быть плодотворной.» Примерно в это же время, когда Хесин обнаружил синтез белка во фракции частиц, осаждаемых при центрифугировании после осаждения митохондрий, работы Келлер и Замечника, а затем и других лабораторий вполне убедительно показали, что рибосомы — клеточные органеллы, состоящие из белков и РНК — надмолекулярные машины, синтезирующие белок... Рибосомы стали основным объектом исследований многих лабораторий и сотен исследователей. Пионерские работы Хесина оказались не известны большинству этих исследователей. Я помню Хесина в это время. Он был бодр и сосредоточен. Писал книгу «Биохимия цитоплазмы» [2] — это его докторская диссертация. Предложение Р. Б.Хесину возглавить кафедру Биохимии в Каунасском медицинском институте было ярким поступком ректора Янушкевичуса. Неукротимо спортивный Р. Хесин на своей «Победе» быстро освоил трассу Москва — Каунас.

Популярность его росла. Выходили статьи. Большим событием была его лекция в Большой Зоологической аудитории старого здания Московского Университета в 1956 г. Впервые, после 1948 г. на биофаке (в его бывшем здании...) выступал генетик, но говорил о проблемах биохимии — и произвел сильное впечатление на студентов. Не все понимали символический смысл этой лекции Хесина на биофаке в 1956 г. - через 9 лет после драматических событий 1947 г. Это была прямая реализация связи поколений — его слышали студенты, лишенные возможности нормального изучения и тем самым знаний современной генетики и только зарождавшейся молекулярной биологии. Это было «улавливание душ». Один из этих студентов — В. А. Гвоздев — еще продолжал учебу на кафедре Биохимии животных биофака, еще выполнял дипломную работу по исследованию влияния карнозина на трансгидрогеназу, но уже самостоятельно начал изучать генетику и после окончания Университета пошел работать к Хесину. Профессор В. А. Гвоздев более 30-ти лет работает в этой лаборатории и после смерти Р. Б. Хесина руководит ею. Основные научные результаты были получены Хесиным за годы его работы в этой лаборатории. О них кратко пишет В. А. Гвоздев [4]: «...Летом 1959 г. Хесин делал доклад на съезде биохимиков, физиологов и фармакологов в Минске. В то время большие доклады на конференциях и съездах такого ранга выглядели как целиком обзорные. Доклад Хесина также в основном был обзорным, в нем подчеркивалось, что ДНК является специфическим компонентом генов. Впервые после 1948 г. в огромном зале, и не один раз прозвучало слово ген, что в большой официальной аудитории произносить было не принято. Революционными звучали такие, казалось бы, сейчас тривиальными фразы доклада: „Имеется достаточно хорошо обоснованное положение, согласно которому ДНК является активным специфическим компонентом генов. Важнейшая задача, которую биохимия должна решить совместно с генетикой и цитологией, заключается в том, чтобы выяснить последовательные этапы процессов, благодаря которым происходит осуществление влияния генов ДНК на признаки организма'. ...В I960 г. в Москву приезжает П.Доти и рассказывает в Институте медицинской и биологической химии о своих еще не опубликованных экспериментах с плавлением к ренатурацией ДНК. Возникает методическая возможность гибридизации нуклеиновых кислот. Обнаруженные явления гибридизации нуклеиновых кислот Хесин как генетик связывал с феноменом конъюгации хромосом и при описании своих экспериментов иногда даже пользовался термином „конъюгация'. Интересно, что сейчас способность к конъюгации хромосом, по крайней мере в районе теломер, действительно связывают с вероятностью образования, особых ДНК-ДНК комплементарных структур. ...Одно из самых главных открытий Р. Б. Хесина — это экспериментальное доказательство смены работы разных генов в развитии. Эти работы были выполнены в начале 1960-х годов, когда только что стали складываться представления о существовании и функционировании в клетке информационной РНК. Основная работа в соавторстве с М. Ф. Шемякиным „Некоторые свойства информационных РНК и их комплексов с ДНК' была опубликована в „Биохимии'» [10]. В выводах к этой работе написано: «Ранние и поздние мРНК образуют комплексы с ДНК фага Т2 независимо друг от друга. Можно полагать, что эти типы мРНК синтезируются на разных локусах молекулы ДНК фага и что одна часть молекулы ДНК функционирует