и готовился при необходимости использовать в Шотландии свою ирландскую армию.
В 1639 г. в Англии могла установиться абсолютистская форма монархического правления, которая уже повсеместно господствовала в других государствах Европы. Однако события приняли иной поворот. Король не мог позволить себе отступить от старинных законов и с уважением относился к традициям, в том числе и тем, которые затрагивали основы государственного управления, тогда как Уэнтворт, беспринципный авантюрист, чье личное влияние усилилось во время кризиса в Шотландии, был начисто лишен этого чувства. Но он достаточно ясно понимал, что королевских доходов недостаточно для финансирования шотландской кампании. При этом самоуверенно полагал, что сможет подчинить своей воле парламент — однако жестоко просчитался. Весной 1540 г., после почти одиннадцати лет личного правления, Карл I сделал решающий шаг, издав указ о созыве нового парламента, и по всей Англии начались выборы. Это стало прологом вошедшей в историю длительной борьбы парламента против короля. Парламентская партия, хотя и не имела средств публичного выражения, не была ни бессильной, ни пассивной. В условиях единоличного правления Карла она смогла установить надежный контроль над местным управлением во многих частях страны. Поэтому вновь избранный парламент сразу же начал с того, чем закончил предыдущий. Депутаты, вынужденные молчать одиннадцать лет, все эти годы копили недовольство против монарха. Парламент, собравшийся на свое первое заседание 13 апреля, поставил на обсуждение те же самые вопросы, которые дебатировались в 1629 г. Карлу пришлось униженно обращаться ко многим из тех людей, которых он силой заставил разойтись. Время и судьба изменили состав палаты. В парламент 1640 г. были избраны около четверти депутатов, заседавших в нем в 1629 г.
Элиот умер в Тауэре, а Уэнтворт стал графом Страффордом и первым министром короля. Из «ветеранов» выделялся Джон Пим — он имел опыт и был полон жажды мщения. С самого начала работы нового парламента, впоследствии прозванного «Коротким», Пим стал его центральной фигурой. «Он замечал ошибки и недостатки в управлении, — писал о нем его современник Кларендон, — и хорошо знал, как представить их хуже, чем они есть». Пим произнес длинную торжественную речь, где заново поставил прежние вопросы и предъявил королю новые обвинения. Новый парламент не удовлетворил ни Карла, ни его главных советников Страффорда и Лода. Наоборот, они столкнулись с таким противостоянием, что уже через несколько дней [83] король распустил парламент, совершив акт крайнего безрассудства. В итоге его созыв послужил лишь одной цели — вызвал недовольство по всей стране, а король не только не получил поддержки, но и добился противоположного результата.
Надежды, возлагавшиеся на созыв парламента, явно не оправдались, и идеи Страффорда стали идеями всех сторонников Карла. Шотландская армия стояла на границе, а выставить против нее король мог только слабые, плохо дисциплинированные и малообученные силы. Для создания боеспособного войска требовались деньги. Кроме того, необходима была идея, за которую это войско оказалось бы готово сражаться. Ни того ни другого не существовало. Многие аристократы пожертвовали Карлу деньги для защиты королевства. Английские католики, исповедовавшие свою веру нелегально, тоже сделали денежный взнос — разумеется, тайком. Но этих мелких подачек явно не хватало для ведения войны. Страффорд хотел привести свои ирландские войска, но страх перед реакцией, которую мог спровоцировать этот шаг, парализовал Тайный совет. Граф прибыл в Йорк в качестве председателя Совета по делам Севера и в жесткой, грубой форме высказался в отношении местной знати. Прием, оказанный ему там, нельзя назвать теплым или обнадеживающим. Шотландцев вдохновляло охватившее Англию широкое оппозиционное движение, где главную роль играли парламент и пуритане и лидером которого был Джон Пим. Армия небольшого северного королевства организованно пересекла реку Твид: пехота перешла ее вброд, в то время как кавалерия стояла выше по течению, перекрыв подступы к реке. Шотландцы не встречали никакого сопротивления вплоть до самого города Тайна. Там, как и перед «Бервикским умиротворением», оба войска столкнулись лицом к лицу. Несколько дней прошли спокойно, но однажды утром какой-то шотландец, приведший коня на водопой, слишком близко подошел к английскому посту. Кто-то нажал на курок, пуля попала в цель, и незадачливый солдат был ранен. Все шотландские пушки выстрелили — и вся английская армия пустилась в бегство. Как писал один современник, «никогда еще столь многие не бежали от столь немногих с меньшим беспорядком». Английские солдаты впоследствии пространно объясняли, что покинули поле боя не из страха, а из-за собственного недовольства, напоминая при этом, что они так и не получили положенных им денег. Между тем англичане ничего не сделали, чтобы остановить шотландцев, и их армия быстро подошла к воротам Ньюкасла. Здесь шотландские генералы объявили, что их цель — благо и свобода для Англии, и призвали на помощь всех, кому дорого дело парламента и пуританская вера. Властям города ничего не оставалось, как открыть ворота. Тем временем Страффорд в Йорке отчаянно пытался организовать фронт и принять хоть какие-то меры против вторжения, тщетно надеясь, что поругание родной земли вызовет в англичанах возрождение национального духа, и убеждал северный Совет принять его предложения по переброске ирландских войск.
В то же время многие из лордов, собравшихся в Лондоне, настоятельно советовали королю созвать Большой совет (Magnum Concilium) — собрание пэров без палаты общин. Английские монархи не обращались к нему уже в течение нескольких столетий, но разве кризис не требует подобных экстраординарных мер?
Карл собрал Большой совет, но этот древний орган лишь смог порекомендовать ему созвать парламент. Король не имел возможности защитить страну. Только парламент был в состоянии спасти королевство от акта шотландской агрессии. В этот момент положение короля было плачевным, как никогда. Он терпел политическое и моральное, банкротство. Его враги, наконец добившиеся своей цели и сокрушившие его, были сильны и сплоченны и имели множество сторонников, каждый из которых был готов умереть за дело парламента.
Неумолимый рок вынуждал короля делать то, чего он больше всего боялся. Шотландская армия овладела Даремом и Нортумберлендом. Лесли и другие генералы поддерживали тесную связь с парламентской партией и пуританской оппозицией в Англии. Они выдвинули требования, которые касались не только северного королевства, но и должны были затронуть всех англичан. Шотландцы тщательно следили за тем, чтобы доставка угля в Лондон не прерывалась ни на один день, но в то же время их фуражиры рыскали по окрестным графствам, забирая все необходимое для содержания армии. Король ничего не мог противопоставить им. Граф Страффорд считал, что сумеет удержать за собой Йоркшир, но это было все, на что он мог рассчитывать. Тайный совет выступил за перемирие с шотландцами, которые потребовали выплачивать им по 40 тысяч фунтов в месяц на содержание армии на английской земле до тех пор, пока их притязания не будут удовлетворены. После долгих переговоров эту сумму удалось снизить до 25,5 тысячи фунтов стерлингов в месяц. Таким образом, английской короне, не имевшей никаких средств, предстояло неопределенно долгое время, пока шли переговоры, содержать за свой счет обе армии, стоявшие друг против друга с вложенными в ножны мечами. Эти переговоры положили конец так называемой «епископской войне», а настоящая война, требовавшая еще больших средств, еще не началась.
Со всех сторон раздавались требования созвать парламент. По крайней мере половина лордов, предвидя, что это рано или поздно произойдет, оставалась в Лондоне. Небольшая группа аристократов во главе с графом Бедфордом, поддерживавшим тесную связь с оппозиционерами, явилась в Тайный совет и призвала его собрать парламент. При этом они высказали мнение, что, даже если король не издаст соответствующего предписания, парламент соберется без него. Королева и находившиеся при ней советники срочно написали Карлу, что не видят другого пути. Тем временем король и сам пришел к такому же выводу. В те дни его точка зрения претерпела самые серьезные изменения. Он признал, что его теория абсолютной монархии должна быть приспособлена к требованиям времени. Решившись обратиться к парламенту, Карл согласился с тем, что отношения между народом и короной должны быть изменены.
Созыв парламента на некоторое время ослабил царившее в обществе напряжение, а рвение парламентской оппозиции оказалось направлено на выборы новых членов палаты общин.
Карл лихорадочно искал средства. Но лондонский Сити согласился предоставить королю заем в 50
