свою помощь в войне с Минбаром, с нашей стороны было бы глупо отказываться.

— У меня все еще остаются сомнения насчет этого лорда Рифы, — тихо сказала Крэйн. — Я никогда раньше не слышала этого имени. Почему центавриане не послали министра Моллари или кого-нибудь из его помощников? В конце концов, именно он был первым, кто выдвинул идею соглашения.

— У министра Моллари много дел и обязанностей, — ответил Кларк. — Лорд Рифа — видный представитель центаврианской знати, и на его верительной грамоте стоит печать самого императора Центавра. Если у вас есть какие-то сомнения на его счет, вы можете высказать их прямо ему.

Мне, однако, кажется, что перед нами стоит более серьезная проблема. Потенциальная угроза безопасности. Когда Сатаи Деленн привезли сюда, я выступал за то, чтобы оставить ее в живых. В качестве военнопленной и потенциальной заложницы, она представляла собой значительную ценность и, в самом деле, мистер Уэллс получил от нее большое количество бесценных сведений. В последнее время, однако, она постоянно находится на «Вавилоне». Как следует из доклада капитана Шеридана о его фиаско у Эпсилона 3, ее присутствия на борту оказалось недостаточно, чтобы помешать минбарскому кораблю открыть огонь по «Вавилону», а, следовательно, ее ценность как заложницы представляется теперь сомнительной. Кроме того, капитан Шеридан много раз отвечал отказом на запросы мистера Уэллса, а также любых других сотрудников Службы Безопасности, по поводу возобновления ее допросов.

Оказывает ли она какое-то… нездоровое влияние на капитана Шеридана, или нет — судить не мне. Так или иначе, я полагаю, что из факта ее наличия у нас мы уже не можем извлечь никакой пользы, и теперь он представляет собой лишь потенциальную опасность. Чем быстрее мы избавимся от нее, тем лучше.

И, разумеется, публичная казнь послужит неплохим средством поднятия морального духа людей, не правда ли?

Если бы капитану Джону Шеридану год назад сказали, где и чем он будет заниматься в этот день, он бы не поверил и рассмеялся в лицо тому, кто сказал бы это. Тогда он был верным защитником Человечества, последней надеждой на спасение от минбарцев, бесстрашным капитаном корабля Земного Содружества «Вавилон». Все казалось таким простым. Конечно, его дочь Элизабет уже погибла, и его жена Анна доводила себя ночами до пьяного ступора, но, по крайней мере, он знал, кто он такой, и зачем он делает свою работу.

Но потом случилось то, что случилось: он привел «Вавилон» на Вегу 7 для ремонта, его предал администратор На'Фар и захватили в плен минбарцы. В камере минбарской тюрьмы его нашла Сьюзен Иванова, он сбежал оттуда, захватив по дороге Деленн, и с того момента в его жизни наступил полный хаос.

Все события, начиная с полета на Нарн, — освобождение сатаи Деленн из-под допроса Уэллса, вся чехарда вокруг Эпсилона 3 и Г'Кара, таинственная встреча на Вавилоне 4… они казались ему странно нереальными. Как если бы он вспоминал какой-то малопонятный сон. Ему хотелось проснуться и увидеть, что он снова на Земле — и рядом с ним только Анна и Элизабет, и они находятся в саду его отца, воздух в котором напоен ароматом цветущего апельсина. И у них еще целая жизнь впереди — такая, которую стоит прожить, которая могла бы стать реальностью, если бы только минбарцы остановились, не стали сжигать Землю.

Но всякий раз он приходил в себя и понимал, что Элизабет мертва, Анна стала чужим человеком для него, Земли больше нет, — как нет его семьи и памяти о ней. А он сидит здесь, на «Вавилоне», глядя на гигантский кокон перед собой.

Конечно, Деленн называла его Кризалис, но от этого происходящее не казалось ему менее бессмысленным. Он ловил себя на абсурдной мысли, что он ожидает ее появления оттуда в виде бабочки с крыльями и всякими такими штуками. Он и в самом деле не имел понятия, во что превратит ее Кризалис. Единственное, что давало хоть какую-то надежду — это ее уверенность в том, что так она сумеет сблизить две расы. На взгляд Шеридана, это была совершенно глупая мечта, но вера, пламенем кипевшая в ее глазах, почти убедила его самого.

Почти.

Шеридан не верил в пророчества, в судьбу, в то, что у всего рано или поздно наступит счастливый конец. Когда он пытался думать о мире между землянами и минбарцами, перед его глазами вставала «Черная Звезда», минбарские флоты, реющие над Марсом, сатаи Синевал в зале Серого Совета, и он чувствовал, что все это может закончиться лишь большой кровью. Возможно, если бы Минбар погиб так же, как погибла Земля, то тогда, может быть, речь могла бы идти о мире, но он сильно сомневался насчет этого.

Так почему же он сидит здесь, наблюдая за коконом, в котором была скрыта женщина, стоявшая у кормила войны против его народа? Зачем он зажигает свечи, расставленные в каком-то определенном порядке, в котором он не видит смысла? Для чего он находится тут, в то время как ему следует управлять кораблем? Почему он следует словам пророчества, в которое не верит сам?

Почему? Потому что он верит в нее. Шеридану в жизни несколько раз выпадало счастье знакомства с людьми, вокруг которых вращалось все. Эти люди внушали уважение и послушание одним своим присутствием. Он предполагал, что сам является одним из них, хотя его внутренние ощущения были далеки от этого. Он вспоминал генерала Ричарда Франклина, «Громовержца», ауру силы, которая явственно ощущалась в его присутствии. Он вспоминал своего первого командира — капитана Джека Мэйнарда, с его практически неистощимым запасом знаний, рассказов и пословиц. Он вспоминал своего отца, дипломата от Бога, к чьим негромким словам прислушивались императоры, вожди и пророки, и еще он вспоминал свою мать, чей тихий голос заставлял утихомириваться двух непослушных детей.

Все они были мертвы ныне, но Деленн была жива. Она не была военачальником, и Шеридан не думал, что она выдающийся дипломат. Исходя из того, что ему было известно о минбарской кастовой системе, он заключил, что она была жрицей. И все же, она обладала той же самой силой, какая была свойственна всем великим воителям и дипломатам, которых когда-либо знал Шеридан. И было в ней нечто большее. Вера. Совершенно искренняя, подлинная вера в правоту своего дела.

Шеридан не верил ни во что. Наверное, именно потому он так стремился разделить ее веру, как утопающий стремится ухватить глоток воздуха. И вот, он ждал теперь ее. Но все-таки он подозревал, что в бочке уверенности имелась-таки ложка сомнения. Деленн не знала, что с ней случится после этого, но поступала она так, будто была полностью уверена в успехе. Поэтому, ощущая благодарность за все те слова поддержки, что были сказаны ею, он сидел, и ждал.

Она сказала, что это может занять несколько дней — может быть, даже, две недели. Сейчас она находилась внутри уже пять дней. Шеридан почти ничего не ел и не пил, но ему и раньше приходилось проводить целые дни без еды и воды, так что голод не беспокоил его. Она прекратила двигаться внутри Кризалиса дня три назад, и теперь Шеридан уже не мог видеть ее сквозь толстые переплетения оболочки.

Он ждал. Командор Корвин понимал в происходящем еще меньше Шеридана, но он уважал своего командира и сделал все, чтобы ничто и никто не беспокоил его. Даже известие о том, что Анна попыталась добиться встречи с ним, не дошло до Шеридана, а если бы он знал об этом, то, возможно, все сложилось бы иначе. Но сейчас Шеридан пребывал в тишине и полумраке, ощущая непривычный покой.

Так не могло продолжаться беспредельно. Всему приходит конец. Шеридан понимал это, но все-таки почувствовал легкое раздражение, когда вдруг запищал его коммуникатор и до него донесся голос Корвина.

— Сэр, я очень сожалею, — заговорил он. — Но мы принимаем вызов по Золотому Каналу от вице- президента Кларка. Я пытался убедить его, что вы плохо себя чувствуете, но он настаивает на немедленном разговоре с вами. Он говорит, что это срочно.

— Я понимаю. Благодарю, Дэвид. Я буду говорить из своего кабинета.

Шеридан еще раз поглядел на Кризалис. Он мысленно пообещал Деленн, что он уйдет ненадолго и