собрав все лишнее. Кое-что валялось на виду: пустые банки из-под пива, пустые пузырьки из-под противопростудных препаратов и жидкости для полоскания рта. Другое пришлось поискать, ведь Стив настаивал, что не нюхает кокаин.

«Проблема заключалась не в пиве и не в кокаине, а в том, что я был склонен к зависимости, точка, — признавал он позднее. — Я выкуривал по две пачки в день. Я не мог обойтись без листерина, без найкуила[11] — всего и не перечислить. Я перепробовал кучу препаратов, изменяющих сознание».

Тэбби обследовала книжные полки и нашла принадлежности для употребления наркотиков — завернутые в пластиковые файлы, они лежали под запечатанной коробкой с канцелярскими товарами: пакетики с остатками белого порошка, ложки для нюханья кокаина и прочее и прочее. Она отправила находки в мусорное ведро и, четко следуя указаниям брошюры Общества анонимных алкоголиков, сознательно «пошла на конфликт»: собрала детей и нескольких друзей семьи и в их присутствии вывалила содержимое ведра на пол перед мужем.

Она больше не желала закрывать глаза на проблему. Настроенная решительно, Тэбби предъявила мужу ультиматум: либо он продолжает катиться в пропасть, либо берет себя в руки и трезвеет. Если хочет, может и дальше себя губить, только пусть не рассчитывает, что его семья останется рядом… Позволить детям смотреть, как папочка медленно, но верно вгоняет себя в гроб? Нет уж, увольте!

«Хуже всего, что наркозависимый человек не отдает себе отчет в своих действиях, в упор не замечает вреда, который он наносит себе и окружающим, — говорила она. — Я открыла Стивену глаза. И сумела его убедить — он решил спастись».

Стив был обескуражен. Он сидел и с потрясенным видом смотрел на улики, словно не в силах поверить. Пока они были спрятаны в тайниках по всему дому, ему казалось, что их совсем не много. Но теперь, глядя на россыпь мусора, он осознал, что за двадцать лет скопилось немало свидетельств его постыдной привычки — гораздо больше, чем он предполагал. Пришло время посмотреть правде в глаза. Кинг понял, что если и дальше будет сидеть сложа руки, то еще лет пять, в лучшем случае — десять, и он покойник.

Когда Тэбби сказала, что в последние годы он практически каждое утро страдает от похмелья и обычно в пять часов дня уже прикладывается к бутылке и пьет без передышки в течение семи часов, он ей не поверил. А ведь под конец Стив пьянствовал и нюхал кокаин круглосуточно. Всю зиму и весну 1986 года он перечитывал и редактировал «Оно», постоянно находясь под кайфом.

Кинг даже начал подумывать о том, чтобы бросить. Но дальше мыслей и планов дело не заходило. Стив ограничивался полумерами и словно уговаривал сам себя: может, выпивать одну упаковку пива за ночь?.. Или две вместо трех, а дозу кокаина сократить вдвое, по пять дорожек вместо десяти?.. Похоже, он не понимал всей серьезности своего положения.

«Я искал компромисс, потому что не был готов полностью исключить из своей жизни выпивку и наркотики, — признавал он позднее. — Стоит ли говорить, что у меня ничего не вышло?»

Несколько дней воздержания… а потом Стив возвращался к тому, с чего начал. Альтернатива — полный отказ от допинга, быть трезвым как стеклышко двадцать четыре часа в сутки — внушала священный ужас. Сколько он себя помнил, он писал и пил, пил и писал. Не то чтобы Стив всегда работал в пьяном или обдолбанном виде, просто в его сознании алкогольная палочка-выручалочка была неразрывно связана с легкостью слога. Кинг свято верил, что, если мозг время от времени не «заправлять», писательский дар завянет и погибнет, и смертельно боялся превратиться в калеку, который вымучивает каждое слово без привычного «костыля».

Понадобилось целых два года удачных попыток и промахов, фальстартов, нарушенных обещаний и, наконец, спокойного осознания того факта, что самому ему не справиться, чтобы Стив полностью, на все сто процентов, протрезвел — и с тех пор оставался трезвым. В 1989 году он окончательно решил завязать — причем насухо.

Первые две недели были настоящей пыткой. И только отметив галочкой каждый пункт в списке мучительных симптомов, которые он преодолел на пути к трезвости: рвотные спазмы, насморк, чихание, озноб и бессонницу, — он понял, что справится. Кинг решил, что больше не притронется к пиву, а к кокаину и подавно, — оно того не стоило; ничто не стоило повторения двух вонючих, отвратительных недель, которые он пережил. Постепенно, по мере того как его тело и сознание привыкали к новой реальности, Кинг приходил в себя, хотя поначалу непривычное чувство сбивало с толку.

«Нет худа без добра, — говорит Стив. — На самом деле мое пристрастие к кокаину меня спасло. Если б не дурь, я бы спился годам так к пятидесяти пяти и умер от инсульта. Добавив кокс, ты просто напрашиваешься на быструю смерть, эта дрянь пожирает тебя изнутри».

Трезвость пока была ему в новинку. С непривычки от тишины звенело в ушах. Новые ощущения нервировали — в конце концов, Стив начал пить еще подростком и уже практически забыл, каково это — быть трезвым. И тогда он обратился к своему любимому занятию — занятию, которое много раз его спасало в самых разных ситуациях, отвлекало от болезни и безденежья и наконец сделало богатым и знаменитым, воплотив в реальность самые смелые мечты…

Он сел писать.

И тут до него дошло, что самый жуткий из его страхов воплотился в реальность… Кто мог предсказать подобный поворот сюжета, столь пугающий и в то же время ироничный, словно сошедший прямиком со страниц одного из его романов?

У него не выходило. Слова не шли, фразы получались невнятными, а буквы вели себя как какие- нибудь иероглифы. Годами Стив твердил себе, что стоит ему бросить пить и нюхать, и его ждет настоящая творческая немота: он потеряет свой дар. И вот это случилось. Что теперь?

Кинг серьезно подумывал о том, чтобы снова запить, взвешивая все «за» и «против». Он знал, что сможет прожить без выпивки и кокаина. А вот без творчества он прожить не мог. Он был готов заключить сделку с дьяволом, сделку на крови — и знал, что каждая капля будет того стоить. Почему бы не умереть молодым? Посмотрите, сколько книг он уже написал, они-то и станут его наследием.

Он очень серьезно об этом задумывался.

В те хрупкие дни Тэбби читала мысли мужа и боролась вместе с ним. Она садилась рядом, плакала вместе с ним и не отпускала от себя, пока опасность не миновала. Она знала, как легко сорваться. И оба знали, что, если он сорвется, она от него уйдет. Именно понимание того, что он может ее потерять, заставило Стива пережить самые трудные времена. С ее помощью он начал писать: постепенно, по одному слову. Он перевел кипу бумаги, пытаясь вновь войти в рабочий ритм, не прибегая к прежним уловкам. И мало-помалу его дар рассказчика вернулся.

В 1988 году Стив начал посещать собрания анонимных алкоголиков и анонимных наркоманов. В их девизе он увидел удивительную иронию — и в то же время истину: «Нельзя стать наркоманом на день, это борьба на всю жизнь. Нельзя бросить вчера или завтра, бросать нужно прямо сейчас».

Примерно через год после поставленного Тэбби ультиматума Стив ехал по шоссе 1–95 через пригород Бангора. Тогда он все еще баловался, заигрывая с идеей «контролируемого потребления»: в погоне за двумя зайцами он то и дело давал слово навсегда бросить выпивку и кокаин (что вы, что вы, больше ни- ни!) и тут же тайком залезал в какой-нибудь из своих секретных запасов, чтобы «поправиться» (уж этот-то раз точно последний!), следя вполглаза за дверью: не ворвется ли в комнату разъяренная Тэбби.

Отрезок шоссе между Огастой и Бангором довольно скучный и однообразный: глазу не за что зацепиться, один и тот же асфальт да сосны, насколько хватает глаз… Вероятно, идеальное место для того, чтобы пережить озарение, которое, как позднее утверждал писатель, спасло ему жизнь.

Он ехал в машине один. День выдался облачным. Стив по привычке представлял себе, как вернется домой и хорошенько оттянется, занюхав кокса. И тут из ниоткуда, словно гром среди ясного неба, раздался голос, велевший ему задуматься о смысле жизни.

«Не нужно больше этим заниматься, если не хочешь» — вот что он услышал.

«Голос как будто доносился со стороны», — вспоминал он позднее.

Выражаясь языком писателя, то был момент истины.

Когда Стив отказался от алкоголя и наркотиков, ему в голову пришла мысль показаться врачу — прежде всего он хотел, чтобы его научили справляться с ощущением мучительной пустоты, которую привнесла в его жизнь трезвость. И хотя советы психолога ему помогли, он решил действовать осторожно