антологий Рода Серлинга «Сумеречная зона». В одном из этих рассказов говорилось о злобном автомобиле, который убивал всех и вся, что вставало у него на пути, — почти точный пересказ романа Стива «Кристина», вышедшего лишь в 1983 году. Позднее в разговоре с другом, который приходился Серлингу кузеном, Фиппен поинтересовался их мнением, упомянув данный факт. Кузен ответил, что Серлинг в курсе данного инцидента, но предпочитает не будить спящую собаку.
Маклауд чувствовал себя так, словно ему дали под дых. Может, он и спустил бы это дело на тормозах, если бы не очередной удар: через несколько лет по телевизору пустили рекламу фильма «Останься со мной», снятого по мотивам рассказа «Тело».
По словам Фиппена, Маклауд связался со Стивом, и тот спросил его, чего он хочет. Маклауд заявил, что хочет видеть свое имя в титрах фильма, а также причитающуюся ему сумму. Кинг ответил отказом, и на этом их дружба закончилась.
Впрочем, у Стива имелся печальный опыт подобных разрывов; не впервые слава успешного писателя вставала между ним и старыми друзьями — увы, не всякая дружба проходит проверку успехом. Кое-кто полагал, что от миллионов писателя не убудет, если тот раз-другой поможет бывшему сокурснику, иные же искали не денег, а признания, и жутко обижались. К примеру, друг детства Кинга Крис Челси считал, что обладает талантом писателя, однако Стив, прочитавший несколько его взрослых вещей, отказался замолвить за товарища словечко перед издателем или агентом. Взбешенный Челси тут же прекратил всяческое общение с Кингом.
Среди сверхпылких поклонников Стива встречались и поклонницы, которым от него было нужно только одно.
«Существует множество женщин, которых сексуально возбуждает слава или власть, — откровенничает писатель. — Не скрою, порой мысль об анонимном сексе кажется привлекательной — особенно когда в вечер перед отъездом какая-нибудь девица приходит на встречу с читателями и приглашает к себе. Так и подмывает сказать ей: „Да, давай обольем друг дружку массажным маслом и будем трахаться до посинения“.»
Но, по словам писателя, он не готов рисковать своим браком ради интрижки на одну ночь. «К тому же я не из тех, кто ищет сексуальных приключений, в моей жизни нет места оргиям, — признает он. — Я слишком дорожу своим браком, да и творчество отнимает слишком много энергии. На всякие глупости сил просто не остается».
Кинг добавляет, что Тэбби не из тех, кто спустит мужу измену, с ней шутки плохи. «Не то чтобы я верил в брак, — расплывчато выражается он. — Зато я всей душой верю в моногамию. Моя Тэбби — роза с острыми шипами; в прошлом я слишком часто о них кололся, чтобы осмелиться ей изменить».
«Неверность — самый простой способ схлопотать пулю в лоб», — подхватывает Табита.
Стив, который нередко обращался в своих произведениях к сильнейшим из собственных страхов, признавал, что один сексуальный страх пока не нашел воплощения: «Я бы хотел написать о vagina dentata — зубастом влагалище, которое захлопывается прямо в процессе занятия сексом и под корень отсекает мужской орган».
Однако вместо зубастой вагины в следующей книге Стив поднял тему цыганского проклятия. Работая над «Худеющим», он раздумывал, как издать книгу — под своим именем или под псевдонимом Бахман. Книги Бахмана, написанные до «Кэрри», были жестче и острее других его романов, но «Худеющий» отличался от всех историй Стива.
Замысел книги возник в кабинете врача, во время очередного ежегодного осмотра. Результаты осмотра оказались неутешительными. Стив знал, что располнел: он едва успел войти, как врач попросил его встать на весы. «Помню, как злился из-за того, что он не позволил мне снять одежду и не отпустил в туалет, а сразу заставил лезть на эти чертовы весы». Закончив осмотр, доктор сообщил неприятные известия: вес Стива превышает норму, уровень холестерина в крови зашкаливает. Писателю настоятельно рекомендовали бросить курить и начать худеть.
Кинг пришел в ярость: его обожал весь мир, любой текст, выходивший из-под его пера, становился золотым — да напиши он простой список покупок, тот все равно попал бы в рейтинг бестселлеров «Нью- Йорк таймс», — и никто (ну разве что Тэбби) не смел указывать ему, что делать! Он выскочил из кабинета врача и на несколько дней залег в спячку, дымя сигаретами. «Я злился на мерзкого врача: нет, ну наглец! Хочет заставить меня пойти на жуткие жертвы ради спасения моей же жизни!»
Когда сигаретная вонь, а с нею и злость писателя, выветрилась, Стив решил последовать совету врача: похудеть и даже отказаться от курения (хотя бы сократить количество выкуриваемых сигарет). Он сбросил несколько фунтов и в душе радовался этому факту, но с удивлением обнаружил, что к радости примешано страдание: «Как только вес действительно стал уходить, я начал осознавать, что сброшенные килограммы — часть меня, и мне вдруг захотелось их вернуть. И тогда я задумался о том, что произойдет, если кто-то начнет худеть и не сможет остановиться».
Еще один случайный опыт или оброненное кем-то замечание — еще одна книга. Еще один день из жизни Стивена Кинга.
«На самом деле я не готовлюсь к работе над романом, по крайней мере осознанно, — рассказывает он. — Иные книги созревают в течение долгого времени, идеи никак не могут найти благодатную почву. Мое сознание напоминает очень глубокий пруд: что-то проникает на глубину, а что-то плавает на поверхности. Со временем я начинаю видеть новые грани. Рано или поздно все встает на свои места, и я использую каждую деталь».
Первый контракт Стива с «Даблдей», заключенный в 1974 году, содержал пункт о «Плане авторских инвестиций», в соответствии с которым издатель имел право удержать всю прибыль, выплачивая автору пятьдесят тысяч долларов в год и инвестируя остальные средства. Само собой, большинство писателей столько не зарабатывали, но книги Кинга имели большой успех — он сам и его бухгалтеры не сомневались, что издательство на нем наживается, получая огромные барыши.
И хотя Стив сменил издателя в 1977 году, проблема с «Даблдей» не исчезла. К концу 1982 года на счету писателя скопились миллионы долларов, а сам он по-прежнему получал жалкие пятьдесят тысяч в год. Кинг попросил «Даблдей» расторгнуть договор и выдать полную сумму, которую они задолжали. Однако, согласно контракту десятилетней давности, издатель вовсе не был обязан идти ему навстречу.
Кинг уже собирался обратиться в суд, когда Маккоули выдвинул другую идею. Он предложил сделку: Кинг предоставляет издательству новый роман в обмен на выплату всех задолженностей. Поскольку по существующей договоренности все книги Бахмана были обещаны НАЛ, оставалось лишь вытащить из стола рукопись «Кладбища домашних животных». И хотя Стив все еще злился на «Даблдей», он дал согласие на публикацию романа, иначе рукопись и дальше пылилась бы в ящике.
«Я и представить себе не мог, что „Кладбище домашних животных“ когда-нибудь попадет на прилавки, настолько ужасной казалась мне эта книга, — признавал он. — Но поклонникам она понравилась. Публика и в Америке, и в Британии прекрасно приняла роман».
Стив не знал отца, но начиная с 1977 года, когда впервые за всю его писательскую карьеру появившийся на прилавках роман «Сияние» стал бестселлером, в душе у него теплилась надежда, что в один прекрасный день Дональд Кинг объявится, признает прежние ошибки и выразит желание войти в жизнь взрослого сына.
Стив продолжал писать рассказы и никогда не забывал, что отец может появиться в любой день — брал пример с матери: Рут до самой смерти не оставляла надежды на встречу с мужем, пускай под конец ее жизни эта надежда совсем растаяла.
Как бы Стив поступил, объявись вдруг Дональд Кинг? У самого писателя имелось на этот счет несколько соображений, каждое из которых могло стать почвой для нового романа или рассказа.
1. Видишь, чего я добился в жизни — сам добился, несмотря на то что ты нас бросил!
2. Может быть, знакомство с творчеством сына побудило бы отца вернуться и умолять о прощении, и Стив принял бы его, позволив войти в свою жизнь.
3. А может, Дональд вернулся бы к знаменитому сыну, умоляя того впустить его в свою жизнь, а он отказал бы.
Стоило читателям узнать о связи между некоторыми из его сюжетов и ранним уходом отца из семьи,
