зависела от того, насколько посланное лицо было способно совершить выгодный обмен, насколько сильны родственные связи и какую “цену” понесет купец, если посланное им лицо сбежит с товарами. По мере того как расширялись география и объем торговли, эта проблема приобретала все большее значение. Вторая проблема состояла в том, чтобы обеспечить выполнение контракта при торговле с далекими городами и странами, где было совсем не просто проследить за соблюдением контрактных условий. Проблема состояла не только в том, чтобы защитить товары от пиратов и разбойников во время дальних перевозок, но и обеспечить выполнение контракта на чужой территории. Совершение сделок с партнерами из дальних стран стало возможным благодаря развитию таких организаций, институтов и инструментов, как стандартизация мер, весов и денежных единиц расчета, посредничество, нотариат, консульские службы, торговый арбитраж и торговые поселения, пользовавшиеся защитой иностранных властителей в обмен на уступку части дохода. Расширению географии торговли способствовало создание добровольных или полупринудительных организаций, или по крайней мере таких организаций, которые могли подвергнуть остракизму нарушителей торговых соглашений.

На следующем этапе, когда возникли рынки капитала и стали складываться мануфактуры с большим объемом основного капитала, потребовались некоторые формы принудительного политического порядка, потому что по мере развития более сложных и неперсони- фицированных форм обмена личные связи, добровольные обязательства и угроза остракизма потеряли эффективность. Это не значит, что они потеряли значение. В нашем взаимозависимом мире они по-прежнему играют важную роль. Но выигрыш от нарушения условий соглашения стал таким значительным, что это могло подорвать развитие сложных форм обмена, если бы они не сопровождались эффективными мерами неперсонифицированного контроля за соблюдением контрактов. Надежное обеспечение прав собственности требует политических и юридических организаций, которые эффективно и беспристрастно принуждают к исполнению контрактов в любое время и в любых частях страны.

Последняя стадия отличается тем, что благодаря специализации все большая часть ресурсов общества направляется на трансакции, так что на трансакционный сектор теперь приходится высокая доля ВНП. Это происходит потому, что растущая часть рабочей силы занимается торговлей, финансами, банковским и страховым делом, а также простой координацией экономической деятельности. Поэтому становятся необходимыми высокоспециализированные организации, которые занимаются трансакциями. Специализация и разделение труда в международном масштабе требуют институтов и организаций, которые обеспечивают защиту прав собственности при трансакциях с участием зарубежных партнеров с тем, чтобы развивались рынки капитала и другие формы обмена, а его участники могли бы быть уверенными в своих партнерах.

Кажется, что эти очень схематично описанные стадии легко перетекают одна в другую по мере плавной эволюции форм сотрудничества между людьми. Но так ли это на самом деле? Есть ли объективно обусловленные причины, которые заставляют людей переходить от более простых к более сложным формам обмена? Для такого развития необходимо не только то, чтобы более низкие информационные издержки и “экономия от масштаба” в сочетании с более совершенными механизмами контроля за исполнением контрактов допускали и даже поощряли переход от более простых к более сложным формам обмена, но и то, чтобы организации имели стимулы для приобретения знаний и информации, которые (знания и информация) будут направлять их деятельность в более социально продуктивное русло. Но нам приходится очень осторожно утверждать, что на самом деле на протяжении всей истории такое развитие не было неизбежным. Было бы совсем несложно показать, что большинство из описанных мной ранних форм обмена и организаций все еще существуют сегодня в некоторых частях света. Примитивные племенные общества по-прежнему существуют, “сук” (базар, обслуживающий региональную торговлю) по-прежнему процветает в некоторых странах, а исчезновение караванной торговли (как и постепенное отмирание двух вышеупомянутых форм примитивного обмена) отражает скорее действие внешних сил, чем последствия внутреннего развития.

Напротив, развитие в Европе дальних торговых связей послужило толчком и к внутреннему развитию более сложных форм организаций. Иными словами, через более низкие информационные издержки, некоторую “экономию от масштаба” и развитие механизмов контроля на местах за исполнением контрактов дальние торговые связи индуцировали в некоторых западно-европейских странах такой путь развития, который в корне отличается от вышеописанных устойчивых форм примитивного обмена. Знания и навыки, требовавшиеся для успеха в торговле, которую вела средневековая Венеция, для успеха на ярмарках в Шампани или в Любеке ганзейских времен, помогли выработать сложные институциональные инструменты. Достаточно взглянуть на развитие вексельного обмена или проследить за процессом постепенного включения идеи торгового права в формальное право, чтобы увидеть, что именно организации, стремившиеся использовать в своих интересах расширяющиеся возможности торговли, служили движущей силой институционального развития.

Экономическое развитие некоторых стран привело к созданию политических структур, которое обеспечило возможность контролировать контракты третьей стороной и привело к формированию той структуры институтов, которую мы наблюдаем в современном западном мире. Но даже в самой Западной Европе не все страны развивались одинаково. Скорее некоторые из них, как, например, Испания, зашли в тупик в результате своих политических и экономических решений, которые вели к экономическому краху и тормозили продуктивные институциональные инновации. Далее, рассматривая более внимательно примитивные формы обмена, а затем западноевропейский путь развития, я хочу показать, сколь различные силы порождали институциональную и политическую стабильность в первом случае и динамические экономические изменения — во втором.

III

В своих самых ранних формах обмен между людьми мог осуществляться — что и происходило на самом деле — вообще без языкового общения. Достаточно было пользоваться жестами и видеть перед собой предметы обмена (по крайней мере так утверждает Г еродот). Регулярный обмен происходил в отсутствие государства, и соблюдение условий обмена обеспечивалось угрозой вооруженных столкновений между семейными группами. Тем не менее обмен в племенном обществе не был простым. Отсутствие государства, поддерживаемого писанным формальным правом, компенсировалось плотной сетью социальных связей. Поскольку эту форму обмена я уже описывал в главе 5, здесь я добавлю к своему описанию только небольшую цитату из книги Элизабет Колсон:

Общины, в которых жили все эти люди, существовали в условиях неустойчивого равновесия сил, которое всегда находилось под угрозой нарушения: каждому приходилось быть постоянно начеку, защищая свои позиции в ситуациях, когда надо было продемонстрировать свои добрые намерения. Обычаи и привычки, вероятно, были гибкими и изменчивыми, поскольку суждения о том, правильно или неправильно поступает человек, менялись от случая к случаю… Это связано с тем, что суждению, оценке подвергался человек как таковой, а не его преступление. В этих условиях презрение к общепринятым стандартам поведения равноценно притязаниям на незаконную власть и становится частью обвинений против нарушителя (Колсон, 1974, с. 59).

Из анализа Колсон, а также Ричарда Познера (1980) можно сделать вывод о том, что отступления от общепринятых правил поведения и инновации рассматривались как угроза выживанию группы.

Вторая форма обмена—“сук” — существовала тысячи лет и по- прежнему сохранилась в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Ее отличают широкий, сравнительно неперсонифицированный обмен и сравнительно высокие трансакционные издержки. “Сук” характеризует наличие множества небольших предприятий, где заняты до 40–50 % населения города, а также низкие основные издержки, очень тщательное разделение труда, огромное количество мелких сделок (каждая из них более или менее независима от других сделок), личные контакты и неоднородность товаров и услуг. На “суке” нет институтов, специально занимающихся сбором и распределением рыночной информации. Системы мер и весов сложны и мало стандартизованы. Навыки обмена развиты очень высоко; успех в торговле зависит главным образом от того, насколько человек овладел этими навыками. Споры по поводу каждого условия сделки носят характер упорный и жесткий. Купля и продажа практически не отделены друг от друга и обычно образуют единый акт; торговцы обычно все время заняты поиском конкретных партнеров, не ограничиваясь простым предложением товаров посетителям. Для урегулирования споров привлекаются показания надежных свидетелей; принцип соревнова-