студенты.

— «Жизнь Александра». Глава пятнадцатая, строка седьмая.

Ганс схватил книгу и откашлялся. Начиная понимать, к чему ведет Гиацинт, я, проклиная собственную глупость, хлопнул себя по лбу. Ведь это же так очевидно…

— «Таков был его порыв и таковы были его намерения, когда он перешел Геллеспонт.[57] Он поднялся в Илион,[58] где принес жертвенные приношения Афине[59] и сделал жертвенные возлияния героям. На гробнице Ахилла…»[60] — начал читать Ганс.

Амина вскрикнула, поняв в эту минуту, что от нее тоже ускользнуло очевидное.

— Что? — спросил Ганс.

— Ничего, — вмешался Гиацинт, — продолжайте. Ганс предложил нам читать поочередно, но мы знаком показали ему, чтобы он продолжал.

— «В гробнице Ахилла, натершись маслом и…» Он же был в подпитии… «…и пробежав обнаженным согласно обычаю вместе со своими сподвижниками, он надел венок. „Ты счастливый, — крикнул он, — у тебя при жизни был верный друг, и после твоей смерти великий глашатай славит тебя!“ Когда он проезжал и осматривал город, его спросили, хотел бы он увидеть лиру и доспехи Париса,[61] и он ответил: „Вот эти две вещи меня почти не интересуют, но я охотно взглянул бы на доспехи Ахилла, свидетелей его славы и его высоких дел!“ Стражи храма, опасаясь, как бы гнев его не пал на Илион, если они откажут, вручили ему тогда священные доспехи, которые Гефест некогда положил к ногам сына Фетиды».[62] Так что, Александр украл доспехи Ахилла?

— Стражи храма… — вздохнула Амина, поднимая глаза к небу. — Доспехи Ахилла… Но как же мы об этом не подумали?

Ганс не уступал:

— Так что, они и есть стражи гробницы?

— Да, Ганс. Калигула, возвращая доспехи их законному владельцу, вернул их не Александру, естественно, а Ахиллу. Какой же я идиот! — обругал себя я.

— Но тогда… — тихо проговорила Амина, — если речь идет о мече Ахилла, датировки точны! От трех тысяч до трех тысяч пятисот лет. Морган! Они были изготовлены между тысячным и тысяча пятисотым годами до рождения Иисуса Христа…

— Предполагаемая дата Троянской войны, — согласился я, падая на диван, словно меня стукнули молотком по голове. — Черт побери!

Рот стажера раскрылся так, что в нем вполне поместилась бы половина александрийских судов.

— Погоди… ты утверждаешь, что этот парень существовал на самом деле? По этому поводу нужно выпить.

Недоумение Ганса рассмешило Гиацинта. Он налил ему стакан содовой, которую тот выпил залпом.

— Многие мифологические герои или персонажи были подсказаны реальными людьми. Это, возможно, относится и к Ахиллу. Что же касается кузнеца, то, честное слово, он, наверное, был гением. Вот поэтому мы должны найти эти доспехи, теперь, когда уже возвратили кинжал и меч. Но Гелиос считает, что самая замечательная вещь в доспехах — это щит.

Ганс, с которого слетели вся усталость и тревога, вскочил и запрыгал по комнате, что позабавило нашего «хозяина».

— А что Гелиос собирается делать с этими доспехами? — вдруг спросил я.

Улыбка исчезла с лица Гиацинта.

— Это вас не касается. И меня тем более.

— Я отказываюсь, — просто заявил я.

— Мор! — крикнул Ганс. — Ты свихнулся! Подумай!

— Замолчи, Ганс! — осадила его Амина властным тоном, какого я ни разу у нее не слышал. — Ты сам не понимаешь, что говоришь.

Если бы это я поставил его на место, он, наверное, огрызнулся бы, но, к моему великому удивлению, он покраснел и опустил голову. Воспитанный мужчинами, он, возможно, впервые в жизни осознал, что означает «материнская власть».

— Я не стану искать эти доспехи для того, чтобы, спрятанные от глаз людских, они оказались в сундуках богатенького коллекционера, — отчеканил я. — Найдите кого-нибудь другого. Искателей сокровищ достаточно.

Гиацинт кивнул с недовольной гримасой и достал из кармана брюк бумажник.

— Гелиос предвидел вашу реакцию.

— Чек не изменит моего решения, — сказал я, подчеркивая свою решимость.

— Я догадываюсь об этом… Но речь идет не о деньгах. В случае вашего отказа он поручил мне показать вам… вот это, — тихо проговорил он, протягивая мне фотографию.

Я с сомнением взял ее, но когда увидел, кто на ней изображен, почувствовал, как кровь застыла в моих жилах, отхлынула от лица.

— Но… — пробормотал Ганс, глядя через мое плечо. — Это же Этти.

— Откуда она у вас? — крикнул я, готовый броситься на Гиацинта. — Где вы ее добыли? С каких пор вы следите за мной? Мой брат умер больше года назад!

— Год назад Гелиос не знал о вашем существовании, доктор Лафет. Эта фотография сделана пять дней назад. Вашим слугой, — добавил он с поклоном.

— Это невозможно! Мой брат мертв!

— Он жив, — уверенно сказал Гиацинт, встав и с сосредоточенным видом зашагав по комнате. — И в безопасном месте. Никто не причиняет и не причинит ему никакого зла, это слово Гелиоса. Но если вы откажетесь сотрудничать с ним, вы никогда не увидите брата.

— Мерзавец! — Вне себя я вскочил с кресла. — Ты еще будешь мне…

Я застыл на месте, а Амина вскрикнула. Гиацинт направил на меня пистолет.

— Сядьте, Морган.

Я подчинился, удивление и беспокойство охладили мой пыл. Наш «хозяин» вложил пистолет в кобуру, что была у него под пиджаком.

— Мой брат погиб во время раскопок на канале…

— Нет. Он не погиб. Взгляните на дату на журнале, что лежит рядом с ним. И посмотрите на его лоб. Разве у него был этот шрам, когда вы видели его в последний раз? И разве волосы у него были такие же длинные?

Не смея поверить, я уставился на фотографию. Этти всегда стригся очень коротко, и шрама на лбу у него действительно не было. Что же касается журнала, лежащего среди других на кровати, где он мирно спал, то это был июньский номер текущего года.

— Да это может быть монтаж! — снова закричал Ганс. — Дайте мне хорошее программное обеспечение по обработке фото, и я вас облапошу!

— Я сам сделал эту фотографию, я вам уже сказал. Что касается шрама, то он результат ранения одним из камней, которые обрушились на него, Морган.

Я мотал головой, меня тошнило, мутило от такого гнусного вероломства.

— Вы же знали только то, что произошло в Коринфе?

— Я там был.

— Тогда, я думаю, вам известно, что это Йон Юрген завладел римскими ценностями, которые тогда «таинственным образом» исчезли, — теми, что поднял ваш брат?

— Теперь я догадался.

— А вы догадались о том, что Юрген сфальсифицировал топографическую съемку, чтобы поскорее поднять сокровища, до прибытия сотрудников музея? Вы догадались, что по его вине ваш брат чуть не погиб в канале?

Я вскочил.