деталь: я нужен тебе, чтобы как можно скорее расшифровать эту записную книжку. Не думаю, что типы, которые заплатили убийцам за то, чтобы те выбросили в окно старика, будут надрываться и переводить «ROT 13» вручную! Пока ты морочишь мне голову своей тухлой добродетелью, дешифровщик уже работает. Так вот, если ты не хочешь, чтобы они приехали раньше тебя к этому твоему Алексу, в твоих интересах взять меня с собой.

Я смотрел на него со смешанным чувством удивления и, признаюсь, восхищения.

— Почему ты хочешь ехать со мной, Ганс? Тебе же плевать на археологию, а античная история вызывает у тебя отвращение.

— Я не хочу быть трусом, вот и все.

С этими словами он вернулся в гостиную и начал аккуратно складывать в мою сумку все, что я из нее вывернул, а я смотрел на него, покуривая сигарету и пряча улыбку.

Стюард подошел к нам и протянул корзиночку с конфетами. Ганс не отказался, я тоже, но Маэ, метнув на стюарда взгляд, с кислой миной сказала: «Нет, спасибо». Она пребывала в отвратительном настроении. Я осторожно наклонился к ней:

— Могу я узнать, что вас до такой степени раздражает?

— Я не раздражена.

Она откинула с лица длинную прядь золотисто-каштановых волос и с трудом изобразила на лице улыбку.

— Ты прав, есть немного. Но вы тут ни при чем, уверяю тебя, — добавила она. — Ты же знаешь, как это бывает, — хлопоты в последнюю минуту, работа, которую оставляешь незаконченной, ну и тому подобное.

«Вроде записной книжки на непонятном языке…» — подумал я.

— Да, знаю. А над чем вы работали перед тем, как присоединились к нам? Если, конечно, это не секрет…

— Секрет, — ответила она улыбаясь.

— О…

— Господин Юрген предпочитает, чтобы его помощники держали язык за зубами в том, что касается его дел. Ты это не осуждаешь, надеюсь?

— Прекрасно понимаю… Там, где он побывал, не обходятся без хотя бы минимальных предосторожностей.

— А именно?

— Я полагаю, он постоянно гоняется за ОРА,[33] бывает на торгах, часто встречается с влиятельными людьми, вынюхивает удачные сделки, наконец, совершает кучу вещей, которые совершают все деловые люди.

Она язвительно усмехнулась:

— Это еще более скучно, чем ты предполагаешь, но в общих чертах — да, все так.

Ганс, уткнувшись носом в записную книжку Лешоссера, что-то заносил в свой ноутбук.

— Ну как? Идет дело? — спросил я, наклонившись к нему.

Не поднимая глаз, Ганс кивнул. Самолет резко накренился, и я услышал, как какая-то женщина вскрикнула.

— Лешоссер рассказывает историю доспехов Александра. — Он высморкался и запахнул куртку своего тренировочного костюма. — Холодно.

— Кондиционер. — Я взглянул на часы: — Держись, еще больше часа с четвертью.

— История доспехов? — вмешалась в разговор Маэ, опершись на мои колени и заглядывая в монитор ноутбука Ганса.

— Да. В последний раз их видели на берегу Неаполитанского залива, это было в начале первого века после рождения Иисуса Христа, — пояснил Ганс.

— Я всегда думал, что они были захоронены вместе с Александром, — сказал я, морща нос.

— Нет. Согласно одному типу, который носил имя Светонвис…

— Какое имя?

Он ткнул пальцем в текст.

— Светоний,[34] Ганс. Светоний — латинский автор. Но при чем тут он?

— Профессор написал: «Жизнь Калигулы, глава LII», а потом какая-то галиматья на латыни. Triumphalem quidem ornatum etiam ante expeditionem assidue gestauit, interdum et Magni Alexandri thoracem repetitum e conditorio eius.[35]

— И что означает эта убийственная фраза? — поморщилась Маэ, взглянув на меня.

— Коротко — пустые рассуждения о пышных украшениях, носимых Калигулой, из которых, согласно Светонию, часть принадлежала нашему Александру. Он, возможно, приказал вернуть их в его гробницу. Светоний — сплетник, потянувший за собой других латинских авторов, — уточнил я.

— Еще есть несколько слов о Неаполитанском заливе, в частности, о мосте из кораблей.

— Я читала об этом в одном романе, — заметила Маэ. — Или видела в каком-то историческом фильме. Впрочем, все равно. Калигула, возомнив себя богом, хотел затмить Нептуна, пройдя над водой.

Я бросил на нее ошеломленный взгляд.

— Или выполнил еще какой-то трюк вроде этого, — добавила она.

— Калигула, — объяснил я, — не был таким безумцем, как утверждали некоторые. И этот мост из кораблей не был дотоле не известным или эксцентричным. На самом деле он образец военного гения. Одна из форм устрашения. Калигула готовился к походу туда, что мы теперь называем Великобританией, и он очень рассчитывал, что весть об этом мосте дойдет до ушей будущих англичан. Если бы маневр принес Калигуле успех в Неаполитанском заливе, они могли бы опасаться похожего наступления на Ла-Манше. Все логично, конечно, принимая во внимание течения и морские приливы. Древние говорят, что транспортные корабли были поставлены в два ряда, укреплены и засыпаны слоем земли по всей длине — более трех тысяч шестисот шагов, — уточнил я. — Если, конечно, я ничего не путаю.

— И сколько это будет по-другому? — спросил Ганс.

— Восемнадцать тысяч футов, — поддразнил я его.

Наша спутница поморщилась:

— А иначе?

— Примерно пять километров.

Ганс восхищенно присвистнул.

— Это расстояние отделяло Байе от мыса Поццуоли. Кажется, они устроили пиршество, праздновали несколько дней. Калигула много раз выезжал на колеснице в воинских доспехах. И если это правда, он красовался в доспехах Александра, что должно было здорово впечатлять. Суеверие было присуще людям той эпохи. Но что-то здесь не клеится, — добавил я, почесав подбородок, — не помню, чтобы кто-нибудь из древних авторов говорил о том, что он тогда надевал эти доспехи.

— Нет, — вмешался Ганс. — Профессор рассказывает об этом. Сестра Калигулы… Подожди… — Он стал прокручивать текст. — Агриппина! По «Мемуарам Агриппины». Долго искать не пришлось…

— «Мемуары Агриппины»? — вскричал я. — Но они утрачены несколько веков назад! Где он мог прочесть это? Он говорит об этом?

— Да, в начале каждой цитаты. — Ганс снова вернулся в начало страницы. — Агриппина… Вот: как и все цитаты, которые он скопировал, — из библиотеки Ватикана.

Я вскочил.

— Секретные архивы, — пробормотала Маэ.

Ганс поморщился.

— Ну?