грандиозные археологические проекты просто не состоялись бы. Лучше уж пожертвовать одним или двумя предметами, чтобы спасти и выставить в музеях сотни. Но в Коринфе, для того, чтобы поднять украденные потом римские драгоценности, был принесен в жертву Этти.
— Вы можете счесть меня излишне педантичным, мсье Юрген, но остаюсь при убеждении, что человек, которому принадлежат эти предметы, будет очень рад вернуть их в свою коллекцию.
На губах Юргена мелькнула едва заметная улыбка. Он наконец уловил, к чему я клоню.
— Может быть, мы сумеем обойтись без газетных понятий? В конце концов, не следует из-за одной детали ставить под угрозу столь важные работы. Главное — эффективное вложение финансов, отнюдь не малых финансов, которые потребуются, чтобы провести это по всем правилам, не так ли?
Он правильно понял мою мысль.
— Безусловно, вы правы, — согласился я.
— Так вы думаете, что сумеете продолжить исследования профессора Лешоссера с того места, где он их прервал?
— Я могу попытаться. Но прежде, как вы весьма справедливо заметили, нужно убедиться, что предметы, которыми мы располагаем, подлинные. Что касается эфеса меча, то это уже подтверждено, но я хотел бы иметь, так сказать, подтверждение и относительно документа Ватикана. Я думаю, нам следовало бы начать с этого. Мало того, возможно, мы сумеем получить дополнительную информацию на месте.
— Действительно, это представляется мне хорошим началом. — Он взглянул на часы: — Как вы считаете, мы смогли бы прийти к согласию по основным пунктам и определить приемлемую сумму финансирования до… скажем, половины второго? У меня очень важная встреча, и я…
— Нам потребуется не больше получаса. — Я не дал ему договорить.
Он дружелюбно улыбнулся:
— Вы мне нравитесь, Морган.
— Возвращаю вам ваш же комплимент… Йон. Вы позволите мне называть вас Йоном?
Пока Ганс опустошал пластиковые корзиночки, купленные у лоточника-китайца, я листал бумаги, надлежащим образом завизированные Лувром, которые давали мне право, как представителю музея, перевозить античные ценности. Написаны они были в высшей степени туманно и могли подойти к чему угодно. Франсуа-Ксавье проделал работу прекрасно, и я был ему очень признателен. Наверное, ему и в голову не приходило, что я намереваюсь улететь с оружием, не имеющим сертификата происхождения. В случае осложнений с таможенниками подобные разрешения могут трактоваться широко, я знал это по опыту. Мне уже доводилось летать с такого типа официальными бумагами и добрыми двумя десятками греческих ваз — куда более ценных, чем какой-то меч.
— Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, Морган, — назидательным тоном сказал Франсуа, когда тайком принес мне документы в мой кабинет. — Если твои подозрения имеют под собой почву, ты рискуешь своей шкурой.
— Тебе было нелегко их заполучить?
— Нет, там, наверху, суматоха из-за этой ревизии Счетной палаты, выставка Бахарии накрылась. Они прислали нам кучу археологических материалов, и некоторые экспонаты уже по три раза проделали путь туда и обратно. На дополнительное разрешение для перевозки античных предметов никто не обратил внимания.
— Услуга за услугу.
— Забудь об этом, я давно погасил свой кредит.
Я дружески сжал его плечо. Несколько раз мне удалось выбить для Франсуа деньги на изыскания, шантажируя Вильнёва.
— Я рассчитываю на твою скромность.
— Никому ни слова, обещаю.
Мне не составило никакого труда получить в Лувре отпуск за свой счет на три месяца, что, кажется, принесло облегчение Вильнёву, который обычно совал мне палки в колеса, хотя и жил в страхе, как бы я не поведал ревизорам о некоторых его делишках, не слишком привлекательных. Потеря заработка в Лувре не пробила брешь в моем бюджете. Наш добрый спонсор согласился выделить нам деньги и предоставил такое техническое обеспечение, которое заставило бы побледнеть от зависти даже моего отца. Но было во всем этом и темное пятно. Вернее, два. Первое — «ассистентка», которая, согласно его требованию, должна была постоянно участвовать в нашей работе, о чем он сказал меньше чем через час, а второе — та немаловажная сумма, которую он так легко согласился выделить на наш проект.
— Ты думаешь, она ничего? — спросил Ганс с игривой улыбкой.
Я положил документы на стол и покачал головой.
— А ты предпочел бы, чтобы она оказалась уродиной?
Я взял мобильник и нажал на «повтор». Со вчерашнего дня я пытался связаться с отцом Ганса.
— Добрый вечер, это снова Морган Лафет. Мсье Петер вернулся с совещания? Прошу вас, мадемуазель, скажите ему, что это очень важно. Благодарю вас, да, я жду.
— А чего ты наконец от него хочешь, от моего родителя?
Я сделал ему знак заткнуться, и в это время в моем ухе прозвучал мужской голос:
— Да…
— Мсье Петер? Я со вчерашнего дня пытаюсь связаться с вами, я…
— Извините меня, но я не могу уделить вам много времени. Мой отец сказал мне, что Йон Юрген намерен финансировать ваш проект, поздравляю вас. И кажется, вы собираетесь взять с собой Ганса? Вы не лишены мужества.
— Ганс очень заинтересовался этим. — Я услышал, как он усмехнулся. — Мсье Петер, я хотел бы знать, почему вы послали мое досье о финансировании именно мсье Юргену?
Последовало короткое молчание.
— Он сам попросил меня переслать его ему. Я подумал, что вы уже ввели его в курс дела.
Я не удержался и выругался.
— Разве не так? — поинтересовался Петер.
— Нет, — сказал я, и у меня вдруг пересохло в горле.
— Я никогда бы себе этого не позволил. Мой отец сказал мне, что вы не хотели предавать это дело гласности. Я переслал досье непосредственно спонсору.
— Но если не вы рассказали ему о деле, то кто же?
— Возможно, мой отец. Или ваш. Какая разница? Вы получаете свои деньги.
— Это не они, мсье Петер, я попросил их никому не говорить.
Он хмыкнул, и я понял, почему Ганс терпеть не может своего отца.
— Не надо впадать в паранойю, никто не украдет у вас вашу идею. Вы знаете, в этом деле у Йона глаза и уши повсюду. Он один из самых крупных наших инвесторов. Возможно, он обсудил все с Жаннин.
— С кем?
— С Жаннин Готъе. Она отвечает за спонсорские проекты. Нам с Йоном часто приходилось сообща финансировать какой-нибудь проект. Например, строительство новой лаборатории в Музее истории флота, — добавил он с совершенно неуместной гордостью. — Так у вас все?
— Благодарю вас за разъяснение, мсье Петер, — сказал я, делая огромное усилие, чтобы удержаться в рамках приличий. — Ганс здесь со мной, если хотите, я передам ему трубку, чтобы вы пожелали ему доб…
— Нет. Как я уже сказал вам, я очень занят, сегодня вечером улетаю в Гамбург.
— Мсье Петер, — с досадой произнес я, — мы в ближайшие дни отправляемся в Италию, может быть, у вас будет возможность…
— Извините, но я вынужден проститься с вами. Желаю приятного путешествия.
Он положил трубку прежде, чем я сумел поблагодарить его, а Ганс пожал плечами.
— Я же сказал тебе, что он дерьмо.
Меня все больше и больше охватывало беспокойство, я закурил сигарету. Наши поиски что-то слишком заинтересовали Юргена… Что за этим кроется? Он явно знал что-то такое, чего не знал я. Не
