— Посмотрите сами. — Стариков передает мне бинокль. — Автоматчики Муратова продвинулись к кирхе.

Действительно, взвод Муратова подошел уже вплотную к ее стенам. Солдаты бьют короткими, прицельными очередями по окнам, и сверху падает разноцветная россыпь осколков. Красивые были витражи, не одно столетие держались в стрельчатых окнах кирхи! Стены ее — из темно-красного кирпича, они в ранах и выбоинах. Уцелевшие кое-где цветные стекла сверкают на солнце.

Немецкая пушка, установленная на одной из площадок колокольни, еще продолжает бить по танкам первогвардейцев. Это противотанковое семидесятипятимиллиметровое орудие. От нас его защищают толстые стены. Старинную кладку не пробивает насквозь даже снаряд нашей пушки.

— Слушай, ротный, а если ударить по колокольне залпом из всех твоих танков?

— Все равно не пробьем. Вот строили раньше, да-а! — Старший лейтенант Гатиятулин стоит рядом со мной. Он держит свой шлемофон в руке, потные черные волосы падают на его выпуклый лоб. — Па-а- пробуем, товарищ комполка...

— Ты что это заикаешься?

— К-кон-тузило немного. Сегодня-а... — нараспев говорит он. — Так п-прикажете бить з-з-алпом! Да?

— Бей! Только прицеливайтесь аккуратно! За кирхой наши! Все снаряды должны попасть в колокольню, сразу в одну точку. Должны мы ее проломить!

— Фугасными бить? Или, может быть, бронебойными?

— Бронебойными. Надо, чтобы разрыв был глубоко в стене!

— Есть! Разрешите идти в танк?

От залпа из четырех танков только чуть покачнулся стрельчатый шпиль колокольни. Вздрогнул на ней тонкий крест. А рассеялось красное облако, и пушка противника продолжала стрелять! Залп 122- миллиметровых орудий не смог разбить средневековую твердыню.

Дальше медлить нельзя. Соседняя Первая гвардейская бригада была основательно застопорена. А Первая гвардейская должна вырваться вперед! В сорок первом она обороняла Москву, и вот теперь бригада в Берлине. Я принял решение ввести в бой еще одну роту «ИС».

— Петя! Есть связь с Темником? Вызывай его, быстро!

Радист, перетаскивавший свою рацию из «виллиса» в бронетранспортер, остановился, через минуту доложил:

— Готово! Темник на связи! — И протянул мне микротелефонную трубку.

Не успев прижать ее к уху, я услыхал раздраженный голос комбрига.

— Слу-ушай, Вениамин! Что ты отрываешь меня от боя?! — Трубка хрипела и трещала. — Я же просил снести эту проклятую колокольню вместе с пушкой?! Это за... орудие не дает нам двигаться. Ты можешь понять?

— Все вижу. Минут через десять буду атаковать кирху всеми силами. Другого выхода нет.

— И танками?

— Да! Я не могу тут задерживаться: приказано разворачивать полк к Ландвер-каналу. Понял? Пока не уничтожим этот узелок, я не могу оторваться от немцев и развернуть боевые порядки. Они перещелкают нас в спины. Да и тебе хочу помочь!

— Так что ты хочешь от меня?! — Темник кипел.

— Мы же договорились атаковать совместно! Я буду готов через десять минут.

— Тогда мы и без тебя эту задачу выполним! — прохрипела трубка. — Мои люди собраны, через минуту атакую! Это все! — Что-то щелкнуло, и связь с Темником прекратилась.

Что было делать? Я держал трубку и тупо смотрел в ее раструб. Мои танки и автоматчики будут готовы к атаке минут через шесть-семь. Удар с обеих сторон — совсем другое дело! И еще: неужели Темник поведет в атаку свой штаб? Я чувствовал, что комбриг накален до крайности.

— Майор Русанов! Передать всем командирам: ускорить выдвижение для атаки! Готовность через три минуты!

*  *  *

Но мы не успели...

Не отрывая от глаз бинокля, я вглядывался туда, где были перво-гвардейцы. Мысленно твердил: «Ну, подожди же пару минут! Они погоду не сделают... Подожди, Темник, подожди!»

— Что вы сказали? — спросил адъютант,

— А! Это я про себя.

Из густой завесы пыли и дыма вырвалась к кирхе редкая цепочка людей в черных комбинезонах. Дымную муть прорезали багровые вспышки выстрелов тридцатьчетверок. Донеслось «...а-а-а, рра-а- ааа!»

Свершилось-таки. Темник начал атаку. Человек он был неожиданный, самолюбивый, а его нервы, как и у всех нас, взвинчены до предела. Бригада застопорилась, начальство тоже нервничало. А тут еще я предлагаю помощь... Когда это было, чтобы Первая гвардейская бригада просила помочь ей?.. Я понимал: ждать уже нельзя, это добром не кончится. Надо немедленно выручать.

— Русанов, есть сигналы о готовности к атаке?

— Не от всех, товарищ гвардии подполковник! Зенитчики еще не вышли на свой рубеж.

— Давайте сигнал «444». Атака!

— Так...

— Все! Немедленно сигнал!

Между тем огонь из кирхи положил на мостовую всю цепочку атакующих. Из окон и из-за цоколя ограды густо стреляли немецкие автоматы и пулеметы. Первогвардейцы медленно стали отползать, оставляя на камнях распластанные тела убитых. Кто-то дотронулся до моего плеча. Я оглянулся: это Юра, адъютант.

— Сигнал передал. «444», — доложил он. — И ракеты.

Две зеленые ракеты, уже описав крутую дугу, падали на кирху. Разом все пришло в движение, все рванулось вперед. От танков веерами неслись пулевые трассы. Поднялись в атаку наши автоматчики. Краем глаза я видел, как развернулись и с ходу открыли огонь полковые 37-миллиметровые полуавтоматические зенитные пушки.

И тут же откуда-то справа от нас ударили вражеские «Эрликоны». Паршивая штука «Эрликон»! Каждая установка состоит из четырех 20-миллиметровых автоматических пушек, их огонь по пехоте губительный. Клубочки разрывов возникли над самой землей, словно футбольные мячи, и автоматчики залегли.

— Что они делают!? — закричал командир роты Степин.

Из дымной пелены выбежал к кирхе сам Темник, за ним, развернувшись в не очень-то стройную цепочку, два десятка командиров. Я узнал заместителя командира бригады подполковника Морозова, узнал и высокого грузного майора Винника — заместителя командира батальона по политической части, а чуть позади комбрига бежал лейтенант Шустов. В сорок четвертом году он был командиром моего танка, я хорошо знал этого преданного и смелого офицера. Среди атакующих мелькали и другие знакомые лица, но времени их рассматривать не было.

Темник размахивал большим маузером и что-то кричал. В окулярах бинокля крупно возникло его побагровевшее лицо с распушившимися усами. Он был без куртки, на гимнастерке блестели ордена.

Увидав своего комбрига, остановились отступающие от кирхи первогвардейцы. Обе группы слились. Темник только на секунду замедлил бег, потом оглянулся и, опять взмахнув маузером, устремился вперед. Теперь все бежали почти рядом с ним и уже были недалеко от ограды, когда в самой гуще атакующих взметнулся взрыв.

Все это совершилось буквально за доли минут. Еще бы две-три минуты, и мы тоже были бы там...

На войне, в бою, как правило, не хватает всегда «чуть-чуть».

— Вперед, танкисты! Вперед, хлопцы! Наши товарищи погибают! — закричал я, не в первый раз позабыв, что разговариваю по радио. Нервы... Ударил по рации кулаком. Петя Заварзин, радист, уже не впервые пытается уберечь от моих кулаков панель «РВ». Толкаю в плечо водителя бронетранспортера: — Вперед! На ту сторону улицы! — И машина прыгает, как скакун.