воображаемым потребностям людей, можно назвать воображаемыми благами [уже Аристотель (De anima III, 10) различает действительные и воображаемые блага в зависимости от того, проистекает ли потребность из разумного убеждения или неразумного] .

Чем выше уровень культуры народа и чем глубже люди проникают в действительную сущность вещей и своей собственной природы, тем больше число истинных и тем меньше становится, как оно и понятно, число воображаемых благ, и немалым доказательством соотношения между истинным познанием, т. е. наукой, и благополучием людей служит то, что, как показывает опыт, у тех народов, которые наиболее бедны действительными благами, количество так называемых воображаемых благ наиболее велико.

Особенный научный интерес представляют еще те блага, которые некоторыми исследователями нашей науки объединяются в особую категорию благ под названием «отношений» (Verhaltnisse). Сюда принадлежат: фирмы, круг покупателей, монополии, права издания, патенты, вещно- промысловые права [права на промыслы, соединенные с владением недвижимостью. (Прим. пер.)], авторские права; некоторые писатели причисляют сюда отношения семьи, дружбы, любви, церковные и научные сообщества и т. д. Должно во всяком случае сознаться, что отнесение к благам некоторых из этих отношений не выдерживает строгой критики, но другая часть их — как, например, фирмы, монополии, права издания, круг покупателей и т. п. — действительно представляет собой блага, в пользу чего говорит то обстоятельство, что мы встречаем их в большом изобилии в обороте. Если же тем не менее теоретик, наиболее основательно занимавшийся этим предметом [Schaffle. Theorie der ausschliessenden Verhaltnisse, 1867. S. 2. Ср. Stewart. Principles of Polit. economy. Basil, 1796, II. P. 128, где блага уже делятся на материальные предметы, личные услуги и права, а к последним (Ibid. P. 141) причисляются отчуждаемые привилегии; Сэй причисляет к благам (biens) не только адвокатские конторы, круг покупателей купца и газетные предприятия, но также славу военного предводителя и т. д. (Cours Complet III, 1828. Р. 219); Германн (Staatswirthschaftliche Untersuchungen 1832. S. 2, 3, 7, 289) обнимает под понятием внешних благ большое число житейских отношений (отношения общежития, любви, семьи, приобретения) и противопоставляет их как особую категорию благ материальным благам и личным услугам. Рошер (System I, § 3) государство также причисляет к отношениям, тогда как Шеффле ограничивает понятие отношений «рентами, отчуждаемыми и получившими монопольный характер вследствие завладения сбытом и устранения конкуренции» (Ibid. P. 12), причем ренту нужно понимать в особенном, с точки зрения этого писателя, смысле (Das gesellshaftliche System der emenschlichen Wertischaft, 1867, S. 192). Ср. также еще Зоден (Nationalokonomie I, § 26) и Хуфеланд (Neue Grundleg. I, 1815. S. 30, d. ed.)] , признает, что существование таких отношений как благ представляет собой нечто выходящее из ряда и беспристрастному зрителю кажется аномалией, то, как я думаю, причина этого в действительности лежит несколько глубже, нежели в бессознательно проявляющихся и здесь реалистических чертах нашего времени, признающего вещами, а затем и благами лишь материи и силы (материальные блага и труд).

Уже неоднократно делались указания со стороны юристов на то, что наш язык не имеет выражения для «полезных действий» (nutzliche Handlungen) вообще, а лишь для «трудовых услуг» (Arbeitsleistungen). Между тем существует целый ряд действий и даже бездействий (Unterlassungen), которые хотя и не могут быть названы трудовыми услугами, тем не менее для известных людей, безусловно, полезны и даже представляют весьма значительную хозяйственную ценность. То, что кто-либо покупает у меня товары или пользуется моими услугами в качестве адвоката, не представляет собой, конечно, проявления труда с его стороны, но для меня это полезное действие, а если состоятельный врач, живущий в маленьком городе, где, кроме него, находится еще один врач, перестает заниматься практикой, это с его стороны еще менее представляет собой проявление труда, но во всяком случае весьма полезное бездействие, благодаря которому второй врач становится монополистом. То, что большее или меньшее количество людей (например, некоторое количество покупателей) регулярно совершают полезные действия по отношению к какому-нибудь лицу (например, к торговцу), не изменяет природы этих действий; точно так же некоторое, полезное для одного лица бездействие нескольких или всех жителей какого-либо места, допустим государства, добровольно или в силу правового принуждения (естественные или правом установленные монополии, права издания, охрана торгового клейма) не изменяет нисколько сущности этих полезных бездействий. Поэтому то, что называют кругом покупателей, публикой, монополиями и т. д., представляет собой с хозяйственной точки зрения совершаемые другими лицами полезные действия, или их полезное бездействие, или же, как это бывает, например, при фирмах, совокупность материальных благ, труда и других полезных действий, а в соответствующих случаях и полезного бездействия. Даже отношения дружбы и любви, религиозные союзы и т. п. состоят из таких полезных для нас действий или бездействия других лиц. Если эти полезные действия или бездействие такого рода, что мы в состоянии распоряжаться ими, как это, например, действительно имеет место по отношению к кругу покупателей, фирмам, монопольным правам и т. д., то нет основания не приписывать им характера благ, не прибегая вместе с тем к темному понятию отношений и не противопоставляя последних прочим благам как особой категории. Я думаю, что всю совокупность благ должно скорее разделить на следующие две категории: с одной стороны, материальные блага (включая сюда и все силы природы, поскольку они являются благами) и, с другой стороны, полезные человеческие действия (в соответствующем случае бездействие), из которых наибольшую важность представляет труд.

Мне кажется самым важным в нашей науке прежде всего уяснить себе причинное соотношение благ, потому что как во всех других науках, так и в нашей истинный и постоянный прогресс начнется только тогда, когда мы перестанем рассматривать объекты нашего научного наблюдения как разобщенные явления и будем стараться исследовать их причинную связь и законы, которыми они управляются. Хлеб, который мы потребляем, мука, из которой мы приготовляем хлеб, зерно, из которого мы мелем муку, поле, на котором растет рожь, — все это предметы блага. Однако подобное знание для нашей науки недостаточно; гораздо важнее, чтобы мы, как это имело место во всех других опытных науках, старались распределить блага по внутренним основаниям, узнать, какое место занимает каждое из них в причинном соотношении благ, и, наконец, исследовать законы, которым блага в этом отношении подчиняются.

Наше благосостояние, поскольку оно зависит от удовлетворения наших потребностей, обеспечено, если мы всякий раз имеем в нашем распоряжении блага, необходимые для непосредственного удовлетворения их. Если мы располагаем, например, необходимым количеством хлеба, то в нашей непосредственной власти удовлетворить потребность в пище; поэтому причинная связь между хлебом и удовлетворением одной из наших потребностей непосредственна, и никаких затруднений не представляет выяснение того, благо ли хлеб, на основании положений, изложенных нами в предыдущей главе. Подобное же суждение мы можем составить себе и обо всех прочих благах, которые мы в состоянии употребить непосредственно для удовлетворения наших потребностей, каковы, например, напитки, одежда, украшения и т. п.

Но этим еще не ограничивается круг предметов, которые мы признаем благами. Наряду с перечисленными благами, которые мы для краткости будем называть в дальнейшем изложении благами первого порядка, мы встретим в человеческом хозяйстве большое количество других предметов, которые не могут быть поставлены ни в какую непосредственную связь с удовлетворением наших потребностей, но характер которых как благ столь же несомненен, как и благ первого порядка. Так, мы видим на наших рынках наряду с хлебом в числе других благ, годных для непосредственного удовлетворения человеческих потребностей, также количества муки, топлива, соли; мы находим также приспособления и орудия для изготовления хлеба, а также необходимый для этого квалифицированный труд. Все эти предметы или преобладающее большинство их непригодны для непосредственного удовлетворения наших потребностей; какая, в самом деле, потребность может быть непосредственно удовлетворена специфическим трудом подмастерья булочника, каким-нибудь приспособлением для печения хлеба или сырой мукой? Если же тем