Как хорошо иметь в роте портных. Рис. П.А. Федотова. 1835 г.
В скромных полках богачи и аристократы были редким явлением. К таковым нельзя было причислить прибалтийских немецких баронов или грузинских князей, за титулами которых далеко не всегда стояли богатства и земли. Много было в этих полках офицеров, которые считали каждую копейку своего жалования, и не имея никаких лишних средств на роскошь, жили одной службой.
Карл Федорович Багговут, служивший в Л.-гв. Московском полку с 1828 по 1842 год, приводит такой пример: «В мое время были офицеры в полку и крайне бедные. У нас была одна квартира, где жили трое очень исправных офицеров; свое небольшое жалование они почти всё употребляли на то, чтобы быть чисто одетыми, когда приходилось идти на развод или в караул по 1-му отделению, так что зачастую им было не на что пообедать. Тогда у них все-таки в обеденное время накрывался стол, ставились три прибора и они все трое усаживались самым серьезным образом. На их зов открывалась торжественно дверь, и в ней появлялся денщик с огромной чашкой, в которой был вареный дубовый кофе. Этот кофе торжественно разливался по тарелкам и уничтожался при общем хохоте и шутках».[143]
Шмидт на похоронах. Рис. П.А. Федотова. Нач. 1840-х гг.
Такими же бедными предстают офицеры Л.-гв. Финляндского полка на рисунках П.А. Федотова. По вечерам их не ждали титулованная родня и великосветские балы. На неоконченном рисунке с условным названием «Картежники» мы видим простых и скромных служак, проводящих свободное время вместе за разговорами, картами, исполнением романсов под гитару. Девять однополчан, включая самого Федотова, расположились вокруг стола кто в мундире, кто в сюртуке, но большинство — в домашних халатах или в нижних рубахах. Видна привычка заходить в комнаты друг к другу без всяких церемоний. В зарисовке под названием «Шмидт на похоронах» Федотов изображает своего сослуживца за поминальным столом. Офицер так лихо орудует ножом и вилкой, как будто радость от возможности поесть досыта сильнее скорби по малознакомому покойнику. На беглом рисунке с натуры «Как хорошо иметь в роте портных» стоит капитан Боассель, у которого перед самым построением форменные панталоны сзади порвались по шву, и солдат его роты срочно спасает положение, сшивая сукно прямо на офицере. На рисунке, подписанном словом «Копай», худощавый офицер совсем не «породистого» вида, сидя на смятой постели, зажимает двумя пальцами нос, другой рукой поднося ко рту рюмку. Обстановка комнаты более чем скромная.
Копай. Рис. П.А. Федотова. 1840 г.
Сын простого солдата, достигшего офицерских чинов и перешедшего в статскую службу, сам скромный и исправный офицер, Павел Андреевич Федотов начинал как художник-дилетант — явление достаточно распространенное в офицерской среде того времени. Заходя в комнаты товарищей поболтать или угоститься, Федотов тут же делал зарисовки всего, что видел. Портреты офицеров акварелью и карандашом не только в мундирах, но и в домашнем быту, даже на постелях, в самом затрапезном виде, забавные сцены с солдатами в казармах, в строю, на походе, на учениях, сделанные с добродушным юмором, чередовались с серьезными изображениями войск на красносельских маневрах. Каждая офицерская и солдатская фигура была портретом конкретного человека. Работая над этими групповыми портретами, Федотов не забывал среди них помещать себя, и если не в строю, то непременно с альбомом в руках. Героями его картин и рисунков были и генералы, и великий князь Михаил Павлович, и сам император Николай I.
Прогулка. Рис. П.А. Федотова. 1837 г.
Государь, неплохо разбиравшийся в живописи, высоко ценил талант Федотова. Зная, как много времени отнимает служба у хорошего офицера, особенно у ротного командира, Николай Павлович в марте 1840 года в ответ на поданное прошение предоставил ему право выйти в отставку, чтобы освободить время для художественных занятий. Федотов попросил дать ему время для решения. Он любил свой родной Л.-гв. Финляндский полк, общество однополчан, Василеостровские казармы; служба давала ему жилье и небольшое, но стабильное жалование. Великий князь Михаил Павлович оказывал художнику покровительство и помогал деньгами. Ему тоже нравилось, как ловко Федотов выписывает детали мундиров и амуниции, как точно передает портретное сходство знакомых солдат, офицеров, генералов и нередко изображает самого великого князя. Творчество Федотова было замечено и наследником престола Александром Николаевичем, который заказывал ему акварели. В автобиографии от третьего лица Федотов писал: «Командовавший тогда 2-й Гвардейской пехотной дивизией его императорское высочество наследник цесаревич удостоил пожелать иметь работы Федотова — несколько бивуачных сцен из командуемой дивизии, и через несколько месяцев на досугах была выполнена картина акварелью бивуак Лейб-гвардии Павловского полка, в лицах, а потом, через несколько месяцев — Лейб-гвардии Гренадерского. Обе удостоились похвал его высочества и щедрой награды и благосклонного ответа на прошение: может ли он, Федотов, воспользоваться обещанной монаршей милостью. Получив ее, вышел в отставку в генваре 1844 года, ровно через десять лет службы».[144]
Сватовство майора. Худ. П.А. Федотов. 1848 г.
Внимание трех таких колоссальных фигур, трех главнейших лиц императорской фамилии могло бы обеспечить Федотову безбедное существование, если бы он продолжал службу или сделался батальным художником, как его современники Л.А. Белоусов, П.Е. Заболотский, К.К. Пиратский, А.И. Зауэрвейд, П.З. Захаров-Чеченец, А.И. Гебенс, Г. Шварц, А.И. Ладюрнер, А.И. Шарлемань, Е. Рейтерн и другие. Но вместо этого он выбрал жизнь свободного художника. По ходатайству наследника, Николай I повелел выплачивать ему ежемесячное содержание, но в казенной квартире при Академии художеств отказал. Провожая Федотова в отставку, офицеры-финляндцы полагали, что он быстро сделает себе имя и сколотит капитал. Но художник оставил батальную тему, скованную официальными канонами, не стал гоняться за денежными заказами, а начал кропотливо и самозабвенно работать для себя и для развития изобразительного искусства. Делая бесчисленные рисунки и наброски, перейдя от акварелей к живописи, постоянно совершенствуя свое мастерство, он создал такие шедевры, как «Сватовство майора», «Вдовушка», «Свежий кавалер», «Разборчивая невеста», «Не в пору гость. Завтрак аристократа», «Игроки», «Анкор, еще анкор» и другие. Все восемь лет после отставки Федотов жил в бедности и нищете, совершенно не щадя своих сил и здоровья, и в возрасте 37 лет скончался в доме умалишенных.
Лестница в особняке Вонлярлярских. Худ. И.И. Шарлемань. 1852 г.
С рисунками Федотова, который и на службе, и в отставке отображал повседневную жизнь своих однополчан, перекликается и характеристика, данная Н.В. Гоголем типу гвардейских офицеров, к которому принадлежит его герой поручик Пирогов в повести «Невский проспект», вышедшей в 1834 году: «Есть офицеры, составляющие в Петербурге какой-то средний класс общества. На вечере, на обеде у статского советника или у действительного статского, который выслужил этот чин сорокалетними трудами, вы всегда найдете одного из них. Несколько бледных, совершенно бесцветных, как Петербург, дочерей, из которых иные перезрели, чайный столик, фортепиано, домашние танцы — все это бывает нераздельно со светлым эполетом, который блещет при лампе, между благонравной блондинкой и черным фраком братца или домашнего знакомого… В высшем свете они попадаются очень редко или, лучше сказать, никогда. Оттуда они совершенно вытесняются тем, что называют в этом обществе аристократами; впрочем, они считаются учеными и воспитанными людьми. Они любят потолковать об литературе; хвалят Булгарина, Пушкина и Греча и говорят с презрением и остроумными колкостями об А.А. Орлове. Они не пропускают ни одной
