компаньонами, или держать в кладовой для будущих потребностей?
Между прочим, последние две возможности могут быть ближе друг к другу, чем кажется. Идея (я приписываю вдохновленный способ выразить ее Стивену Пинкеру) в том, что до изобретения морозильника лучшей кладовой для мяса был живот товарища. Как так? Конечно, само мясо больше не доступно, но доброжелательность, которая за него куплена, будет надежно храниться длительное время в мозгу компаньона. Ваш товарищ будет помнить услугу и возместит ее, когда к нему повернется удача (
Особой версией теории «доставки пищи домой» является теория американского антрополога Оуэна Лавджоя (Owen Lovejoy). Он полагает, что женщинам часто препятствовали в их поиске пищи грудные младенцы, поэтому они не в состоянии были далеко передвигаться, разыскивая еду. Постоянное скудное питание и недостаточная выработка молока задержали бы отнимание ребенка от груди. Кормящие грудью женщины бесплодны. Любой мужчина, снабжающий пищей кормящую грудью женщину, ускоряет отнимание от груди ее теперешнего ребенка и раньше приводит ее к рецептивности. Когда это случается, она могла бы сделать свою рецептивность особенно доступной для того мужчины, чье снабжение пищей ускорило этот процесс. Так, мужчина, который может принести домой много пищи, мог бы получить прямое репродуктивное преимущество перед конкурирующим мужчиной, который только ест то, что находит. Следовательно, прямохожение развилось, чтобы освободить руки для переноски.
Другие гипотезы эволюции прямохождения взывают к преимуществам высокого роста, возможно, вертикальная стойка применялась, чтобы осмотреться над высокой травой, или, пробираясь через воду, держать голову выше. Последняя из них – образная теория «водной обезьяны» Алистера Харди (Alister Hardy), умело отстаиваемая Элайном Морганом (Elaine Morgan). Другая теория, поддерживаемая Джоном Ридером (John Reader) в его очаровательной биографии Африки, предполагает, что вертикальное положение минимизирует воздействие солнца, ограничивая его вершиной головы, которая поэтому снабжена защитными волосами. Кроме того, когда тело не пригнуто к земле, оно может быстрее отдавать лишнюю тепловую энергию.
Мой коллега, выдающийся художник и зоолог Джонатан Кингдон (Jonathan Kingdon) сосредоточил целую книгу «Lowly Origin» вокруг вопроса развития человеческого прямохождения. После живого обзора 13 более или менее различных гипотез, включая те, которые я упомянул, Кингдон выдвигает свою собственную сложную и многогранную теорию. Вместо того чтобы искать непосредственную выгоду от ходьбы в вертикальном положении, Кингдон излагает комплекс количественных анатомических изменений, которые возникли по некоторой иной причине, но облегчили возникновение прямохождения (технический термин для подобного рода изменений – предадаптация). Предадаптацию, которую предполагает Кингдон, он называет приземным питанием. Приземное питание известно у бабуинов на открытой местности, и Кингдон видит нечто подобное у наших обезьяноподобных предков в лесу, переворачивающих камни или опавшие листья в поисках насекомых, червей, улиток и другой питательной закуски. Чтобы делать это эффективно, они должны были разрушить часть своей адаптации к жизни на деревьях. Их ноги, ранее похожие на руки, предназначенные для того, чтобы хвататься за ветки, стали бы более плоскими, формируя устойчивое основание, чтобы присесть на корточки на задних ногах. Вы уже получили намек, к чему клонят его аргументы. Более плоские, менее похожие на руки ступни ног, удобные для сидения на корточках, позже послужили предадаптацией к ходьбе в вертикальном положении. Понятно, что имелось в виду – они должны были «испортить» свою адаптацию к качанию на деревьях, и т.д. – краткое выражение, которое легко переводится в дарвинистские термины. Те особи, гены которых оказались способны сделать ноги более подходящими для приземного питания, сохранились, чтобы передать эти гены, потому что приземное питание было выгодным и помогало их выживанию. Я продолжу использовать краткие выражения, потому что они гармонируют с обычным человеческим способом мыслить.
Обезьяна, передвигающаяся с помощью брахиации, причудливо выражаясь, ходит вверх ногами под ветвями – в случае атлетичного гиббона бегает и скачет, используя руки как «ноги» и плечевой пояс как «таз». Наши предки, вероятно, прошли через фазу брахиации, и истинный таз, поэтому, стал довольно жестко связанным с торсом длинными костными пластинами, сформировав прочное, жесткое туловище, которое можно раскачивать как единое целое. Многие из них, согласно Кингдону, должны были измениться, перейдя от брахиации к приземному питанию. Однако не полностью. Руки, остались длинными. Действительно, длинные руки брахиатора были бы, несомненно, выгодной «предадаптацией», увеличивая предел досягаемости при приземном питании и уменьшая частоту, с которой он должен был перемещаться в новое положение на корточках. Но массивное, несгибаемое, с высоким центром тяжести туловище обезьяны было бы неудобным в приземном питании. Таз должен был стать свободным и менее жестко связанным к торсом, а его пластины уменьшиться до более человеческих пропорций. Это дает возможность предвидеть более поздние стадии доказательства (Вы могли бы сказать, что предвидение – доказательство предадаптации), что таз сделался лучше приспособленным для ходьбы на двух ногах. Талия стала более гибкой, а позвоночник занял более вертикальное положение, что позволило приземно питающемуся животному обшаривать руками все вокруг, включая основание плоских стоп и пригнутые к земле бедра. Плечи стали уже, а центр тяжести тела – ниже. И суть в том, что эти едва уловимые количественные сдвиги и равномерно распределенные, сбалансированные изменения, которые произошли с ними, попутно осуществили «подготовку» тела к ходьбе на двух ногах.
Никогда предположения Кингдона не были чем-либо вроде прогноза на будущее. Но справедливо то, что обезьяна, предки которой были верхолазами на деревьях, но которая перестроилась, сев на корточки и питаясь на поверхности земли в лесу, теперь имеет тело, которое чувствует себя относительно удобно при ходьбе на задних ногах. И это началось в то время, когда приземное питание привело к новому положению сидения на корточках, тогда как старое себя исчерпало. Не осознавая, что происходит, кормящиеся на земле животные из поколения в поколение готовили свои тела, чтобы чувствовать себя более удобно, стоя вертикально на двух ногах, и чувствовать себя более неуклюже на четырех. Я использую слово «удобно» преднамеренно. И не из тривиальных соображений. Мы можем ходить на четвереньках, как типичное млекопитающее, но это неудобно: тяжелое занятие из-за изменившихся пропорций нашего тела. Те изменения в пропорциях, которые сейчас заставляют нас чувствовать себя удобно на двух ногах, первоначально появлялись, как предполагает Кингдон, для обслуживания незначительных отклонений в особенностях питания – чтобы сидеть на корточках во время кормежки.
Есть много интересного в изящной и сложной теории Джонатана Кингдона, но я, порекомендовав его книгу «Lowly Origin», буду двигаться дальше. Моя собственная, слегка необычная теория прямохождения полностью отлична, но весьма совместима с его. Действительно, большинство теорий человеческого прямохождения взаимно совместимы и способны сотрудничать, а не противоречить друг другу. Как в случае с увеличением человеческого мозга, мое предварительное предположение – что прямохождение могло развиться путем полового отбора, и я снова откладываю этот вопрос до «Рассказа Павлина».
Какой бы теории мы ни придерживались, мы убеждены в эволюционных корнях человеческого прямохождения, и впоследствии оказалось, что оно было чрезвычайно важным событием. Ранее было возможным полагать, что уважаемые антропологи и делали до 1960-ых годов, что решающим эволюционным событием, первоначально отделившим нас от других обезьян, было увеличение мозга. Прямохождение было вторичным и обусловлено преимуществами освобождения рук для определенного квалифицированного труда, который можно было теперь контролировать и использовать благодаря увеличенному мозгу. Недавно обнаруженные ископаемые решительно указывают на обратный порядок. Прямохождение было первым. Люси, которая жила намного позже Свидания 1, была прямоходящей, почти или столь же прямоходящей, как мы, и все же ее мозг был приблизительно такого же размера, как у шимпанзе. Увеличение мозга, вероятно, все же было связано с освобождением рук, но последовательность событий была полностью изменена. Словно что-то освободило руки для ходьбы на двух ногах, и это привело к увеличению мозга. Вначале возникли аппаратные средства, затем развилось мозговое программное обеспечение, чтобы использовать руки, а не наоборот.
