в течение прошедшего столетия. Возможно, в отрицательном смысле Гитлер может поставить себе это в некоторую заслугу, так как никто не хочет быть пойманным, говоря что-нибудь из сказанного им. Но что, хотелось бы знать, наши преемники двадцать второго века будут в ужасе цитировать, ссылаясь на нас? Возможно, что-либо из того, как мы обращаемся с другими видами?

Но это было отступление. Мы имели дело с необычно высоким уровнем генетической однородности человеческого вида, несмотря на внешность. Если Вы возьмете кровь и сравните молекулы белка, или если Вы секвенируете сами гены, то Вы обнаружите, что существует меньше различий между любыми двумя людьми, живущими где угодно в мире, чем между двумя африканскими шимпанзе. Мы можем объяснить эту человеческую однородность, предположив, что наши предки, но не предки шимпанзе, не очень давно прошли через генетическое «бутылочное горлышко». Население уменьшилось до маленького количества, приблизившись к вымиранию, и едва выжило (Есть свидетельство жестокого «бутылочного горлышка», возможно, сократившего население до 15 000  приблизительно 70 000 лет назад, вызванного шестилетней «вулканической зимой», за которой последовал тысячелетний ледниковый период.). Подобно детям Ноя в мифе, мы все происходим от этой маленькой группы людей, и именно поэтому мы так генетически однородны. Подобное свидетельство еще большей генетической однородности предполагает, что гепарды прошли через еще более узкое место позже, приблизительно в конце последнего ледникового периода.

Некоторые люди могут посчитать доказательства биохимической генетики неудовлетворительными, потому что это, кажется, не согласуется с их каждодневным опытом. В отличие от гепардов, мы не «выглядим» однородными (Как отступление, леопарды не выглядят  также. Но черные «пантеры», когда-то считалось, были отдельным видом, отличающимся от пятнистых леопардов в единственном генетическом локусе.). Норвежцы, японцы и зулусы действительно выглядят довольно резко отличающимися друг от друга. При всем желании интуитивно трудно поверить в то, что, по сути, является правдой: они «на самом деле» более схожи, чем три шимпанзе, которые выглядят, на наш взгляд, намного более схожими.

Это, конечно, политически деликатный вопрос, который при мне быть забавно высмеян западноафриканским медицинским исследователем на встрече приблизительно 20 ученых. В начале конференции председатель попросил, чтобы каждый из нас вокруг стола представился. Африканец, который был там единственным черным человеком – и он действительно был черным, в отличие от многих «афро-американцев» – оказалось, носил красный галстук. Он закончил свое самопредставление, со смехом говоря: «Вы можете легко запомнить меня. Я единственный с красным галстуком». Он добродушно высмеивал людей, которые лезли из кожи вон, чтобы притворяться, что не замечают расовых различий. Я вспоминаю, что был скетч Монти Пайтона на ту же тему. Однако мы не можем списывать со счетов генетические доказательства, которые предполагают, что все наоборот, мы действительно – необычно однородный вид. Что разрешит явный конфликт между внешним видом и сравниваемой реальностью?

Абсолютно верно, что, если Вы измерите все вариации человеческого вида, а затем разделите его на межрасовую и внутрирасовую составляющую, межрасовая составляющая окажется очень маленькой долей от общего количества. Большая часть вариаций среди людей может быть обнаружена в пределах рас, так же как между ними. Только маленькая примесь дополнительных вариаций отличает расы друг от друга. Это все правильно. Неправильным является вывод, что раса поэтому –бессмысленное понятие. Этот вопрос был ясно освещен выдающимся кембриджским генетиком Э. У. Ф. Эдвардсом (A. W. F. Edwards) в недавней статье, названной «Генетическое разнообразие человека: ошибка Левонтина». Р. Ч. Левонтин (R. C. Lewontin) – выдающийся генетик из Кембриджа (Массачусетс), одинаково известный силой своих политических убеждений и своей слабостью к перенесению их на науку при каждой удобной возможности. Взгляд Левонтина на расы почти повсеместно стал ортодоксией в научных кругах. Он написал в известной статье в 1972 году:

Ясно, что наше ощущение довольно больших различий между человеческими расами и подгруппами, по сравнению с вариациями в пределах этих групп, является действительно предубежденным ощущением, и что, основываясь на случайно выбранных генетических различиях, человеческие расы и племена поразительно подобны друг другу, с наибольшим количеством человеческих вариаций, безусловно, вызванных различиями между людьми.

Это, конечно, именно та проблема, которую я признавал выше, и вполне закономерно, что то, что я написал позже, в значительной степени опиралось на слова Левонтина. Но посмотрите, как Левонтин продолжает:

Расовая классификация людей не имеет никакой социальной ценности и является, безусловно, деструктивной в социальном и человеческом отношении. Сейчас видно, что с тех пор, как существует такая классификация рас, она не имеет фактически никакого генетического или таксономического значения, не может быть выдвинуто никаких оправданий для ее продолжения.

Мы все можем счастливо согласиться с тем, что расовая классификация людей не имеет никакой социальной ценности и является, безусловно, деструктивной в социальном и человеческом отношении. Это – одна причина, почему я возражаю против того, чтобы делать отметку в графе анкеты, и почему я возражаю против несомненной дискриминации при выборе работы. Но это не означает, что раса не имеет «фактически никакого генетического или таксономического значения». Это – главный вопрос Эдвардса, и он рассуждает следующим образом. Каким бы, возможно, маленьким ни было расовое распределение совокупных вариаций, если такие имеющиеся расовые особенности весьма коррелируют с другими расовыми особенностями, они по определению информативны и поэтому имеют таксономическое значение.

Информативный означает нечто весьма определенное. Информативное сообщение – такое, которое говорит Вам то, чего Вы не знали прежде. Информационное содержание сообщения измеряется как уменьшение априорной неопределенности. Уменьшение априорной неопределенности, в свою очередь, измеряется как изменение вероятности. Это обеспечивает способ сделать информационное содержание сообщения математически точным, но нас не должно это беспокоить (Как это бывает, сам Левонтин был одним из первых биологов, которые использовали информационную теорию, и действительно он применил ее в своей статье о расе, но для другой цели. Он использовал ее как удобную статистическую оценку для того, чтобы измерить разнообразие.). Если я скажу Вам, что Ивлин – мужчина, Вы тотчас узнаете много вещей о нем. Ваша априорная неопределенность относительно формы его гениталий уменьшена (хотя не уничтожена). Вы теперь знаете факты, которых Вы не знали прежде, о его хромосомах, его гормонах и других аспектах его биохимии, и существует количественное сокращение Вашей априорной неопределенности относительно глубины его голоса и распределения волос на его лице, жира на теле и мускулатуры. Вопреки викторианским предубеждениям, сообщение о его поле оставляет неизменной Вашу априорную неопределенность относительно общего интеллекта Ивлина или способности к обучению. Ваша априорная неопределенность относительно его способностей поднимать тяжести или отличиться на большинстве спортивных состязаний количественно уменьшена, но только количественно. Многие женщины могут победить многих мужчин в любом виде спорта, хотя лучшие мужчины обычно могут победить лучших женщин. Ваша способность делать ставки на скорость бега Ивлина, скажем, или на мощь его теннисной подачи была немного увеличена благодаря моему сообщению о его поле, но она не достигла стопроцентной вероятности.

Теперь к вопросу о расах. Что, если я говорю Вам, Сьюзи – китаянка, насколько Ваша априорная неопределенность уменьшилась? Вы теперь довольно уверенны, что ее волосы прямые и черные (или были черными), что ее глаза имеют изгиб эпикантус и относительно одной или двух других ее особенностей. Если я говорю Вам, что Колин «черный», это, скажете Вы, не значит, как мы видели, что он является черным. Однако это, без сомнения, весьма информативно. Высокая межэкспертная корреляция предполагает, что есть совокупность особенностей, которые большинство людей признает, таким образом, утверждение «Колин является черным» действительно уменьшает априорную неопределенность относительно Колина. Это работает до некоторой степени и наоборот. Если я говорю Вам, что Карл – олимпийский чемпион по бегу, Ваша априорная неопределенность о его «расе» как статистическом факте уменьшается. Действительно, Вы можете довольно уверенно держать пари, что он «черный» (Сэр Роджер Баннистер (Roger Bannister) попал в ужасно неприятное положение по той