том, что он называет «наихудшим» из всех социальных последствий компьютерной революции — потерю работы вследствие автоматизации производства. Минута молчания для уволенных с работы по сокращению; затем Негропонте начинает отгонять от себя замаячившие на горизонте пораженческие мыслишки, используя при этом одну из тех банальных фраз в стиле «сегодня-первый-день-остатка-твоей-жизни», которые у него, судя по всему, всегда припрятаны в рукаве пиджака в тонкую полоску: «Тем не менее цифровая жизнь действительно дает повод для оптимизма. Подобно силе природы, цифровую эпоху невозможно отрицать или остановить. У нее есть четыре весьма эффективных качества, которые обеспечат ее окончательный триумф: децентрализация, глобализация, согласование и наделение властью».

Вполне естественно, что без каких-то мелких жертв — вроде пятидесятилетнего сталевара — на этой Дороге в Светлое Будущее не обойдется. Но как ни крути, а сталевары устарели; они занимаются физическим трудом и не имеют никакого отношения к Крутым Умным Небожителям, какдигерати; из грубых, ничем не впечатляющих атомов они делают вещи, которые можно потрогать. Чем скорее они и остальные аутсайдеры Второй волны уступят место электрическому молодняку, в которого слепо верит Негропонте, тем лучше. Детишкам известно, что решение проблемы разницы доходов и способ борьбы с тревожным фактом, согласно которому «у четверти из нас приемлемые условия жизни, а у трех четвертей — нет», — а что еще остается? — цифровые технологии. Взаимосвязанность в электронной форме «может стать естественной силой, под воздействием которой люди придут к великой мировой гармонии», даже, вероятно, при условии того, что некоторые будут наслаждаться кибербарон-ской роскошью, доступной Биллу Гейтсу, тогда как остальные — жить в презренной нищете. (Не забыть напомнить моему агенту интерфейса: карманные компьютеры для бездомных!)

Те из нас, кому нравятся дифирамбы прогрессу с небольшими историческими заметками на полях в качестве своеобразной коррективы, припомнят похожее потрясение, вызванное изобретением телеграфа в середине позапрошлого столетия. «Дальнейшее существование предрассудков и враждебности невозможно после появления такого аппарата, созданного в результате интеллектуального обмена между всеми народами, населяющими землю», — написали Чарльз Бриггс и Огастес Маверик в 1858 году. Однако Негропонте, которому нравится шокировать Свенов Биркертсов[231] по всему миру своим не имеющим никаких оправданий признанием в том, что он не любит читать, сочиняет утопическую философию для эпохи амнезии. Вот так, наверное, история и заканчивается.

Не менее серьезна мысль о социальных и экономических последствиях постиндустриализации и глобализации для американских нищих работяг, мексиканских сборщиков изделий из импортных компонентов, индонезийцев, которых эксплуатируют по потогонной системе, и для всех остальных, чьи ежедневные заботы обременяют их немного сильнее, чем недостаточное изящество технологии передачи факсимильных сообщений. Им грозит вылететь из обоймы раз и навсегда. Повседневная жизнь «низов» никогда особо не волновала человека, который в одной из редакторских статей в New York Times беззаботно записал «нуждающихся» и «неимущих» в класс безграмотных, понятия не имеющих о технологии, — в «цифровых бомжей». Эта фраза заслуживает награды Ньюта Гингрича в стиле «пусть-они-ло-пают- лэптопы» за «небожительство» и полное незнание жизни маленького человека.

Сын магната, сколотившего себе состояние на морских грузоперевозках, Негропонте вырос в «модных кругах» Нью-Йорка и Лондона, если верить Стюарту Бранду, и ходил на занятия в школу Чоат и Ле Рози, элитарную школу-интернат в Швейцарии. Сейчас он продает будущее предполагаемым корпоративным инвесторам, работая в какой-то Лаборатории медиа, сжирающей 25 миллионов долларов ежегодно. Его будущее — это будущее человека, который на короткой ноге с членами французского правительства, японскими премьер-министрами и шейхами из ОПЕК, человека, в больших количествах покупающего белое вино, разъезжающего на «БМВ» и владеющего домом во Франции и еще одним в Греции. Он часто летает — за год у него «набегает» порядка 500 тысяч километров. Он плавно рассекает стратосферу в социальном и буквальном смысле, полностью равнодушный к таким заботам Второй волны, как география и часовые пояса, здравоохранение и детское социальное обеспечение, социальная и экономическая справедливость. (Впрочем, он может порядком взъесться из-за неровностей так называемых «ступенек», из-за которых кое- какие письма на экране компьютера выглядят довольно забавно, или впасть прямо-таки во вселенскую скорбь по поводу недоработок телефонного коннектора RJ-11.) Подключаясь к интерактивным системам, которые «не менее суровы и требовательны по части дисциплины, чем няня, выписанная из Баварии», или включая «умный» тостер, который поджаривает хлеб на завтрак и одновременно сообщает окончательную цену на любимые акции (у вас ведь есть любимый пакет акций, не правда ли?), он говорит на языке корпоративного правящего класса. Его мечты сводятся к приобретению цифрового дворецкого и умного дома, что вернет нас в эпоху домашней прислуги, только без бурлящего негодования низших слоев общества.

«У меня возникло такое ощущение, что проблемы, которые вы пытаетесь здесь [в Лаборатории медиа] решить, — это проблемы, существующие у таких людей, как вы, то есть у людей относительно обеспеченных», — высказал свое мнение Беннаум. Негропонте признал: «Да, мы собираемся делать вещи, которые выглядят привилегированными и эксклюзивными, из серии 'игрушек для богатых'. Но в действительности они по большому счету являются инструментами мышления, пригодными для использования во всем мире, и я надеюсь, что такого рода вещи получат распространение и в развивающихся странах». Теория имиджиниринга, предполагающая естественное распространение

Один вопрос, касающийся Лаборатории медиа, так и остается не заданным. Раздутая реклама в воскресных приложениях обходит его стороной: а что это, собственно говоря, за «инструменты мышления»? По словам Негропонте, Лаборатория — это место, где создаются программируемые игрушки из разряда Лего/Лого и QuickTime, своеобразная видеотехнология для компьютеров. Но, как указывает Беннаум в своей статье, опубликованной в New York, «Интернет, Всемирная паутина, гипертекст, электронная почта — ни одна из этих компьютерных технологий не была изобретена в Лаборатории. Она больше не может заявлять, что изменяет мир. А лучшая разработка Лаборатории, имеющая отношение к трехмерной голографии, едва ли может привлечь большое внимание».

Что действительно может вызвать широкий отклик — так это попытка Негропонте при помощи неких колдовских заклинаний вызвать к жизни техноутопию во всей ее красе, когда «мониторы можно будет продавать галлонами и раскрашивать, проигрыватели компакт-дисков станут съедобными, а параллельные процессоры можно будет использовать в качестве лосьона для загара». Если воскресить в памяти известный слоган, рекламировавший в 1950-х годах компанию General Electric, — «Прогресс — самый важный продукт, который мы производим», — то по аналогии можно сказать, что из всех изобретений Лаборатории наибольшую известность ей принес сценарий будущего, родившийся в ее стенах. «Продукт, производимый Лабораторией медиа, — это не 'продукт как таковой', а место в экспедиции за пределы границ технологии», — пишет Фред Хэпгуд в своей восторженной статье о Лаборатории медиа, появившейся на страницах Wired. Другими словами, Лаборатория предлагает корпоративно оплаченную прогулку в технологическую запредельность, напоминающую поход в парк аттракционов.

Достижения корпоративной футурологии не сводятся к вышесказанному; этоэктоплазмическии выплеск фантазий встревоженных менеджеров, желающих, чтобы их мечты непременно исполнились. И едва ли имеет значение тот факт, что нарисованное Негропонте будущее, судя по всему, окажется нежизнеспособным в рекламируемом варианте, наступи оно — если вообще такое произойдет. «Этот парень оставил тяжеленькое наследство в виде глупых пророчеств и туманных идей, на которые нужно просто не обращать внимания, — считает источник, пожелавший остаться неизвестным. — Выводящий из себя Portico/Wildfire — чем не его 'цифровой дворецкий'? Его онлайновые арендные сделки в видеоформате — это ошибка в программе Divx, которую мы уже имеем сегодня. И так далее. За что народ ругает Негропонте, так это за хайтечную обработку героя Майкла Китона в фильме 'Ночная смена' ('Чтобы салат с тунцом был вкуснее, корми рыбу майонезом', 'Заботимся о защите окружающей среды — съедобный мусор'). Лучше бы ему стали больше платить, и серьезности ему можно было бы добавить. Он выглядит как ничего не делающий Хозяин Своего Угла, считающий себя Владыкой Вселенной. На какое-то время ему удается одурачить весь мир — и мир тоже считает его всесильным».

Если проявить снисхождение, то можно сказать, что Негропонте и возглавляемая им Лаборатория медиа — это не что иное, как предприятие по производству будущего, своего рода сборочный конвейер, на котором клепается фантомное программное обеспечение, технологии, существующие лишь в форме галлюцинаций массового сознания. Квинтэссенцией фантомного программного обеспечения становится