– А ты не догадываешься?

Элен с облегчением заметила, что Том клокочет от ярости. Значит, Оливер жив и здоров…

– Нет, не догадываюсь, – довольно резко ответила она. Но потом сообразила. – Погоди-ка… да, пожалуй, я знаю. Это все из-за Пэнси, да?

– Совершенно верно, – мрачно откликнулся Том. Он перевел ее через шоссе, и они побежали по узкой, мощенной булыжником дорожке, которая вела к колледжу Крайст-Черч и к комнатам Оливера на Кентерберийском Дворе. Искоса поглядев на Тома, Элен увидела, что он насупил черные брови. Том ужасно злился и волновался.

Элен еще ни разу не видела на его лице такой тревоги.

– Так что же все-таки случилось? – снова спросила она, смягчив тон.

Том замедлил шаг.

– Да, лучше заранее все объяснить. Ну, конечно, это Пэнси виновата! Она носится по жизни, как перекати-поле, и в ее хорошенькую головку никогда не залетает ни одной мысли. Пэнси положила глаз на Стефана Спарринга. Бог знает почему ей этого захотелось, – в голосе Тома зазвучало презрение. – А раз так, то она протянула свою бархатистую лапку и сцапала его! Хоть бы немного подождала! Безмозглая сучка!

В его голосе теперь появилась горечь. Элен, криво усмехнувшись, подумала: интересно, не связано ли его негодование еще и с тем, что он до сих пор не против сам заполучить Пэнси?

– Когда это случилось? – спросила она.

Том нетерпеливо махнул рукой.

– Ах, да вчера вечером! После спектакля. Все начали на радостях пить и веселиться. Да ты и сама видела, правда? Пока тебя не увел Дарси…

– Я видела Стефана с Беатрис, Мейсфилда Уоррена и их королевские высочества.

Так Том и Элен еще в Монткалме, шутя, прозвали родителей Оливера. Эти рождественские каникулы, казалось, были сто лет назад…

– Но что могло случиться? Там же было полно народу? – удивилась Элен.

– Это случилось гораздо позже. Когда почти все разошлись по домам. Почему-то бедняга Беатрис отправилась домой, не дожидаясь Стефана. Остались мы с Оливером и еще несколько человек. Стефан сидел рядом с Пэнси на диване в ее гримерной. И вдруг Пэнси посмотрела на Стефана таким томным взглядом… А потом медленно обвила его руками за шею и поцеловала в губы. Я сидел напротив и видел его лицо. Казалось, ему подарили бриллиант «Кохинор». А через минуту они ушли.

Элен вспомнила, как Стефан взлетел вверх по ступенькам, ведущим к гримерной Пэнси. Затем перед ней мелькнуло лицо Хлои… вот она сидит на выцветшем персидском ковре, на котором пляшут солнечные зайчики, и пьет холодный кофе за успех Пэнси…

– А Хлоя была там?

– Хлоя? Ах да… конечно… Нет, она ушла. Но Оливер был, и ты можешь себе представить, что это потом была за ночка, – на лице Тома невольно появилась ироническая усмешка. – Он тут же начал пьянствовать, причем выпил какое-то колоссальное количество вина. Он себя убивает, но надо признать, делает это со вкусом. Коктейль из шампанского и бренди… Я остался с ним, наивно предполагая, что нужно по-братски о нем позаботиться, уложить вовремя в постель, а утром отпоить «Алка-Зельтцером» и бодро посоветовать выбросить Пэнси из головы.

– Но это не сработало, – печально вздохнула Элен.

Ее нисколько не позабавила история, рассказанная Томом, на душе стало тяжело и неспокойно…

Они вошли в ворота колледжа. День был в разгаре, мимо них торопливо проходило множество людей. Возле освещенной солнцем каменной стены стояли в ряд велосипеды.

– Нет, не сработало, – подтвердил Том. – Он как-то неумолимо присосался к бутылке, я раньше за ним такого не замечал. А ведь, бог свидетель, мы с ним частенько выпивали! Но вчера ночью он вел себя по- другому. Он пил, пил и пил. Я пытался с ним поговорить, но Оливер не пожелал. А когда я попробовал отобрать у него бутылку, страшно разъярился. А мне вовсе не улыбалось драться с Оливером – ни с пьяным, ни с трезвым. Так что в конце концов я уступил.

Элен кивнула.

– Так, а сегодня что?

– Все то же самое.

– Бедный Оливер! – вздохнула Элен.

– Ничего бедного! – опять разозлился Том. – Пусть он делает, что хочет, но только не на этой неделе! Сегодня вечером и еще десять вечеров подряд он должен играть на сцене! А он заявляет, что не пойдет! Я, конечно, могу его заставить, но ведь он будет не в форме! Господи, как я ненавижу эти закулисные драмы… Это все так непрофессионально…

Для Тома это было самым ужасным ругательством. Элен с трудом удержалась от смеха.

– Но они же не профессионалы.

– Нет, пока они работают со мной, они профессионалы!

– Да, – подумала она. – Ты об этом позаботишься.

– Знаешь, – сказал Том, – я все это предчувствовал. И даже поссорился с Пэнси. Она мне в конце концов пообещала, что, пока мы не сыграем все спектакли, она не будет расстраивать Оливера.

Так вот что означали раздраженные голоса, которые тогда доносились из комнаты Пэнси!