неосторожно с моей стороны. Последовала весьма драматичная сцена: угрозы, крики, истерические рыдания – в общем, весь набор. А кульминацией стало то, что сэр Эдвард ворвался в кабинет моего отца и заявил: семейству Хартов нельзя доверять, поэтому они с Марией возвращаются в Лондон и плевать ему на все с высокой башни. Грег тоже словно сорвался с цепи: в нем сильно развит корпоративный дух. Раздалось еще больше обвинений – в нарушении сыновнего долга, безнравственности, вероломстве и непорядочности. Разумеется, Эдвард не имел никакого намерения упускать свой шанс покрасоваться на Манхэттене в роли Просперо. Они договорились отправить меня в Англию. В сорок секунд все было улажено насчет моей работы, и вот я очутился здесь. Элен немного подумала.

– Вы, наверное, переживаете? Все-таки ваш отец, наверное, должен был бы занять вашу сторону… ну, хоть немножечко?

Том снова расхохотался.

– О, там было все куда сложнее! Видите ли, Грег вообще-то сам положил глаз на Марию. У него была масса романов с примадоннами, ему везет с женским полом. Он привык считать себя юным и уникальным. И тут вдруг собственный сын перебежал ему дорогу. И что будет дальше? – наверное, спросил он себя. Сын отберет у него театры. А может, и всю империю! А коли так, то надо спровадить мерзкого молокососа, отправить его куда-нибудь в Англию, например в Оксфорд… пусть поторчит там подольше, и занимается всякой ерундой вроде постановки дурацких студенческих спектаклей по классике.

– А вам обязательно нужно было ехать?

Том ответил без малейшего колебания.

– О да! Если я, конечно, намерен в конце концов унаследовать дело отца. А я очень этого хочу. Я обожаю театр.

– Но только не постановки дурацких спектаклей в Оксфорде…

Том поднял брови и метнул на Элен быстрый взгляд.

– Отчего же? Я сам напросился на постановку.

Я не то имел в виду, просто я хотел дать вам понять, что у меня есть здесь и насколько больше я мог бы иметь дома. Но в каком-то смысле для меня этот спектакль не менее важен, чем самый шикарный бродвейский мюзикл. Вот поэтому-то я так тщательно и подбирал актерскую труппу. Поэтому я так доволен, что мне удалось найти Оливера и Пэнси. Особенно Пэнси. Как только она вошла в зал, я понял: это то, что мне нужно! Она удивительная, правда?

Присущая Тому язвительность вдруг исчезла, сменившись почти мальчишеским восторгом.

– Да, – Элен не желала говорить о Пэнси Уоррен и еще раз переменила тему. – А вы? Как по-вашему, вам удастся добиться здесь головокружительного успеха? В книгах всегда так бывает.

– Ну, головокружительного вряд ли. Маловероятно. Но у меня получится довольно приличный спектакль.

Элен поняла, что это действительно так: слишком уж решительные складки появились на смуглом лице Тома. Харт привык добиваться успеха во всех своих начинаниях. Это было у него в крови.

«А ведь ты можешь быть и безжалостным, – подумала Элен. – Добрым ты, конечно, тоже бываешь, но ты не позволишь кому-нибудь встать на твоем пути. Хотя, наверно, скручивая человека в бараний рог, ты будешь его жалеть. Нет, мне не хотелось бы соперничать с тобой из-за чего бы то ни было».

Том посмотрел на нее, и его взгляд смягчился.

– И с чего это я начал изливать вам душу? Наверное, потому, что вы такая спокойная, внимательная.

Я не желаю быть лишь спокойной и внимательной!

Элен вдруг ужасно обиделась.

«Я хочу быть красивой, такой, как Пэнси и Хлоя! Хочу быть женщиной, которой мужчины любуются, а не изливают душу. Я хочу быть богатой, самоуверенной и веселой. Это несправедливо!»

Но потом ей стало стыдно.

«Тебе же так часто везло в жизни! – напомнила себе Элен. – Подумай о маме и Грэхеме. И об отце».

Том, махавший рукой официантке, повернулся к Элен и заметил, что глаза ее странно блестят – словно от проступающих слез. Он дотронулся до ее руки.

– Что с вами? Я что-то не то сказал?

Элен резко тряхнула головой.

– Нет. Просто… просто я кое-что вспомнила. Послушайте, уже поздно!

– Я знаю. Мне тоже нужно идти.

Когда подали счет, Элен сообразила, что Оливер и Пэнси по рассеянности ушли, не заплатив за себя.

– Давайте я дам половину денег? – предложила она.

– Нет-нет, что вы! – Том, не глядя, бросил на тарелку внушительную пачку банкнот и встал.

«У них к этому совершенно другое отношение, – сказала себе Элен. – Ты не должна обижаться».

Когда они дошли до Карфакса, Том торопливо попрощался и ушел. Элен посмотрела ему вслед, когда он спускался по дороге, уходившей под горку. Он был очень стильно, почти вызывающе одет и сосредоточенным выражением лица, а также решительной походкой резко выделялся в безликой джинсовой толпе.

Едва Том ушел, Элен с удивлением ощутила, что ей его не хватает, общение с ним ее взбадривало. Ланч был для нее сущим мучением, но теперь почему-то все ее мысли были прикованы к этому энергичному