Мы не будем останавливаться на происхождении и значении традиционных наименований падежей в латинском языке. Достаточно сказать, что самая общая функция «номинатива» — оформлять субъект предложения; «вокатив» — падеж обращения; «аккузатив» используется для оформления объекта переходного глагола; «генитив» — падеж «обладания»; «дативом» оформляется косвенный объект (например, в латинском переводе предложения I gave the boy a book эквивалент слова boy будет стоять в дативе, а эквивалент слова book — в аккузативе); а «аблатив» выполняет разнообразные функции, включая функцию обозначения «инструмента», с помощью которого что-либо делается (например, в этом падеже будет стоять эквивалент слова sword 'шпага' при переводе предложения I killed him with a sword 'Я убил его шпагой').' Надо отметить также следующие моменты: глаголы некоторых классов требуют постановки объекта не в аккузативе, а в других падежах; разные предлоги требуют определенных падежей (чаще всего — аккузатива или аблатива); аккузатив и аблатив (с предлогами или без предлогов) имеют разнообразные «обстоятельственные» функции, связанные с пространственными и временными разграничениями. Все эти положения важны для рассмотрения общих вопросов. Мы начали с латинского языка, так как он дает примеры целого ряда как более общих, так и более частных свойств категории падежа, характерных для индоевропейских языков. Ниже мы увидим, что главная проблема, связанная с определением падежа как грамматической категории, состоит в решении вопроса о том, сколько из этих частных «индоевропейских» свойств мы хотим сохранить в нашем определении.

В одной из предшествующих глав уже указывалось, что падеж и число «слиты» в латинском языке (имеет место «фузия») в том смысле, что словоизменительные суффиксы (в тех случаях, где можно провести четкую сегментацию на основу и суффикс) одновременно оформляют существительное по конкретному значению категории падежа и по конкретному значению категории числа; более того, комбинация конкретного падежа и конкретного числа может выражаться совершенно разными суффиксами в разных «склонениях», а один и тот же суффикс может выражать разные комбинации падежа и числа. Короче говоря, по характеру словоизменения существительного латинский язык является «фузионным» (ср. § 5.3.8). Нет оснований включать в определение категории падежа условие, чтобы, либо сама по себе, либо «слитая» с какой-то другой именной категорией, она подразделяла существительные на разные склонения. Синтаксические функции падежей в турецком языке очень напоминают функции падежей в латинском языке, но, как мы уже видели, они выражаются суффиксом, который (с учетом общих принципов гармонии гласных) поддается вычленению и является постоянным для всех существительных. Таким образом, в турецком языке имеется только одна регулярная модель «склонения» (ср. табл. 10).

Таблица 10

Падеж и число в турецком языке