обнаружился. Сковало меня всего. Не могу действовать. Человек сей образовался не сразу, а как бы пульсируя, но в конце обозначился довольно различимый в темноте фигурой. Должен обязательно и дополнительно заметить, фигура эта поганая и препротивная была.

Как же видел ты его, спросишь, он же украдкой сзади подкрался—подлетел? В том-то и дело. «Видение» это было, приближенное к донхуановскому. Не глазами физическими его усмотрел, а всем своим телом сновидения воспринимал его. Всё тело должно быть по дону Хуану воспринимающей единицей!

Различил я в корявом контуре и фигуре самой многое: пронзительный бешеный глаз голубой, нос горбатый, козлиная бородка, характерный отворот воротника от жилистой тонкой шеи, худые чуть согнутые в локтях руки с очень длинными чуть загнутыми чёрными когтями. Некий мощный и грозный старик из средневекового прошлого. Бог мой, так это же дьявол! Сатана!

Препротивный и поганый человек сей и состоял весь из той самой густой, обжигающе-горячей, сковывающей, тёмной, враждебной энергии.

«На-те», — говорили Бога нет и дьявола тоже. Как нет?! Вот же он, реально существующая отрицательная разрушающая человека энергия — чёрная энергетика!

Другое дело, вижу я эту враждебную энергию в определённом виде. Сдвиг точки сборки, настройка световых волокон и интерпретация и восприятие в наиболее привычном, известном для меня способом и виде. Дьявол сей — неорганическое существо, бесформенное поле, сгусток тёмной энергии тусклого грязно- голубого свечения, но он реален!

Вот ещё что я «увидел». Во всей позе сатаны, сути его энергии заметил я злорадное торжество, беспощадность садиста и ещё нечто мерзкое, отвратительное. Это нечто исходило особенно от его длинных когтей. Словно моё тело уже знало или предчувствовало колкую ужасающую боль от них, отчаяние и обречённость жертвы на страшные пытки. И, ох, как точно впоследствии, на беду мою, было это самое моё «видение». А всё это вместе гадкое в нём соединялось допол-нительно с таинственностью и скрытностью его молчаливого присутствия. Получается, помогает мне моя интерпретация разобраться, что есть что. И точна она! И если б видел я только расплывчатую энергию, мало мне это что рассказало бы.

И хоть сковало меня полностью, парализовало даже, страх я свой всё-таки контролировал. Опыт и закалка русская молитвенная много значит.

Дьявол — исполнитель зла, не касался меня. Ему, казалось, достаточно было упиваться разрушительным воздействием на меня своей тёмной энергии. Он питался моими страхами и страданиями! А быть незамеченным, доставляло ему ещё большее садистское тонкое наслаждение.

Ситуация могла окончиться для кого угодно плачевно. По моему телу ходили электрические горячие отрицательные токи. Меня всего трясло, и одновременно разбил паралич бездействия. Впрочем, я в достаточной степени научился сохранять состояние отрешённости, отстраненности в опасной ситуации.

Так же неожиданно меня отпустило. Тряска прекратилась. Видел, как дьявол с одновременным грязным мерцанием снялся с места и растворился в темноте, депортировался.

Прошёл я ужасное испытание прямым чужеродным энерговоздействием и выдержал его. Можно было праздновать свою победу над силой зла. Устоял, вытерпел, выжил. Но слёзно плачу сам же над собою и сам себя жалею, вспоминая последствия визита ночного. Выходит, дьявол победил, а не я. Тем более, что когти сатанинские действуют во мне и по день настоящий…

Куда же ты смотришь, Господи, на что попускаешь? Нельзя мне вот так после стычки с дьяволом дальше саморазрушаться. Я же и так смертельно больной весь. Забыл что ли?!

Мескалито мой в узел меня закручивает, в тиски задавливает. Помру же! Верил в тебя. Сердце про тебя рассказывало… Сейчас не знаю, не вижу тебя, не чувствую. Куда ушёл ты?

Пригляделся в зеркало, седина на висках стала пробиваться. Не замечал раньше до встречи известной. На грудь словно валун большой, каменюку навалили. Нет, не прошла бесследно моя встреча с дьяволом! Тело сделалось истощённым, нервным. Спать не могу, дёргаюсь. Вся энергосистема парализована! Спазм главных энергий сердца произошёл! В общем, весь двойник мой полностью поражён оказался и болен серьёзно.

Я весь в ожидании — может отпустит? День жду, неделю, вторую, на месяца счёт пошёл… Всё терплю. А оно чуть-чуть утихнет, да потом с новой силой возобновляется.

И уехал я умирать в деревню. На землю встал босыми ногами. Земелюшка, родимая, закороти меня, прими удар на себя…

И здесь тоже!

— Ка-рр, ка-рр! Не спасёшься ты! — ехидно и назло мне кричали надрывно вороны.

— Пропадёш-ш-шь… — мотает длинной повислой причёской берёза.

— Кон-чил-ся Те-рен-тий Смир-но-ф-ф-ф! — поёт ветер в печной трубе.

Веру в Бога совсем теряю. Сам уже: Не-ту — те-бя! — с расстановкой и грозно машу—тыкаю пальцем в небо.

Была раньше супротив болезни какая—преникакая надежда на свою энергетическую работу. И токи были в теле и тепло, а тут парализован окончательно, и нет тебе никакого проблеска. И жрёт меня болезнь да ещё чавкает. В такай дальний и чёрный угол судьба меня загоняет, что и представить себе не мог раньше. Безысходность жуткая, невыносимая. Просто какая-то вселенская космическая безнадёжность и одиночество глухое. Хоть выходи ночью поздней в чёрный лес и вой на луну вместе с волками.

Известный голосок блеющий, стал мне нашёптывать, чтоб, мол, руки на себя наложил. Ухмыльнулся я в ответ. Знаю тебя. Меня так просто не возьмёшь. Поганка ты мерзкопакостная, чтобы мне такое предлагать. Я всю жизнь свою на Бога положил. Смыслом своим его сделал. Не может быть, чтобы не было его! Если нет его, значит жизнь моя ровно ноль стоит. Я ставку свою сделал. Я на карту свою жизнь целиком поставил! А нет сейчас, так будет. Память о нём жива моя. Да такая память, что слёзы умиления сами льются, радость накатывает только от воспоминания одного и любовь…

Энергия это возвышенная, чистая, божественная, созидательная. Излечивает она раны, болезни души и тела. Вот только, где она?

Жду я Бога. Одичал совсем я в этом ожидании. Словно заросший и волосатый Робинзон, заброшенный на необитаемый остров. И 20 и 30 лет прошло, а он всё надежды на избавление не теряет. Чуть парусник белый на горизонте мелькнёт, он кричать, прыгать и вопить: «Я — здесь!!!» В глазах дикий блеск, слёзы, в надежде сердце колыхается, бьёт в рёбра, жажда на лице, жадность до свободы.

Таким я временами становился… Нет Бога. Нет корабля спасения, нет парусника на горизонте. Мираж это, моя галлюцинация. Помощи нет. Всё наоборот, однако, не могу отойти от энергии другого порядка — демонического. Что ж сам залез, вызвал на себя — сам и получай. Когти дьявола действовали вовсю. Оправдалось тогда моё видение, ощущение того, что я — жертва беспомощная, обречённая. Жутко мне. Ужас ещё в том заключается, что не имею я возможность возопить, воззвать, крикнуть о помощи — сдвинуть точку сборки с этого страшного места. Скован и парализован. И нудно всё это долго тянется, день ото дня, изо дня в день переливается, и будто нескончаемо продолжаться будет! У меня даже ощущение возникло, что дьявол тот типа садиста (их, как известно, целая иерархия тёмных сил) наслаждается где-то моим мученичеством и жадно впитывает мои отрицательные энергии.

О, как бы я хотел пронзительно возопить к Богу! Я стал бы весь молитвой, весь отчаянной последней надеждой, весь устремлением к Господу, весь любовью, весь верою. И ты не смог бы не ответить мне! Я б такой молитвой застонал, что все святые на облаках заёрзали бы. Из мрака отчаяния, из глубины темницы, подземелья для пыток сатаной, пробился бы мой жалобный плач из сердца, и ты даровал бы мне освобождение и спасение.

Но я не могу даже этого! Рассыпаются в пыль крохи надежды на тебя, Бог мой. Я в железных стальных когтях дьявола заключен. И он меня тискает в подвалах сырых и упивается болью моею. Что за реальность зловещая!? В фильм ужасов жизнь моя обратилася.

Затянулось время, в губительную вечность превращается. Адовы муки нескончаемые. И сам я себе —