— Периметр здесь относительно недалеко, — сказал Иван — Только идти туда еще сложнее, чем было. Ловушек много, и лес на пути, а вот в него лучше вовсе не соваться. Много народу там погибло. Черт его знает, что там за хрень сидит, но проверять не советую.
— Это ясно, — Таченко задумчиво поскреб отросшую на подбородке мощную щетину. — Вот потому ты нам и нужен.
— Иначе сказать — потому и не пристрелили сразу? — мрачно улыбнулся Иван.
Он сидел на стуле в комнате одного из заброшенных домов, руки были связаны за спиной десятком витков изоленты. Оружие у него, разумеется, отобрали, но не выкинули, да и рюкзак в углу стоит. Это косвенно наводило на мысли, что пока его не убьют. Как известно, покойникам ружья и рюкзаки ни к чему. Да и не выглядит этот Таченко таким уж зверем. Просто основательно напуганный, но держащий себя в руках вояка, который элементарно хочет остаться в живых, причем, сохранить при этом своих людей. Вполне нормальное стремление. Значит, есть шанс договориться на паритетных условиях.
— Значит, так, — сказал Иван, глядя прямо в глаза капитану. — Я прекрасно понимаю ваше положение. Не мед, скажем прямо. И вам хочется к Периметру, к другим людям. А мне, соответственно, хочется жить, и не просто жить, а еще в обнимку со своим ружьем и вещами, которые сейчас лежат в углу. Поэтому я согласен довести вас до Периметра, а перед ним, уже в пределах видимости, вы меня отпустите. И вернете мне имущество. Можно без патронов, если уж на то пошло. Я человек небогатый, и на новый ствол мне зарабатывать долго. Не от хорошей жизни в Зону полез, поверьте.
— Догадываюсь, — капитан не отвел глаза. — А если мы не примем твоих условий, просто запытаем тебя до смерти, чтобы ты нам нарисовал карту прохода до Периметра, а потом пристрелим? Зачем нам тащить с собой лишнего человека, который, того и гляди, попытается сбежать, да и нас заодно перебить ради оружия и снаряжения? Или дотащим тебя до Периметра прямо так, со связанными руками, а потом сдадим властям? За решетку угодишь гарантированно, а нам еще и награда за тебя перепадет.
Таченко ничего такого делать не собирался, но «прокачать» ситуацию и извлечь из нее для себя максимальную выгоду он намеревался однозначно. Иван помотал головой.
— Не выйдет. Извините, но не порите чушь. Ни одна карта не заменит живого проводника. Тем более, кто сказал, что я под пытками нарисую вам правильную карту, а не заманю вас туда, откуда выход только на тот свет? В отместку, так сказать, за свою смерть. А насчет властей… Ну дотащите. Ну сдадите. А дальше? Сидеть я буду не вечно. Лет через пять выйду. Так или иначе сообщу другим ходокам. Вас, военных и так не очень-то любят. А представляете, какая слава о вас персонально, товарищ Таченко, пойдет, когда мужики узнают о таком вашем поступке? Подлость не в цене нигде. Так не лучше ли просто договориться, и разойдемся вполне довольные друг другом?
Чебурной рыкнул что-то типа «да он нас еще пугает, падаль!» и рванулся к стулу, на котором сидел Иван с явным намерением дать ему по лицу пудовым кулаком, но капитан взмахом руки остановил старлея.
— Стоять! Ходок прав. Думаю, мы договоримся.
Дима Шухов возвращался. Наблюдение странного, страшного существа, с которым Зона столкнула его, озадачило и напугало исследователя. Если тварь так легко расправилась с толстой и весьма живучей плотью, то почему бы ей и не начать охотиться на людей? Тогда это будет поистине ужасный противник. А если он не единичное творение мутации, а их крупная популяция, и тварь только случайно забрела сюда? Может кончиться вовсе плохо.
Но если это не чудовище, а все же человек, только потерявший разум и доведенный до животного состояния? Нет, не похоже. Шухов неплохо знал анатомию, медицину и биологию, и знал: ни один человек не в состоянии совершать такие прыжки и передвигаться подобными скачками. Мускулы и сухожилия тех же ног не позволят. Значит, мутант. Хищный, опасный и свирепый. Огнестрельное оружие против него, наверное, эффективно, другой вопрос, сколько надо выпустить в него пуль, чтобы хотя бы лишить возможности двигаться? Дима знал по своему опыту: живучесть местных тварей во много раз превышает «прочность» обычных животных и людей.
Пока Дима лежал, наблюдая за фермой, и ругался с Дедом Кривое Очко, снова сгустились тучи, и пошел дождь. Сначала в виде просто мелкой противной измороси, потом разошелся. Мутная вода каплями стекала по лицу, и Дима отчаянно отфыркивался и плевался, избегая глотать эту влагу. Очень опасно для здоровья, можно и насмерть отравится. Или, как минимум, сжечь себе глотку и желудок. В дожде Зоны содержалась, наверное, вся таблица Менделеева плюс разные щелочи, кислоты, соли и радиоактивные соединения.
Шухов попытался напялить респиратор, но капли дождя все равно затекали под резиновый манжет, и оседали пронзительно кисло-горькой влагой на губах. А плеваться было в таком случае было технически некуда. Промаявшись таким образом с полчаса, Дима решил просто укрыться где-нибудь и переждать непогоду. Проблема была только в том, где именно. Кругом расстилалось огромное поле, теперь заросшее бурьяном. Под ногами до сих пор угадывались борозды от плуга, когда то давным-давно бороздившие почву. Диме предстояло пересечь поле, за которым угадывались горбатые крыши строений бывшего колхоза и скелетообразные арки развалившихся теплиц, теперь наверняка проржавевшие до состояния металлической трухи.
С одной стороны, Дима туда идти боялся. В руинах обожали обитать разные твари или просто гнездиться ловушки и вообще непонятно что. Темнота, сырость, затхлость, подвалы и силосные ямы, производственные помещения — что может быть лучше для реализации завещания Иисуса людям: «плодитесь и размножайтесь»? С другой стороны, там можно было найти крышу и защиту от дождя, разложить небольшой костерок, поесть, наконец. Пустое брюхо давно уже требовало чего-нибудь внутрь. Дима поудобнее перехватил автомат, прикрытый куском полиэтилена, чтобы защитить металл оружия от дождя, и прибавил шагу, скользя по грязной, напитанной влагой земле подошвами ботинок.
Руины колхоза встретили Диму шелестом дождя по просевшим крышам, стуком капель по листам ржавого железа и шепотом ветра в пустых ангарах и помещениях. Мертво и пусто было вокруг. Шухов лязгнул затвором автомата, поднял ствол и поставил оружие на «стрельбу очередями». Здесь не до экономии патронов. Если в развалинах гнездится какая-то пакость, то они улучат момент и навалятся всей кучей, и одиночными выстрелами просто не успеешь отстреливаться, надо палить очередями от бедра, как в кинобоевиках.
Когда то колхоз был обнесен стеной из бетонных плит, но теперь секции забора обкрошились или просто попадали на землю. Между ними уже вовсю пробивалась трава, а цемент подернулся густой сетью трещин, обнажающих камни и ребристые прутья арматуры. Шухов замер возле одной из поваленных плит, внимательно прислушиваясь. Тихо. Втянул, как зверь, ноздрями воздух, прикрыл глаза, считывая информацию запахов. Вроде бы ничего.
Его шаги неожиданно гулко разнеслись в развалинах, даже шум дождя не смог скрыть их. Громко звякнула под каблуком невидимая в траве разбитая когда-то бутылка. Хрустнул кусок сгнившей доски. Черт, если тут кто-то есть, он давно предупрежден и уже готовит радушный прием. Дима негромко выругался под нос. Скрываться смысла уже не было. Он поднял ствол оружия вверх и дал короткую, в три патрона очередь. Если здешнее зверье глупое и агрессивное, то оно сразу рассекретит себя и ринется в атаку, а если умное и осторожное, то факт наличия у пришельца огнестрельного оружия, тем более автоматического, заставит двадцать раз подумать, прежде чем лезть на рожон.
Но никто не откликнулся на такое своеобразное «приветствие». Дима надел на голову лямки ремешка прибора ночного видения, щелкнул тумблером. Мир утонул в размыто-салатовых оттенках. На свету стоять смысла не было, и так уже не видно ничего, и Шухов шагнул в первую попавшуюся дверь, точнее, в ее темневший проем.
Помещение было пустым. Когда-то здесь был, видимо, гараж для колхозной техники, вокруг виднелись покрытые пылью и мусором верстаки, пустые бочки, мятые канистры, лысые автопокрышки и прочий хлам. Ничего интересного или опасного. Дима пересек гараж, перешагнул смотровую яму (если б не прибор, то непременно упал бы вниз и сломал себе руку или ногу, а то и хребет), и толкнул запертую, сколоченную из толстых плах дверь в следующее помещение.
И шарахнулся назад, едва не потеряв равновесие. В груди замер рванувшийся было крик, моментально пробил холодный пот. Дмитрий чудом сдержался, чтобы не нажать на курок автомата. На него,
