посоветовавшись со следующим после себя по званию, старшим лейтенантом Чебурным, принял безумное решение: прорываться к периметру самим.

Военные переночевали в бункере, а наутро, затарившись провиантом со складов, набрав побольше воды и патронов, двинулись в путь. Также с собой взяли разысканную на РЛС армейскую рацию, после ряда опытов для нее перепаяли крепление и разъем для аккумулятора. Таченко не терял надежды связаться-таки со штабом. Для раненого сделали носилки и несли их по очереди. Таченко сориентировался по карте, куда им примерно предстоит идти, но он совершенно не знал (да никто еще из людей не ведал) до неузнаваемости изменившихся мест, которые теперь превратились в Зону.

Раненый избавил от себя маленький отряд на второй день пути. В короткий момент просветления сознания, не в силах выносить удушья от простреленной груди и страшной боли, он вдруг вырвал пистолет из кобуры и пустил себе пулю в висок, прямо лежа на носилках. Состояние военных, и без того донельзя подавленное, ухудшилось еще больше. Крепкие, тренированные парни спецназа раскисали прямо на глазах. Во время вечернего привала оставшийся в живых летчик незаметно напился водки из фляги и устроил драку с одним из бойцов. Таченко усмирил буяна ударом кулака и приказал связать его десантным фалом и положить отсыпаться в палатке.

Наутро же обнаружилось, что пилота больше нет в живых, и он просто не пережил эту ночь. Его объеденное крысами буквально до костей тело военные закопали в кустах и продолжили путь. Но судя по ранам, летчик умер от того, что что-то разорвало заднюю стенку палатки, проникло внутрь и вырвало человеку горло, потом выжрало внутренности, а крысы, набежавшие потом, довершили кровавое пиршество. Бойцы прятали друг от друга глаза: у костра постоянно были сменяющиеся часовые, но никто ничего не слышал…

Пару раз за время дороги им пришлось отстреливаться от чудовищ: первый раз от стаи тех, кто был похож когда-то на собак, но теперь больше напоминал монстров из фильмов ужасов. Твари перли всей стаей, взяв военных в кольцо. Автоматы били практически в упор, а чудища, невероятно живучие, продолжали нападение даже тогда, когда им практически вдрызг разносило голову или выпускало кишки. Одну из тварей Таченко потом рассмотрел ближе, уже дохлую, и поразился ее виду. На морде, исковерканной мутациями, лишенной губ, шерсти и носа, на месте глаз зияли гноящиеся уродливые язвы. Судя по всему, твари были слепы, а выискивали и атаковали бойцов они по нюху (хотя как можно улавливать запахи дырой вместо носа?) или по слуху. Или пользуясь еще каким-то, неизвестным людям способом.

Второй раз, с утробным рыком, на них вылетела из-за деревьев мощная туша, величиной с «запорожец», и чтобы остановить тварюгу, пришлось выпустить в нее не меньше сотни патронов, а потом еще и добить выстрелом в упор прямо в голову. В издохшем наконец-то мутанте Чебурной с немалым трудом опознал потомка обычного лесного кабана…

Военные были на грани паники. Их учили отстреливаться от многократно превосходящего противника, выживать в экстремальных условиях и совершать длительные марш-броски, но никто из них и не предполагал, что на сей раз биться им придется с лишившимися разума людьми и тварями, место которым только на страницах книг и кадрах фильмов.

Анатолий Таченко с огромным трудом удерживал дисциплину и не позволял его людям сорваться в банальное беспорядочное бегство куда глаза глядят. Капитан, в отличие от других бойцов, неофициально, тайком от начальства встречался в пивнушках и «рыгаловках» Чернобыля-4 с ходоками из местных жителей, и некоторых умудрялся разговорить посредством бутылки дешевой водки. Поэтому, пусть и в теории, минимальный запас знаний о страшных местах Зоны он имел. И как он сейчас капитану так пригодился!

В отличие от начальства войск, охранявших периметр, Таченко почти нормально относился к ходокам, незаконно шастающим на территорию Зоны. По крайней мере, не собирался открывать сразу огонь на поражение в первого же попавшегося ему человека. Анатолий понимал: сами они отсюда не выберутся. Им позарез нужен проводник, тот, кто уже не один день ходит по этим землям. Главное в сложившейся ситуации было просто встретить тут живого человека, а потом хоть лаской, хоть таской принудить его к сотрудничеству. Таченко был неглупым командиром, прекрасно сознавал свою ответственность за жизни четверых солдат, идущих с ним, и терять их не желал. Равно как и сам не стремился погибнуть.

Двигались медленно и постоянно прощупывали дорогу впереди камешками и осколками стекла, набранными по карманам еще на базе РЛС. Это помогало обходить стороной ловушки. Сам Таченко видел их впервые. Мозг отказывался адекватно воспринимать откровенное надругательство над всеми законами земной физики, которые вдолбили в голову еще в школе, но рассуждения о «быть или не быть» капитан оставил на потом, а сейчас просто воспринимал все как должное.

Бойцы капитана буквально сходили с ума от давящего ужаса происходящего. У одного из них, не выдержавшего напряжения, приключилась форменная истерика со слезами и попытками суицида. Таченко без лишних сантиментов надавал парню оплеух, отобрал оружие и погнал в авангард отряда, чтобы неповадно было ему и другим.

Приближение Выброса они распознали по внезапно покрасневшему, как бы сгустившемуся воздуху, которым стало трудно даже дышать, наэлектризованности атмосферы и дикому гулу в голове. У капитана пошла из носа кровь. Земля глухо стонала и дрожала, по небу, хоть ветер и затих, с сумасшедшей скоростью пронеслись облака цвета крови. Таченко, не слыша собственного голоса, рявкнул приказ следовать за ним, и бойцы помчались искать убежище.

И, что самое интересное, нашли его. То ли духи Зоны благоволили им, то ли просто лимит несчастий на сегодня был исчерпан, но пятеро бойцов спецназа, вторые сутки блуждающие по неведомым землям, наткнулись на заброшенную полуразрушенную деревню. Сами дома оказались окружены непроходимой цепью ловушек, но капитан и не стал даже делать попыток обойти их. Он чувствовал — времени осталось предельно мало, точнее, его нет вообще, с минуты на минуту разразится страшный катаклизм.

Один из домов стоял наособицу, за кольцом ловушек. Дверь была закрыта, но бежавший впереди всех капитан буквально вынес ее могучим пинком, тараном вломился внутрь. Бойцы последовали за командиром. В доме оказалось подполье, и люди буквально ссыпались внутрь, прямо друг на друга. Страх надвигавшегося Выброса подстегивал их активнее любого кнута. Таченко высунулся из подпола и закрыл над головами массивный люк…

Они успели вовремя. Не прошло и десяти секунд, как катаклизм накрыл Зону и дом, где спасались пятеро людей. Таченко больше ничего не помнил — сразу же наглухо потерял сознание от страшного грохота прямо в голове, и пришел в себя оттого, что один из солдат лил воду из фляги ему на лицо. Все уже давно закончилось, бойцы выбрались из подпола наружу и заняли в доме, спасшем их, круговую оборону. Капитана же заботливо уложили на ветхую кровать и приводили в чувство.

Произвели вылазку и с удивлением выяснили, что ловушки, плотно окружающие деревню, вдруг сами по себе исчезли неведомо куда после Выброса, и бойцы немедленно обследовали бывший населенный пункт. Ничего опасного там не нашлось, скорее всего, дома были заброшены уже очень давно, и никакая нечисть там не поселилась. Разве что на всех столбах линии электропередач буйно наросла какая-то гадость, больше всего напоминавшая рыжее неопрятное мочало.

Таченко люто запретил своим солдатам прикасаться к чему-либо непонятному. Да тут особых запретов и не требовалось. Бойцы были готовы открывать огонь по любому движению или просто шевельнувшейся тени. Но у капитана в голове иные планы. Ему в первую очередь был нужен проводник, а не изрешеченный дурным старанием подчиненных чей-то труп. И потому приказал бойцам внимательно смотреть, в кого именно будут палить, и решил устроить засаду. Наверняка кто-нибудь да пожалует. Попутно не оставляли попыток связаться со штабом, и после, наверное, сотой попытки им это удалось. Сигнал шел через жуткие помехи, но шел. Таченко кое-как доложил ситуацию. Штаб ответил, что они экстренно собирают совещание и будут решать, как быть и что делать, попросили повторно выйти на связь через час. Но второй попытки не состоялось — помехи намертво глушили сигнал. И опыты пришлось прекратить из боязни окончательно посадить и так почти дохлый аккумулятор. Заряжать его, естественно, здесь было негде.

Спецназ сидел в деревне два дня. А на третий пришел ходок, угодивший прямо в приготовленную западню. Что, собственно, и требовалось Таченко.