театром.

Я поздравил Державина с отличным вечером Кольцова и его собственного.

— Да, много пришлось поработать, — сказал он, — знаете, это труднее, чем полностью сыграть один спектакль. Надо не только быстро разгримироваться и загримироваться, но и внутренне перестроиться. Зритель-то артист! Да, кроме того, не просто играть, а подыгрывать товарищу! А завтра с утра снова на репетицию. Готовим «Русский вопрос» Симонова. Я играю Мерфи. Приходите смотреть запросто: я хочу посоветоваться.

Наконец-то решился, вроде, вопрос о переиздании «Вершины мира». Включена в план «Молодой гвардии». Сегодня буду писать заявку на договор. Надо будет не просто переиздать, а заново переделать книжку, показав весь объем нашего наступления на север, наиболее значительные походы и довести до сего дня.

Задумал также книжку «У последних параллелей» — цикл очерков из трех экспедиций «Садко», полюс и вывод «Седова». Предположительно 15 печатных листов. Хочу предложить издательству «Главсевморпути».

А после этого надо сесть за книжку «Они говорили…» Первую прикидку сделал. Должно получиться интересно. Надо будет посоветоваться с Поспеловым, Морозовым, а м.б. Александровым и Ждановым.

Вообще, хорошо бы в ближайшие 3–5 лет реализовать эту программу и дать еще книжку «Летные встречи». Тогда на покое можно будет засесть и за «Встречи журналиста». Это должно быть итогом моей журналистской деятельности. Задумал я ее лет 15 назад. В дальнем плане — за все годы газетного творчества. Может получиться интересно. Однако, размечтался, пане!

18 апреля.

Сиволобов поздравил меня с тем, что я уже «законнорожденный». 12 апреля секретариат ЦК утвердил меня зав. отделом информации. Получена выписка за подписью Жданова. Такие же выписки получены на Гершберга и Объедкова, Романчикова, Шишмарева.

Принято решение Политбюро о переводе «Правды» на непрерывный выход. Итак — снова! В ближайший понедельник уже работаем.

Позавчера был на читке новой пьесы в клубе Осоавиахима. Читал поэт Вершинин. Пьеса о Чкалове. В стихах. Мне звонил Байдук и очень просил послушать: считает большой удачей. Автор был у меня несколько дней назад, говорил о своей работе (работал 6 лет), об идее — внутренний дружеский конфликт между ясной волей Сталина и неорганизованной стихией Чкалова. Говорил, что очень понравилось Ольге Чкаловой, и она, мол, обещала продвинуть ее («а она, знаете, бывала у т. Сталина на даче в день именин») и т. д.

Я пошел на читку. Был Байдук, сказал вступительное слово, но говорил не о пьесе, а о Чкалове. Был Микулин, Чкалова. Пьеса мне не понравилась. Тоже сказал открыто автору Микулин.

— Сталин у вас непрерывно говорит. И говорит напыщенно. Это неправильно. Мне приходилось много раз бывать у Сталина. Он всегда очень немногословен. И говорит очень просто. Но скажет немного, всего несколько слов, но они сразу по-новому освещают вопрос. Вот мне недавно рассказывал Черкасов о своей встрече. Он был там с женой. Ужинали. Сталин говорил очень немного, хотя и в домашней обстановке. Но эти несколько слов, которые он сказал, были для Черкасова откровением. А у вас все на так. И Чкалов — не такой — сплошной оратор. И пьесы нет, один разговор.

Чкалова тоже была обескуражена и спрашивала меня — участвовать ли ей в обсуждении. Я посоветовал не выступать.

24 апреля.

Все заняты выставкой к 5 мая. Я лично загружен по горло. Ребята охотно таскают мне фотоснимки, интересные документы и проч.

К юбилею Сенька выпускает «Правдист» на 36-ти полосах! Я написал вчера туда подвал — полосу о сопроводительных письмах военкоров — по их личным запискам ко мне. Получилось занятно. Назвал — «При сем препровождается…» В числе других привожу одно письмо из партизанского отряда Ковпака от некоего Филиппа Рудя, который писал, что с удовольствием будет сообщать обо всем интересном, «если позволит время и связь». Но где он, что с ним? Позвонил Вершигоре.

— Рудь? Как же, знаю. Он был политруком 2-ой роты. Отличный человек! Он раньше, кажется, работал в Черниговской газете и был корреспондентом «Правды Украины» до войны. И рота была хорошая, и он сам молодец. Жаль, погиб. Осенью 1942 года. Был жаркий бой, убили командира роты, он принял командование и тоже погиб.

Он долго и тепло рассказывал о нем.

— А не сохранилось ли у вас каких-нибудь документов, связанных с темой — «Правда» в тылу врага?

— Вряд ли. По-моему, нет. Тогда же мы никак не думали, что вы нам сейчас позвоните. Но вообще я должен вам сказать, что настоящая ценность газеты познается только там. Здесь газету читают два-три человека и часто не читают, а просматривают. Там читают 300–500 человек каждый номер, читают все, даже телефоны редакции. Лично мне «Правда» спасла жизнь. Я очень хорошо помню этот номер — от 12 июня 1942 года. Меня сбросили в тыл для диверсионной работы. С радиостанцией. Ну, попал в расположение партизан. «А, шпион, и рация — немецкая». Рация была правда с английскими обозначениями, но тогда в отрядах еще не было людей, понимавших эту разницу. Сколько не доказывал — ни капли толку. Повели расстреливать. Перед расстрелом стали обыскивать и нашли в кармане этот номер «Правды» — я утром читал в штабе фронта перед отлетом и машинально сунул в карман. Я сразу уцепился: «Какой же я шпион, какой немец, если „Правда“ за вчерашний день у меня в кармане?» «Ну, мол, еще посмотрим, что за „Правда“ и что там написано». Ух, думаю, все-таки два часа выиграл. Ну, а где два часа — там и два года. Так и спасся.

Уже три дня стоят ясные солнечные дни. Теплынь. Днем ходим в костюмах. Но сегодня жестоко простыл.

Сегодня закончилась конференция министров иностранных дел в Москве. Результаты, вроде, скудные. Интересно, какое будет общее коммюнике. Яша Гольденберг говорит:

— Если осенью будет хороший у нас урожай — они будут гораздо сговорчивее. А если у них разразится или приблизится кризис — будут на задних лапках служить.

25 апреля.

Позвонил сегодня Валентин Аккуратов.

— Здравствуй! Вчера прилетел. Есть интересные новости. Нашли остров.

— Где?

— В 600–700 км. от Врангеля. Мы возвращались с разведки. Шли на одном моторе. Заметили остров в самом неподходящем месте — по всем старым представлениям — глубины, бассейн.

— Координаты?

— 76°10 и 173° западной.

— Размеры?

— Примерно 30 км. на 25 км. Покрыт ледниковым щитом. Отчетливо видна замерзшая речка. Высота его небольшая, на глаз — метров 50, ровный низкий.

— С какой высоты видели?

— С 2500. Ниже опуститься не могли — один мотор, боялись. Но все члены экипажа видели отчетливо.

— С кем летел?

— С Крузе.

— А, может, это — паковое поле?

— Непохоже. Вокруг виден припай, паковые поля. Да и характер не льда, мы уже знаем ведь лед всякий. Дает тени.

— Когда это было?

— 19 марта. Мы вернулись на Врангель, сели. Потом получили мотор и пошли на Москву. Сейчас снова собираемся туда лететь. Задание — сесть.

— Давай уговоримся: прилетаете, подымаете флаг и даете оттуда мне радиограмму. Тогда и дадим в печать.