надо ли? Я поговорил с Сиволобовым, Викторовым. Надо. Попросил его приехать, поговорить.

Сегодня он приехал. Потолстел, чудно выглядит. Яша Гольденберг взглянул на него:

— Да вы настоящий бразилианец!

Затмение состоится 20 мая. Наблюдать его будут с плоскогорья, отстоящего от Рио-де-Жанейро в 400–500 км. Состав экспедиции 32 человека. Маршрут — поездом до Либавы, там погрузка на пароход и прямиком в Рио. Начальник экспедиции — членкор Академии Наук Михайлов.

Яша рассказывал о положении в Бразилии, об интересующих нас вопросах, в частности, просил осветить тему о проникновении американского влияния и капитала в Бразилию.

— Уже могу ответить, — засмеялся Ушаков. — Американцы посылают туда экспедицию из 200 человек. Я убежден, что во всех штатах не наберется столько астрономов. Наверняка 9/10 из них звездочеты в чине майора.

Посмеялись.

— А сколько продлится затмение? — спросил я.

— Полное? Четыре минуты и сколько-то секунд.

— Сколько продлится экспедиция?

— Туда месяц, там — полтора, обратно месяц.

— Недурно, — заметил я. — Три с половиной месяца для того, чтобы пять минут посмотреть в закопченное стеклышко. Георгий Алексеевич, я тоже хочу получить протуберанец!

Потом мы сидели у меня и он рассказывал о планах своей тихоокеанской экспедиции. Он мне уже не раз вскользь говорил о ней и раньше. С полгода назад на похоронах Белоусова и он, и Ширшов, и Бочаров усиленно звали меня принять в ней участие. Сегодня он подробно рассказал о ней. Он идет начальником экспедиции, Веня Бочаров — заместителем по научной части. Мы взяли атлас мира и смотрели по нему.

— Маршрут?

— Ленинград — Панама. Оттуда — Тихий океан, где и начинается вся колбаса. Делаем несколько разрезов от 5о до Калифорнии — зигзагами. Доходим до меридиана Гавайских островов, оттуда — на Гавайи и на Алеутские острова, затем — длинный разрез от Алеутских островов до кромки Антарктических льдов (примерно, до 60о Ю.Ш.), затем вверх, снова зигзаги около экватора до Филиппинской впадины.

— Время?

— 12–14 месяцев. Это — первый этап. Затем два следующих — это изучение треугольников: Гавайи — Алеуты — Калифорния и Гавайи — Филиппины — Алеуты.

— Судно?

— Уже есть. Их трофейных. Чудный корабль, красивый, и капитанская рубка в фальшивой трубе. Сейчас он специально оборудуется и переоборудуется. Водоизмещение около 5 тыс. тонн, грузоподъемность — 2200–2300 тн. Удлиняем надпалубные постройки, ставим стрелы, лебедки и т. д. Будет эхолот, радар и все, что полагается.

— Как поведет себя на волне?

— Поезжай, увидишь.

— Стоянки?

— Каждый месяц — заход в порт за водой, углем, продуктами.

— Программа?

— Полный комплекс. Вся океанология — течения, особенно экваториальное (они, говорят, идут вдоль экватора, слева и справа, мощные, со скоростью до 4 миль, а посередине — в обратную сторону), изучение воды, глубины, грунт, бентос, рыбы, планктон, земной магнетизм и проч.

— Зачем это нужно?

— Для развития науки.

— Ага, сокровищница?

— Вот именно — наш вклад в нее. До сих пор в таком масштабе никто Тихого океана не изучал. Были частные экспедиции у берегов Японии, Калифорнии, Южной Америки. Но такого комплекса никто не поднимал. Наиболее близкая по масштабу — это русская экспедиция на «Витязе».

— Состав?

— 70 ученых и 60 команды.

— Радисты?

— Подбирает команду МорФлот.

— Возьми полярных!

— Ты прав. Надо будет подумать. Найти Гиршевича и других.

— Газета будет?

— Обязательно.

— Правительство разрешило?

— Есть постановление Совнаркома за подписью Берия: разрешить тихоокеанскую экспедицию в 1946 году.

— Стоимость?

— Шесть миллионов рублей плюс 300 000 долларов.

— Когда?

— Думаем в августе-сентябре.

Я подсказывать ему не форсировать этого дела. Подождать нового урожая. если урожай будет хорошим — разрешат. Если сунется сейчас…. Он согласился.

— Ну как? — спросил он меня под конец.

— Занятно.

— Да, знаешь, на земном шаре осталось только несколько таких маршрутов для настоящих бродя вроде нас, — сказал он убежденно. — Едем, не пожалеешь!

Вчера закрыли журнал «Спутник агитатора». Он ухитрился весь последний номер забить официальным материалом, уже давно опубликованным в газетах. Хозяин написал на нем: «Это сборник официальных материалов, а не журнал». Обсудили на оргбюро и закрыли.

Сегодня шел дождь. Все развезло. А снега — ужас, зима была бесконечно снегопадная. Сугробы всюду до крыш. И дождь!

21 марта.

Тихий день. Уже почти неделю отдел не получает ни строчки. Я говорю, что мы превратились в общественную организацию, типа МОПРа или «Друга детей». Все сочувствуют, но места нет. Вся газета занята Советом Министров иностранных дел, откликами на решения Пленума ЦК о сельском хозяйстве. Вчера опубликовали Указ о Героях сельского хозяйства и Указ о награждении орденами передовиков сельского хозяйства. Об орденах дали начало и, по обычаю, сегодня продолжения не дали, думали сойдет. Однако, позвонили из ЦК, сказали, что Указ имеет очень важное значение и предложили напечатать полностью. На завтра даем на 4 колонки на первой полосе.

Сегодня было заседание редколлегии. Обсуждали планы сельхозотдела, партийного и экономического в связи с решением Пленума. Утвердили.

Утвердили характеристики на номенклатурных работников для представления в ЦК на утверждение в должностях, в т. ч. и на меня. Назначили Азизяна зам. редактора пропаганды, а Креславского — зам. редактора партотдела.

На улице — дождь и снежные лужи. Тепло.

22 марта.

Сегодня утром позвонил мне домой Водопьянов.

— Поздравляю!

— С чем? — недоумевая, спросил я.

— 10 лет назад я повез тебя на полюс.

И верно. Я сразу вспомнил. Такое же хмурое, облачное утро. Оттепель. Лужи на аэродроме. Долгий спор — с 6 ч. утра до полудня — на чем вылетать: на лыжах или колесах. Улетели на колесах.

— Что ты в это время делал? — спросил Михаил.

— Блевал, — ответил я чистосердечно.

— Правильно, — подтвердил он, — сейчас 2 часа дня — в это время мы болтались в воздухе. Я хочу